Моя мать ведьма-футанари... опять. Часть первая

Пробивающееся сквозь лёгкую дымку солнце метко направило свои лучи прямо в лицо некоему молодому человеку, а именно — мне. Я повернулся на другой бок, но покой был уже потревожен, разум потихоньку начинал осознавать себя и спать оставалось считанные минуты. Поэтому я вернулся на спину и сделал первый в своей новой жизни глубокий вдох. Всё вокруг наполнилось глубоким смыслом. Неудивительно — ведь мне вчера исполнилось 18 лет, время переоценок, начинаний, наркотиков и рок-н-рола.

Я присел на постели. Нежиться в кровати было некогда. Мама могла вернуться и поздним вечером, а могла и заглянуть домой перед работой. Нужно было убрать хотя бы пустую бутылку из-под водки, которой меня так и не смогли напоить. Что делать с залитым водкой ковром я так и не придумал. Просто побрызгаю в комнате освежителем воздуха, всё равно у мамы не будет времени разобраться что к чему перед работой.

Отбросив раздумья, я натянул футболку и джинсы и, громко шлёпая босыми пятками, направился на кухню, где творился знатный бедлам. К своему удивлению, разобрался с ним я весьма быстро, оперативно отделяя ещё съедобное от уже мусора, всё это вместе отделяя от посуды, мебели и предметов декора. Кастрюля ещё съедобного отправилась в холодильник, посуда — в раковину, дублирующая бутылка водки отправилась в закуток морозилки, за баррикады мороженного мяса, мебель была по возможности протёрта, предметы декора максимально очищены, или развёрнуты наименее пострадавшей стороной. О вчерашнем гульбище говорила только гора грязной посуды.

Так, шаг за шагом, квартира приобретала свой первоначальный вид, когда в замке загремели ключи. Я бросил взгляд на часы — раз мама не вернулась от подружек до обеда, то она должна была пойти сразу от них на работу. Мне стало не по себе. Я прихватил нож с кухни и выглянул в коридор. В дверях стояла мама. Растрёпанная, раскрасневшаяся, со странным выражением лица.

— Привет, мам. А ты чего не на работе? — спросил я, мысленно вычеркнув из сегодняшнего расписания просмотр сериалов под пиво. Потом вспомнил, что по-хорошему сам должен быть на парах и начал думать, стоит ли оправдываться вообще. Вчера был большой день вообще-то.

Мама, пряча взгляд осторожно шагнула в квартиру, прикрыла за собой дверь и медленно заговорила:
— Я отпросилась. А ты дома? Это хорошо. Мне надо будет поговорить с тобой... позже.

Мама бочком мимо меня протиснулась в свою комнату, оставив за собой шлейф перегара, своих любимых духов и чего-то ещё, странно волнующего и весьма бодрящего. Вдохновлённый этим запахом я быстренько домыл посуду, выкинул праздничную стеклотару, сварил на быструю руку макароны и решил вернуться в свою комнату.

Проходя мимо маминой комнаты, я снова уловил странный запах. Меня непреодолимо потянуло заглянуть в мамину комнату. Я аккуратно толкнул приоткрытую дверь и окинул комнату взглядом. Внимание отметило места, где стояли стаканы, тарелки, отметило и тёмное пятно на потолке, образовавшееся от непонятно как прилипшей к потолку колбасы. Вдруг внимание отметило флакончик, расположившийся на полке прикроватной тумбочки. Флакончик, которым регулярно пользовались и я и мои друзья. Флакончик интимной смазки. В голове яростно понеслись мысли. Серёжа, всю вечеринку волком посматривающий на Свету, под конец вечеринки смог уединиться с ней в маминой комнате. Серёга был большим любителем заправлять девкам сзади, и знал, что у меня в шкафу стоит такой же флакончик. Мой или не мой. Сходить проверить? А если мама проснётся? Или это её...

Я остановился на полпути к тумбочке. Я никогда не думал о маме в таком ключе. Я знал, конечно, что мама женщина, и что после того как отец ушёл, она не хранила ему верность, но я никогда не находил свидетельств, что она спала с кем-нибудь. Никто не видел, чтобы мама приводила кого-нибудь, на нашем этаже не бывали незнакомцы, мама не ходила на свидания, не задерживалась на работе дольше 15 минут и не ходила на корпоративы. По ночам из маминой спальни раздавались странные звуки, но я понимал, что и фаллоимитатор не просто так лежит в маминой тумбочке. Смазкой мама не пользовалась или очень хорошо её прятала. Я стоял, судорожно размышляя. Объясняться с мамой никак не хотелось. Запах вносил свою лепту, замутняя сознание и весьма возбуждая. Дальше медлить было нельзя. Я решительно прокрался к тумбочке, аккуратно стащил флакончик и отправился в свою комнату. На пороге я обернулся. Мама лежала на спине, задрав руки вверх и слегка приоткрыв рот. Рыжие кудрявые волосы, собранные в течении дня в хвост, сейчас рассыпались по подушке. Большие, зрелые, но не потерявшие упругость груди выбились из-под одеяла и смотрели сосками в потолок. Скрытая одеялом стройная талия. Взгляд невольно задержался на переходе её живота в ноги. И тут меня как током ударило: одеяло скрывало некую выпуклость. Небольшую и не особо характерную, но взбудораженное запахом воображение понеслось галопом. Во избежание проблем я взял себя в руки, подхватил туда же ноги и метнулся в комнату.

Закрыв за собой дверь, я тяжело привалился к ней, переводя дыхание и пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Поднимающаяся волна возбуждения насмерть забивалась силой воли, её физиологические признаки гасились, но унять жжение в животе не получалось. Оно разрасталось, поднималось вверх, текло вниз и, где-то в районе груди, ближе к горлу превращалось в неописуемую горечь. В горле собирался ком, дыхание затруднялось, на глаза наворачивались слёзы. Ведь если то, что я представил себе — правда, то 6 лет... Шесть лет! Поиски партнёра, любящего, страстного, ночи онанизма, скачки на фаллоимитаторе, опыты в ванной, переписки в интернете, тайные вылазки к мужчинам и, конечно же, страх перед их грубостью. Так, ни разу не познав мужчины, я оставил надежду на эту близость и стал больше уделять внимания «резиновому другу», проводя на нём порой целые ночи, безжалостно вгоняя его в себя. Так продолжалось до розовой пены. Первый раз это был шок, на целую неделю заставивший меня прервать свои упражнения. Когда оно повторилось через месяц, это был страх. Не просто страх — ужас. Я представил, что придется иди в больницу. Мама узнает. Я ведь даже не знаю, к какому доктору идти. Как это устроить и какие документы мне надо взять с собой. А вдруг осмотр платный? А сколько он стоит? После такого я забросил и игрушку. Некоторое время я игрался с попой пальчиками, но боязнь повредить себя перевесила и это. Потом как-то сами собой начались девушки, появились друзья, наладился интернет и всё пошло совсем другой дорогой, но... но... Ах, как, если, бы, а, но, и... Ведь это была мечта. Большая и, не смотря на свою суть, чистая! Я мечтал быть мягкой и покладистой, мечтал быть девушкой, мечтал совершенствовать себя в этом направлении. Но реальность была жёсткой и даже девушки никогда не были такими, какими себе представлял их я. И я огрубел, о как я огрубел!

Слёзы злости и разочарования безудержно потекли по щекам, по нежному пушку, ещё не доросшему до гордого звания «щетина», капали на чёрную мешковатую футболку, под которой в своё время я часто скрывал купленный на скромные сбережения лифчик, пока я понимал, что момент безвозвратно упущен. Что желания мертвы, что я доволен своей новой жизнью, что ничего уже не изменишь. Что мои переживания могут не иметь под собой почвы, в конце-то концов! Ведь одеяло могло так лечь. Или прокладка выпятилась. Или ещё что. Или мне вообще показалось! Ведь всё, о чём я жалею — лишь плод моей фантазии...
Рассудив так, я успокоился и решил оставить прошлое прошлому. Я вытер лицо футболкой, пригладил свою короткую модную анимешную стрижку и направился к шкафу. Добравшись до секретной полочки, я поставил флакончик к такому же, бросил взгляд на полку и, закрыв шкаф, лёг на кровать.

После пережитого клонило в сон, и меня сморило. Проснулся я от шума на кухне. Судя по солнцу, прошло не так уж много времени. Тут же в голову начала стучаться очень тревожная мысль. Я лежал на кровати, слушал, как шуршит пакетами мама и пытался ...