Пашка-людоед

же миг резкая боль пронзила его.

— Прощай, козёл, — с ухмылкой бросил парень, убегая к стоящей недалеко белой машине.

Пашка упал на землю, трогая рукой рукоять загнанного на всё лезвие ножа. И всё потемнело...

Сначала из пустоты появился звук. Негромкое шипение, как морской прибой. П-ш-ш, п-ш-ш... Потом понемногу стало светать. Я умер наверно, подумал Пашка. И сейчас или последние ощущения у меня, или всё-таки другая жизнь. Хоть бы второе...

Светлое пятно перед глазами обрело резкость и превратилось в белую плоскость с неяркой лампой. Морской прибой не стихал, но стал каким-то странным, однообразным. И дышать было странно, словно что-то мешало. Пашка хотел потереть нос, но рука не двигалась. Скосив глаза, он увидел, что в неё воткнута игла с трубкой. Капельница? Тогда прибой... Точно, это ж аппарат ИВЛ. Вон гармошка ездит.

Тут Пашкин взгляд зацепился за стоявшее поодаль кресло с застывшей в нём фигурой. Поморгав, он наконец узнал в ней...

— Ф-ф, — вырвалось у него вместо имени.

Странным образом его как будто услышали. Завозившись, Люда — а в кресле была именно она, — открыла глаза и, увидев Пашкин взгляд, пружиной вылетела из кресла.

— Пашенька! — вскрикнула она. Взяла его за руку, потом торопливо сказала: — Я сейчас!

И выбежала из палаты. Вскоре вернулась уже в сопровождении медсестры. Та бросила взгляд на показания приборов и сказала:

— Всё, всё, очнулся твой герой.

Зашёл врач, немолодой полный мужчина. Посмотрел на Пашку, на приборы, присел рядом.

— Если слышишь меня — моргни. Говорить не надо, у тебя трубка в гортани.

Пашка моргнул.

— Понимаешь меня? Сколько пальцев показываю? — врач показал три пальца. — Моргни столько же.

Пашка послушно моргнул трижды.

— Так, — повернулся врач к сестре. — Давайте извлекать. Вы пока на выход, — это уже Люде сказал.

Из горла Пашки достали трубку, заставив его закашляться. Медсестра дала немного попить. Пашка проглотил воду, перевёл дыхание.

— Ну, как себя чувствуем? — спросил врач.

— Долго я тут? — выговорил Пашка хрипло.

— Четыре дня. Успели тебя прооперировать, повезло, — ответил врач. — Помнишь что было?

Пашка припомнил. Наморщил лоб.

— Ножом пырнули?

— Помнишь, — кивнул врач. — Ну всё, теперь восстанавливайся. И не перенапрягаться с разговорами! — добавил он вошедшей Люде.

— Пашенька, — вытирая слёзы сказала Люда, беря его за руку. — Я так испугалась!

— А я не успел, — сказал Паша, пытаясь вытереть ей слёзы. Сил не хватало.

— Лежи, не напрягайся! — прервала его усилия Люда. — Отдыхай!

— У него фото было наше, — вспомнил Паша. — Это, наверно, кого-то Владлен подослал.

— Ему конец, — зло сказала Люда, перестав улыбаться. — Его успели на видео снять. И машину, и его за рулём. И парня, который от тебя убегал к нему в машину. И как он тебя... — она оборвала себя. Вздохнула. — Там парни на площадке трюки делали на скейте и писали видео. Ну и всё им в кадр попало.

Она погладила Пашу по руке, улыбнулась, снова вытирая слёзы.

— Я это потом всё узнала. А сначала крик услышала, потом как машина уезжает. В окно смотрю — а ты лежишь... Как на улицу вылетела не помню, даже обуться не успела... Чуть сознание не потеряла — ты без сознания, весь в крови...

— Обошлось, — сказал Пашка, похлопывая её по руке. Вспомнил и спросил: — Мама с папой не звонили?

— Звонили, — кивнула Люда с виноватым выражением, — вчера. Сегодня прилетят. Прибьют меня за сына. Не уберегла.

— Ну вот ещё, — двинул головой в протесте Пашка.

— Хуже того — втравила во всё это, — отвернула голову Люда. — Если бы не я — ничего бы этого не было.

— Это точно, — вздохнул Пашка. Посмотрел на большие глаза на осунувшемся лице Люды и добавил: — Не было бы у меня ни любви, ни счастья.

— Дурачок, — улыбнулась сквозь очередные слёзы Люда...

Забегая вперёд — прилетевшие родители конечно же поворчали на Люду, но убивать никого не стали. Большей частью из-за всерьёз пообещавшего двинуть кони в таком случае Пашки. Мама обозвала его эгоистом и жестоким чудовищем, отец погрозил кулаком. Люду выгонять не стали.

А через день после Пашкиного возвращения домой — это уже после визитов полиции, опознания парня, подходившего к Пашке и написания заявления, — к ним пришли Людины родители. Мириться и просить дочь вернуться. Долгое чаепитие, иногда переходившее на повышенные тона, завершилось трудным совместным решением — снять детям квартиру, чтобы могли жить вместе.

Пашка открыл дверь, вошёл, поставил сумку в прихожую. Обернулся к заглядывавшей с лестничной клетки Люде:

— Ну что, добро пожаловать в пещеру людоеда!

И засмеялся одновременно с прыснувшей Людой.