Вторая любовь (перевод с английского). Часть 5

— Спасибо, мистер Макдональд, — очень вежливо сказала она. — Нам нужно найти маму. — С этими словами она взяла меня за руку и потащила к маленькому офису. Глаза и волосы должны были сразу дать мне знать, но я понял, только когда она привела меня к столу Карли.

— Мама? — тихо позвала она. Карли подняла глаза, и это было так, как если бы из маленькой девочки вынули беруши.

— Мама, это мистер Макдональд, и я играла среди стеллажей, и я знаю, что должна держаться подальше от того места, где все работают, и я думала, что это так, но потом они переехали туда, где работали, и приблизились, и все было в порядке, но потом Бобо вырвался, а потом я погналась за ним за угол, а там была эта большая машина, и она приближалась из-за угла, а я не могла уйти, и мистер Макдональд схватил меня, и мы перекатывались снова и снова, но это было совсем не больно, а затем он поднял меня и убежал со мной от машины, а затем он посадил меня на подоконник и спросил, в порядке ли я, и я была в порядке... — тут она сделала паузу для глубокого вздоха, — и вот мы здесь.

Я не мог выдохнуть столько слов за один вдох, а ведь мои легкие были в три раза больше ее. Я как бы слегка усмехнулся Карли. Ей это не понравилось.

— Спасибо, Роб. Я разберусь с этим. Ты закончил? — Ее голос был холодным и отстраненным. Это было требование уйти, и я это понял.

— Почти, — коротко сказал я, развернулся и ушел. Какого черта? Я знал, что Карли — холодная рыба, и не ожидал почетной медали или чего-то еще, но «спасибо» было бы совсем неплохо! Когда я выходил из офиса, то оглянулся, и увидел, как Карли сжимала Рэнди так сильно, как только могла, а по ее лицу текли слезы.

Мы закончили и пошли на игру, и особо не думал об этом до следующего дня, когда был шокирован, что мне позвонила Карли.

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал вчера, — начала она. — Я знаю, что в тот момент это не казалось таким, но я тебе очень благодарна. Я... если бы я потеряла Рэнди, то думаю, что умерла бы. — Она говорила серьезно, но без особых эмоций. Я был тронут больше, чем если бы она плакала и визжала, вероятно потому, что сам склонен быть таким. Кроме того, накануне я видел ее слезы.

— Это был инстинкт, — сказал я ей. — Я был в местах, где нет времени думать, и это пригодилось. Я рад, что оказался там.

— Я тоже. — Она остановилась. — Роб, мы с Рэнди хотели бы пригласить тебя на ужин, чтобы поблагодарить. Мы не можем сделать ничего необычного, но хотим выразить нашу признательность.

Мы договорились о встрече, я сказал, что не против Олив Гарден (был ли на заднем плане крик маленькой девочки: «ДА!»?). И мы пошли туда. У Карли не было машины, поэтому я забрал их от приюта Армии Спасения.

Они встретили меня у дверей приюта. Волосы Карли волнами ниспадали ей на плечи и сияли, словно полированная медь. В свободном свитере и плиссированной юбке она выглядела на шестнадцать лет. Рэнди сияла как солнце и обняла мои ноги, и отпустила их лишь тогда, когда мать велела ей вести себя хорошо.

Я нервничал по этому поводу, хотя это и не было свиданием или чем-то подобным. Карли тоже чувствовала себя не в своей тарелке, и как мне показалось, немного оборонительно, хотя она постоянно снова и снова благодарила меня за спасение своей дочери. Все было бы очень напряженно, если бы не Рэнди. Она чувствовала себя совершенно непринужденно и говорила как взрослая на самые разные темы (отличаясь лишь длинными предложениями). Она спросила, чем я занимаюсь по работе, и мы немного поговорили о самолетах. Мы говорили о школе. Она не очень любила математику, но из ее слов мне показалось, что ее просто плохо учат. Я предложил ей помочь, и она была в восторге, но Карли — нет.

— Ты не должна навязываться мистеру Макдональду, — сказала она, но даже я мог понять, что проблема не в этом. Я с любопытством посмотрел на нее, но она избегала моего взгляда.

Я спросил, не могу ли я купить им десерт, но Карли отказалась. Я время от времени наблюдал за ней, разговаривая с Рэнди, и то и дело видел, как ее лицо тает, когда она думала, что я не смотрю, но теперь оно было закрытым и жестким, как и на работе.

По просьбе Карли я оставил их у приюта, откуда забрал. Я поблагодарил Карли за ужин и получил в ответ легкую натянутую улыбку и ответ «по крайней мере, это я мола сделать». Я опустился на колени и поблагодарил также Рэнди, и получил широкую улыбку, объятие, один из тех сладких поцелуев в щеку и нервный взгляд Карли.

Что вообще с ней творится? Я мог понять ее желание, чтобы ее забрали от приюта, она много часов там работала. Но почему я не могу довезти их до дома? Вечер был холодным, и ни одно из их пальто не выглядело достаточно теплым. Когда я вошел в свою квартиру и закрыл дверь, то внезапно понял: это же и был их дом. Она, должно быть, работала там, чтобы получать жилье и питание для нее и Рэнди и, возможно, немного денег на карманные расходы. У них, вероятно, почти ничего не было в этом мире, кроме одежды на них и друг друга. Даже ужин в Олив Гарден, должно быть, сильно сказался на ее денежном запасе. Я почувствовал себя виноватым, а затем смирился. Это была женщина, которая полностью и с процентами выплачивала свои долги.

Думаю, у всех нас неправильные представления о людях, у которых ничего нет, особенно если мы никогда ничего не знаем. Я никогда не ожидал, что кто-то вроде Карли: гордый, энергичный, верный, семи пядей во лбу, будет полон решимости быть самим собой и стоять на ногах независимо от того, что мир или кто-либо в нем могут с ней сделать. Неудивительно, что она защищалась перед мужчинами: по крайней мере, один из них явно жестоко воспользовался ей, когда она была слишком молода. Она очень сильно любила свою дочь; Я действительно верил, что она умрет, если с Рэнди что-нибудь случится. Также она прекрасно справлялась с ролью матери-одиночки: Рэнди была вежливой и уважительной, но энергичной, как самый рыжий из ирландцев.

Мое сердце сочувствовало Карли. Я не жалел ее — это было бы оскорбительным. Я на самом деле хотел помочь и защитить ее и ее дочь, возможно, даже загладить некоторые из тех ужасных вещей, что произошли с ней, какими бы они ни были. Также я восхищался ею и уважал ее, и не хотел ничего делать, чтобы повредить или ослабить этот отважный дух. Карен сказала бы мне, что эта ситуация была слишком сложной для моих навыков взаимоотношений. И была бы права: я усмехнулся при мысли о том, чтобы спросить мою бывшую жену, что мне делать с Карли? Она, вероятно, порекомендовала бы собаку-поводыря. Вместо этого я позвонил тем, кому мог доверять. Я позвонил в Оттаву и напросился на еще один семейный уик-энд.

***

Когда я въехал на подъездную дорожку к Жоржу и Симоне, дети уже ложились спать, но все равно ждали меня. Специальное разрешение, сказал мне Филипп. Стефани было пятнадцать, и она заявила, что уже достаточно взрослая, чтобы поговорить с дядей Робом о взрослых делах, после того как «маленькие дети» улягутся спать. Мы сидели с ней на двух стульях в маленьком заднем дворе, чувствуя запах ранней весны и свободно болтая. После нескольких секунд молчания она нерешительно сказала, что должна рассказать мне о весенних каникулах. Она сказала, что они ездили в Олбани. Обе ее прабабушки теперь жили там вместе с тетей Карен и ее бабушкой.

— Я надеюсь, что это ничего, что я все еще называю ее тетей Карен? Я всегда звала ее так, и... — она заколебалась, — она мне все еще нравится. Я ненавижу то, что она сделала с тобой, но она мне нравится. Все хорошо?

Я сказал ей, что все в порядке, и она продолжила. По ее словам, весь дом был украшен рисунками ее деда. Ей это не очень понравилось: она думала, что это делает дом неуютным. Хуже всего было то, что над камином в гостиной висела картина Карен в обнаженном виде.

— Она была прикрыта, пока мы были там, поэтому маленькие дети не могли ее видеть, но я знала, что это она. Я почти чувствовала, как она смотрит на меня через покрывало, и это ...  Читать дальше →