Хейстак Вилледж. Глава 3: Соколиная охота

Март, 1888 г.

Мужчина гнал лошадь через поле достаточно быстро, но так, чтобы она не выдохлась раньше времени. Солнце уже прошло половину своего пути по небосводу, а ему сегодня еще нужно было преодолеть немало миль. Задница уже задеревенела от длительного сидения в седле, но такую роскошь, как отдых, мужчина не мог себе позволить. У него была важная миссия, и если это потребуется, он будет скакать до тех пор, пока не начнет валиться со скакуна. А до этого он будет воплощением целеустремленности.

Ближайшее поселение осталось, наверное, в двадцати милях позади, поэтому не было ничего удивительного в том, что вокруг не было ни души. Или у животных есть души? Мужчина не был особо силен в Слове Божием, но, в любом случае, зверье его, несомненно, окружало. Змеи, луговые собачки, койоты, немногочисленные бизоны — прерия полнилась жизнью. Небо бороздили различные птицы, выжидающие, когда какая-нибудь незадачливая жертва покинет свою нору.

Внимание мужчины почему-то привлекла одна конкретная птица. Она парила настолько медленно, что, казалось, висела на месте. Это был кто-то наподобие сокола (мужчина был далек от орнитологии так же, как и от Святого Писания). Расстояние было довольно большим, да и яркое небо сильно слепило, но ему казалось, что крылатый хищник имеет темно-серый окрас, размером, возможно, с ворону. В том, что птица рода соколиных парит в воздухе, не было ничего удивительного, ведь так они охотятся. Но стоило мужчине завидеть ее, он мгновенно потерял те остатки покоя, что еще оставались. Его переполнила безумная, иррациональная уверенность: за ним следят.

Мужчина пришпорил лошадь и сильнее пригнулся к ее шее, постоянно осматриваясь по сторонам. По-прежнему никого. Так он гнал минут пять, пока к нему не пришла другая, более рациональная уверенность: он идиот. Чуть не наложил в штаны при виде птицы, можете себе представить? Кому расскажешь, не пове...

БАХ!

Отдаленный звук винтовочного выстрела прервал его только начавшие веселеть размышления. Не успел он повторно испугаться, как его лошадь конвульсивно дернулась и грузно завалилась на правый бок. Правую ногу мужчины пронзила резкая боль перелома, от нее захватило дыхание, и он не мог даже закричать. В первые секунды он даже забыл об опасности и не пытался выбраться из-под уже бездыханного животного, в шее которого с левой стороны появилась маленькая аккуратная дырочка, как раз по размеру пули калибра. 44—40.

Наконец, превозмогая боль и заставив мозг работать для спасения, мужчина начал пытаться вытащить ногу из-под трупа. Каждый рывок заставлял его тихонько подвывать. Но ничего не получалось — с равным успехом он мог попытаться забрать бутылку из цепких лап салунного пьяницы. Однако мужчина не сдавался, ибо, как он справедливо считал, от его усердия зависела его жизнь. Да, у него начало получаться! Ступня выскользнула из сапога, и нога понемногу начала поддаваться. Еще есть шанс!... Но ленивое и мелодичное позвякивание шпор, внезапно возникшее совсем рядом и ледяными иглами вонзившееся в его мозг, заставило его похолодеть от страха и замереть.

Мужчина не мог приподняться и выглянуть из-за лошади, чтобы узнать, с кем ему предстоит столкнуться. Не мог он также и вытащить револьвер, так как тот был намертво привален его собственным весом и весом животного. Ему оставалось просто лежать и ждать своей участи. Мысли о важной миссии уже и не появлялись в его голове, было не до них.

И вот, начиная от тульи черного «стетсона», в поле зрения начал вырастать незнакомый зложелатель. Шел он не спеша, вразвалочку, словно у него было все время этого мира. Его одежда представляла собой типичный наряд «ганфайтеров» — охотников за головами. Правая пола пыльника была откинута назад, обнажая кобуру с револьвером. На правом плече покоился «Винчестер» модели 1873 года, из которого, видимо, и был подстрелен его скакун. В зубах была зажата дымящаяся и отвратительно пахнущая самокрутка. Вот только телосложение у него было какое-то невнушительное. Может быть, молодняк? И лицо какое-то смазливое... Да и рыжие длинные волосы как-то странно смотрелись...

Незнакомец обошел лошадь и стал над мужчиной, вглядываясь в его лицо. Он молчал, мужчина тоже потерял дар речи. Наконец незнакомец положил винтовку на мертвую лошадь и достал из кармана пачку бумаг, сложенную вчетверо, развернул их и начал просматривать одну за другой. Бумаги просвечивались, и лежачий мужчина смог понять, что это объявления о награде за поимку или устранение различных бандитов. Изредка незнакомец бросал короткие взгляды на его лицо, как бы сверяясь. А мужчина по-прежнему не мог и слова из себя выдавить. Вместо этого он разок рыпнулся, пытаясь сделать хоть что-нибудь, но незнакомец грубо толкнул его в грудь сапогом и придавил к земле, даже не отрываясь от изучения бумаг.

Так прошло несколько минут. Когда мужчина уже собирался нарушить затянувшееся молчание и спросить, что, собственно, мать его, происходит, незнакомец нашел то, что искал. Убрав почти все листовки в карман, он наклонился и показал мужчине одну оставшуюся. С нее на беднягу смотрело его собственное лицо, не очень умело изображенное, но безошибочно угадываемое. Незнакомец обнажил в оскале мелкие ровные зубы и заговорил. И тогда у мужчины отпали последние сомнения, и он с тупым изумлением понял то, что бросалось в глаза с самого начала: перед ним был не незнакомец, а незнакомка.

— Ну, здравствуй... — Тут она еще раз взглянула на листовку. — ... Мигель бла бла бла Дельгадо. Ты уж прости, у вас, мексиканцев, бывают имена — с утра начнешь читать, к вечеру закончишь. — Она вздохнула и убрала листовку в карман к остальным. — Ты-то мне и нужен, Мигель. Ничего личного. Просто бизнес.

Прежде, чем высокий каблук с резиновой набойкой с силой опустился на его лицо, и мир погрузился во тьму, мужчина понял еще одну вещь. Птица. Она пропала.

* * *

Апрель, 1889 г.

— Вот, босс, привел МакЭвой, как ты и просил, — речь человека была сильно искажена из-за глубокой отдышки, вызванной его полнотой.

— Хорошо, Кирк. Только вот я не «просил», а «распорядился». Подожди на улице, — ответил «Босс».

Мужчина, Кирк, кивнул. Выудив из кармана ключ, он расстегнул наручники, сковывающие его левую руку с правой рукой Джейн МакЭвой, которую он сюда отконвоировал. Невозможность сковать обе ее руки была обусловлена тем, что одна из них, а именно левая, была сломана в предплечье и замурована в гипсовую повязку. Освободившись от своей доли наручников, женщина потерла запястье, скорее машинально, так как браслет просто не успел ничего конкретно натереть. Ее арестовали, когда она была в больнице, где работала медсестрой, и привели в офис шерифа, до которого было около пяти минут ходьбы. После поступившего предложения, больше похожего на приказ, садиться, Джейн устроилась в стуле напротив шерифа, а Кирк, все еще шумно дыша, удалился.

— Ну, здравствуй, Джейн. Опять, — начал «Босс», сложив бумаги в растрепанную папку и убрав ее в ящик стола.

— Здравствуйте, шериф Вилкокс, — хмуро буркнула та, не смотря в лицо собеседнику.

— Не желаешь сигарету? Нет? Чего-нибудь выпить? Есть скотч, мескаль, пулько...

— Спасибо. Просто воды, если можно.

— Конечно, можно. — Он наполнил кружку из глиняного кувшина и подал ее Джейн. — Вот, держи. Кирк не объяснил тебе причину задержания? Нет? Ну, если ты еще сама не догадалась, это по поводу вчерашней драки в «Виски и Розе». — Тут он, задумчиво глядя в пространство, беззвучно шевеля губами и загибая пальцы, что-то подсчитал и поделился результатом. — Четвертой в этом месяце, Джейн! Четвертой! И каждая из них, по словам очевидцев, в той или иной мере была начата из-за тебя. Я думал, что после того, как тебе руку табуреткой приложили две недели назад, ты хоть какое-то время не будешь лезть на рожон. Но нет! Ладно, я тебя слушаю. Что вчера произошло?

— Да что тут рассказывать? Сидела я, никого не трогала, выпивала. Тут появился этот ...