Ненавижу сюрпризы (перевод с английского). Часть 2

Не обращая внимания на его руку, я шагнул вперед и сильно врезал его коленом по яйцам. Он рухнул с громким стоном, вернув Анжелу в комнату. Пока она с ужасом наблюдала, я схватил его за волосы, приподнял голову и ударил по лицу, раз и еще, десяток раз или больше, пока не убедился, что у меня появляются синяки.

— Значит, ты думаешь, что имеешь право трахнуть мою «прекрасную жену», высокомерная, лицемерная пизда? Я должен отрезать тебе яйца и засунуть их тебе в глотку! — Я акцентировал это последнее замечание, снова пнув его по яйцам, заставив его застонать от боли на полу.

Анжела подбежала ко мне и оттащила.

— Брэд, ты сошёл с ума? Что здесь происходит? По какому праву ты бьешь Джорджа?

— Потому, Анджела, что мне жаль говорить, но я видел, как сегодня днем твой муж трахал мою жену в моей супружеской постели. — Я вручил ей шесть фотографий. Она быстро посмотрела на несколько первых, а затем ахнула:

— Этот ублюдок!

Я спокойно сел на диван, наблюдая за корчами Джорджа.

— Анджела, почему бы тебе не принести своему любящему мужу стакан воды? Кажется, он ему нужен. А потом мне требуется минутку поговорить с вами обоими.

Она была потрясена и сделала, как я просил. Через несколько минут Джорджу удалось усесться на стул, где он все еще горбился от боли. Он ни разу не взглянул на меня. Анджела села через комнату, яростно глядя на него.

— Окей, Джордж, вот что теперь будет. Сегодня днем ты определенно продемонстрировал, что ты — неподходящий лидер нашего собрания, не так ли? Итак, сегодня вечером ты позвонишь пастору и Совету управляющих, и уйдешь в отставку. Ты можешь сказать им, что это по личным причинам, или по состоянию здоровья, или как хочешь. Мне плевать. Но ты это сделаешь. Потому что, если ты не сделаешь этого до завтрашнего полудня, копии этих фотографий будут отправлены по электронной почте каждому члену Совета управляющих. Я уверен, они будут весьма обеспокоены моралью того, чем ты занимался.

— И еще кое-что. Даже не думай втягивать в это имя Дженни. Потому что если ты это сделаешь, я обещаю, что вернусь в этот дом и убью тебя голыми руками. Медленно. И мне это будет приятно.

Он даже не пытался драться со мной. Он тут же сдался, все еще не глядя на меня.

— Хорошо, Брэд, я сделаю это. Ты обещаешь, что не отправишь фотографии?

— Ты подашь в отставку, и фотографии останутся у меня. Хотя отчасти это позор, разве тебе не кажется, что люди должны знать о второй стороне Джорджа Атертона?

Я обратился к его жене:

— Мне очень жаль, Анджела, правда. Может быть, я даже не имел права заставлять тебя сталкиваться с этим, но не мог избавиться от мысли, что ты захочешь узнать о нем правду.

Она мрачно кивнула мне:

— Не извиняйся, Брэд, я давно знала, что он гонялся за юбками по всему собранию. На самом деле, неплохо иметь доказательства этого.

Не говоря ни слова, я вернулся к своей машине.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Мы с Терри хорошо провели выходные в Чикаго. На самом деле мне было ее жалко, потому что мне было так грустно, что это не приносило ей большого удовольствия. Мы хорошо поели, оба насладились рождественскими покупками, город весь светился, и мы пропустили балет в пользу развлекательного мюзикла. Другими словами, я сделал все что мог.

По дороге в Чикаго я рассказывал ей обо всем, что видел, и мы оба с грустью вспоминали, что восемнадцатью годами ранее я делал то же самое, когда Дженни изменила мне в первый раз.

Как и прежде, она слушала меня с любовью, сочувствием и заботой, нежно держа меня за руку, в то время как я плакал. К тому времени, когда мы добрались до отеля, худшее было уже позади, и нам удалось насладиться ужином и потрясающим видом.

На протяжении многих лет я от нечего делать думал о Терри, которая в свои пятьдесят три года, на пять лет старше меня, все еще была красивой женщиной, и задавался вопросом, каково это, если бы она была моей любовницей, а не лучшим и самым надежным другом. Я не сомневался, что считаю ее привлекательной, и мне казалось, что она относится ко мне так же. Но между нами этого никогда не возникало, что всегда казалось правильным.

В ту ночь в апартаментах был слегка неловкий момент. Терри забрела в спальню и вышла оттуда с красивой — и невероятно откровенной — ночнушкой, которую я оставил там для Дженни.

— Боже, Брэд, эта ночнушка на Дженни могла бы возбудить и мертвого!

Я засмеялся, но потом подумал, не предложить ли мне ее Терри. Она увидела эти мысли в моих глазах и печально улыбнулась:

— Нет, Брэд, думаю не надо. Я люблю тебя больше чем любого знакомого мне мужчину — и уж конечно больше, чем этого придурка, моего бывшего мужа, — но нам с тобой лучше оставаться друзьями. И именно этой ночью никому из нас не стало бы лучше, дай я тебе ТАКОЕ утешение.

Я подошел к ней, улыбаясь, и крепко поцеловал в лоб.

— Благослови тебя, Терри. Ты — мой лучший друг. И я люблю тебя по большей части за то, что ты умнее меня!

Мы нежно обнялись, а затем вернулись к кофе и десерту.

Вернувшись в Сент-Луис, я нашел пару коротких голосовых сообщений от Дженни. Вялым, безнадежным голосом она сказала, что готова поговорить со мной, когда я захочу.

Я позвонил ей в воскресенье вечером и предложил встретиться дома на следующий день после работы. Она согласилась и через мгновение спросила:

— Ты все равно поехал в Чикаго?

— Да, я встречался с Терри. Мы хорошо провели время... но нет необходимости говорить, что это было совсем не то же самое, Дженни.

Последовало долгое молчание. Я слышал, как она тихо плачет. Я подождал, затем сказал:

— Увидимся завтра, дорогая, — и повесил трубку.

Я не злился. Умом я знал, что зол и что должен быть разгневанным, в ярости, готовым убить мою неверную суку жену. Во второй раз она взяла и растоптала мой счастливый брак! Я же должен хотеть убить ее, верно?

Но эти мысли не были связаны с моими чувствами. То, что я чувствовал, было грустью как за Дженни, так и за меня. Я не знал, почему Дженни трахнула Джорджа Атертона — или, судя по всему, почему она позволила ему трахнуть ее. Я представил, что это снова все от внимания — от ее потребности чувствовать себя любимой и привлекательной.

Но я знал, что теперь она глубоко и горько сожалела об этом, обвиняя себя (и это, конечно, правильно) в том, что раз и навсегда уничтожила свой счастливый брак. Учитывая боль, в которой она находилась, мне просто не хотелось накапливать свой гнев.

***

В понедельник я позвонил Барбаре Макдональд и попросил ее о встрече. Немного удивившись, услышав меня через такое долгое время, она сказала, что предпочла бы видеть нас вместе с Дженни.

— На самом деле я хотел бы прийти один, — сказал я. — Дженни опять мне изменила.

Она глубоко вздохнула.

— Брэд, мне так жаль это слышать.

Мы назначили встречу на конец недели.

В понедельник вечером Дженни встретила меня у дверей. Она была похожа на зомби — если зомби может быть потрясающе красивой. Она была бледной, с глубокими кругами под глазами. Она не уделяла много времени и внимания своему макияжу, и, судя по всему, в тот день не ходила на работу.

Мне было так трудно понять, что чувствовать. Должен ли я быть доволен? Хорошо, сука, страдай и умри, ты этого заслуживаешь? Или — это моя жена, страдающая здесь, и да, она сама навлекла это, но мне до сих пор грустно видеть ее такой несчастной? Или даже, черт с ней, мне грозит смерть брака, который значил для меня всего мира?

Мы сидели в гостиной. Казалось, она хотела начать. Глядя прямо перед собой, она сказала:

— Тебе не придется сегодня беспокоиться о водопроводе, Брэд, я вся в слезах. — После чего она с минуту сидела молча.

Вдруг она сказала:

— Я была идиоткой, Брэд... Я была гребаной идиоткой! — Использование ею ругательства поразило меня — это было совершенно для нее ...  Читать дальше →