Моя мать ведьма-футанари... опять. Часть первая

дышал, сглатывал слюну, и тихонько ворочал языком постепенно подключая поступательные движения головой. Мамин орган налился кровью достаточно и не мог уже складываться пополам, поэтому добрая его половина была снаружи, влажно поблескивая. Мама окончательно вынула своего удавчика из моего рта и нежно шлёпнула им меня по щеке, потом по другой, потёрлась сморщенной крайней плотью мне по губам, размазывая мою слюну по моему же лицу. Сначала губы, потом ближе к носу, оставив характерный мускусный запах мужского члена, семени и парного молока. Эта деталь окончательно свела меня с ума. Я начал тихонько покусывать и посасывать ту часть члена, что находилась поближе к губам, пока мама тёрлась о моё лицо. Мамочкин член всё рос. Пока что он не был твёрдым, но стал очень упругим. А в длину и толщину превзошёл мой размер в два раза. Вот она снова отстранилась от меня, взяла свой член в руку и направила его обратно в мой рот. Я с нетерпением тянулся к нему навстречу. Вот крайняя плоть оказалась в достижении моих губ, и я тут же этим воспользовался, начав потихоньку притягивать маму за неё. Вот головка оказалась во рту, и я просунул свой язычок под крайнюю плоть. В животе всё горело, как и ниже, и требовало содержимое мамочкиного члена и её больших, сочных, переполненных яичек. Под крайней плотью было полно преэякулянта с дурманящим вкусом густых солёных горьковатых душных сливок. Челюсть частично вернула свою подвижность и, тщательно вылизав всё из-под маминой крайней плоти, я сомкнул свои губки вокруг маминого упругого стержня и начал тихонько на него насаживаться, пока он не упёрся в моё горло. Пару раз ткнувшись я не смог самостоятельно его протолкнуть, тогда мамочка решилась на больший вклад в игру.

— Потерпи немного, мой мальчик, — прошептала она хриплым голосом.

После чего положила руки мне на затылок и стала хрипло и протяжно подвывать. Я снова отключился и, как во сне, ощутил, как мамочкин питон скользит в моё горло. Когда я очнулся, мамины яйца были плотно поджаты, а она нежно, но довольно быстро сношала меня в горло. Дышать было трудно, периодично, но возможно. Рефлекторно я сглатывал, и мама попискивала в этот момент от удовольствия. Она стонала всё громче и более дико, перешла на срыв, вплетала в стоны рычание и вот её орган распух, перекрыл мне кислород, яйца вжались в подбородок и запульсировали, извергая сперму в мой желудок. Её было столько, что мне пришлось выпятить живот, увеличивая место в нём, но этого оказалось недостаточно. После того, как сперма наполнила меня до предела и растянула даже немного за эти пределы, член не прекратил извергаться. Когда у меня уже не было сил глотать, член сделал последний залп и отправился в обратный путь. Он покинул меня с хлюпающим звуком и тут же последний залп хлынул обратно. Мама испуганно вздохнула и встала рядом со мной на колени. Я прикрыл рот рукой, но содержимое желудка спазмом вернулось обратно и, не найдя выхода во рту, хлынула из носа. Мама схватила меня за подбородок, приподняла голову и запела что-то горловое и мелодичное, свободной рукой поглаживая меня по животу. Я не дышал, не шевелился, не дёргался, лишь огромными глазами смотрел на маму, которая самозабвенно пела, закрыв глаза. Вот она открыла глаза и улыбнулась. И резко приподняла мой подбородок ещё выше. От неожиданности я глотнул и... всё свободно разместилось в моём раздутом животе.

— Ну как, сынок? — ласково спросила мама. Я тяжело, но свободно, вздохнул и сказал:

— Где же, ты была раньше, мамочка... — слёзы вернулись, я не смог себя сдержать. Мама испуганно носилась вокруг меня бормоча всякое, чертя странные знаки и светящиеся линии, пытаясь облегчить мою боль, а потом просто встала на колени рядом и разрыдалась вместе со мной.

Спустя три часа я лежал на своей кровати на боку, и задумчиво гладил свой огромный живот. Мама объяснила мне, что у меня нет выхода, кроме как пойти в специальную школу для пассивных мальчиков. Или покинуть цивилизацию и поселиться в лесу. Иначе мы будем недостаточно надёжными хранителями секрета и нас будут преследовать остальные ведьмы. Дело могло закончиться чьей-то смертью.

У меня не было сил спорить. Не было сил говорить. Я выслушал маму, кивнул, дал себя помыть и отправился спать в свою комнату. Мама, с крайне несчастным лицом отправилась в свою. Я слышу приглушённый плач даже сейчас.

Будет тяжело. Но я справлюсь. Иначе какой же я сын.