Прыжок Веры

Не думала. На вкус не успела разобрать, только солоноватость ощутила.

Вместо ответа я поцеловал её. Оделись молча, поглядывая друг на друга.

— Принеси воды попить, пожалуйста, — просит Вера.

Иду, наливаю, слышу из комнаты какой-то стук. И... вроде как ветерком потянуло?... ВЕТЕРКОМ?

— Вера! — бросаюсь в комнату. И замираю на входе.

Вера открыла окно и стоит на подоконнике. Смотрит на меня, улыбается и плачет.

— Спасибо тебе, Игорь. Я хотя бы узнала, что это такое. Теперь не страшно будет...

Она осеклась, бросив взгляд вниз.

— Нет, страшно. Но не обидно. Не зря жила.

Я поставил стакан с водой на пол и сказал:

— Ну тогда знай: если ты прыгнешь — мне придётся за тобой. Потому что как я твоей маме в глаза посмотрю? И тогда у неё разом не станет не только дочери, но и мужа. А у Сони — папы и сестры. Ты правда так хочешь всё закончить?

Вера всхлипывает и начинает в голос плакать.

— А как я дома буду... ты подумал... Я не смогу скрываться... И мама всё поймёт... Нет, я не могу...

— Вера, — внутри у меня всё крутит, еле сдерживаюсь, чтобы не кинуться к ней. — Тебе придётся выбрать — куда прыгать. В одну сторону ты всегда успеешь, тем более, что это навсегда. А в другую — ты ничего не знаешь наперёд. Всегда, слышишь — всегда — есть шанс на лучшее. Пока ты жива.

Вера уже не плачет, а почти ревёт, как маленькая девочка. Либо сейчас...

Я рывком бросаюсь к ней и, обхватив за пояс, втягиваю внутрь, падая на спину. Больно стукаюсь об пол, получаю Вериной головой в скулу. Но это мелочи. Вера плачет рядом.

— Давай-ка умоемся, — говорю ей.

Вера, всхлипывая, кивает, вытирая слёзы. Замечает начинающую краснеть скулу. Округляет глаза:

— Это я тебя так?

— Не страшно, — успокаиваю я. Но Вера уже бежит в кухню, хлопает дверцей холодильника. Возвращается с чем-то ледяным в полотенце, прикладывает к скуле.

— Спасибо, — говорю я. — А теперь я позвоню маме твоей.

Вера отводит взгляд и напрягается.

— Алло, Лиза, — говорю я. — У нас всё хорошо, скоро домой поедем. Вера тут. Да, конечно.

Передаю Вере телефон. Она берёт трубку, глубоко вдыхает и говорит:

— Алло. Да, мам... Прости... Я тебе дома всё расскажу, можно?... Нет, всё в порядке... Ну что ты, нет же, конечно... Ладно, мам, пока...

Отдаёт мне телефон. Я беру его и обнимаю Веру, прижимая к себе. Целую в темя.

— Вера, всё будет хорошо.

— Откуда ты знаешь?

— Я надеюсь. И постараюсь сделать всё, что смогу, чтобы так и было.

По дороге к дому Вера сначала молчала, затем немного оттаяла. Даже немного посмеялась, не преминув дотронуться до меня. Как до своего мужчины, это уж я понимал.

А вот на въезде в город её опять сковало, предстоящий разговор с матерью и, хуже того, неясные перспективы, нависали как тучевые облака.

— Вера! — Лиза бросилась к дочери, обняв её. Отстранилась, бегло осмотрела лицо, всю саму. — Что случилось? У меня чуть сердце не оборвалось!

— Мам, всё хорошо, — слабо улыбнулась Вера, отыгрывая чуждую ей мизансцену «возвращение блудного отпрыска». — Потом поговорим, можно?

Выбегает радостная Соня, игравшая в комнате:

— Ты венулась, Вела! А мы тебя здали! Тепель игать будем!

— Конечно, — улыбнулась та, приседая и обнимая сестру.

Вечер понемногу выпускал меня из своих объятий, оставляя все слова на потом. Надо только их найти, эти нужные слова...

Ложась спать, я уже знал, что всё должен сказать Лизе именно сейчас, перед сном. Не утром, чтобы она выспавшаяся была, не днём. А именно сейчас. И пусть я пожертвую её сном, но, быть может, что-то Лиза решит.

— Лиза, я должен с тобой серьёзно поговорить, — начал я, когда довольная жена устроилась у меня на плече.

— Что такое? — встревожилась она, поднимая голову и глядя на меня.

И я рассказал. Без подробностей, но всё без утайки. Как ножом по сердцу было видеть её меняющееся лицо. На неё вывалили правду, которой не пожелает ни одна женщина.

— Нам с тобой, но тебе в первую очередь, надо решить — как мы хотим дальше жить, — сказал я после всех слов рассказа. — С Верой или нет.

— Ты имеешь в виду отдельно её поселить? Снять квартиру? Или купить? — потеряно ответила Лиза.

— Лисёнок... — я взял её за руку. — Я имею в виду — с живой Верой или нет. Она ведь сделает что-нибудь, я почти уверен. В этот раз я её остановил. А когда меня рядом не будет...

Лиза заплакала, уткнувшись мне в грудь.

— И что делать? — тихо сказала она, когда первые слёзы прошли. — Ты как думаешь?

— Что мне тебе сказать? Что у нас уже Соня есть и как бы не страшно за старшую? Так это ложь, страшно, да ещё как. Когда человек свою жизнь тебе вверяет вот так без оглядки — это страшно, очень... Я до сих пор думаю — а скажи я что-нибудь не то... или не решись на... ну, ты поняла... Мы бы с тобой Веру больше бы не увидели...

— Это какой-то страшный сон, — Лиза остановившимся взглядом смотрела в потолок. — Выбирать между дочерью и мужем...

— Ну нет, лисёнок, не так всё обстоит. Я от тебя уходить никуда не собираюсь, ты что? Я тебя люблю, Соню! Вы для меня дороже жизни! Но... Что мне делать с жизнью Веры? Принять её — но полностью, без компромиссов?! Или так же отвергнуть?

— Если я буду знать, что она из-за меня... — дрогнула голосом Лиза. — Я с ума сойду... или ещё что хуже... Значит отдать ей тебя?..

— Не отдать, — возразил я. — Отдать — значит лишиться. Я же останусь с тобой. Но... не быть единственной, условно говоря, «владелицей»... Да.

— Скажи, ты её любишь? — спросила Лиза без эмоции.

— Как тебя — нет. Как дочку — почти. Это не Соня, конечно, которая с рождения у меня на глазах. Но всё-таки.

— Будешь притворяться? Что любишь её?

— У меня не получится притворяться, — честно ответил я. — К тому же, мужчины не могут притвориться, когда... кто-то им нравится... или нет. В плане секса. Сама понимаешь — это же сразу видно.

— Значит она тебе нравится, раз у вас... — Лиза замолкла.

— Значит да, — сказал я. — Если откинуть все мои душевные старания, то да. Она мне нравится, как женщина. Тем более, что очень на тебя похожа.

— Да? Как мне реагировать, Игорь?... Я... как будто всё рассыпается...

— А давай-ка спать, лисёнок, — я поцеловал её. — Утро вечера мудренее.

Лиза легла на бок, я обнял её сзади, вложив себе в ладонь её грудь и прижавшись к попе. Утро придёт — и всё станет ясно, я надеюсь. И скоро уснул.

Семья спала. И ждала утра, которое всё решит для них, перечеркнув или оправдав надежды.