Мария

раздражало, что сказала:

— Обними меня.

Он посмотрел на нее, ожидая увидеть ее издевательское лицо, но увидел только волосы. Она повернулась к нему, и из-под одеяла показалась ее тоненькая бледная ладонь. Он взял за руку, и она потянула его к себе и снова повернулась к стене, накрыв его одеялом. Только тогда он понял, как было холодно, как тепло рядом с ней то ли от того, что они были двое под одеялом, то ли от того, что у него стало чаще биться сердце. Оно было готово вырваться, когда он ощутил запах ее волос, и он заволновался, что она может услышать стуки в его груди.

До этого момента он был лишь насмешкой в ее обществе, он чувствовал, что мог быть выгнанным из этого общества, если даже безо всякой причины он им наскучит. Когда он впервые, еще только осмтриваясь, оказался в этой комнате, он почувствовал страх, что может остаться там навсегда, оказаться запертым этой жирной медузой; но и облегчение от того, что больше никогда не выйдет на улицу, чтобы не повстречать кого-нибудь, для кого он еще имеет тоскливое и скучное значение; а теперь же ему хотелось выходить на улицу всегда, чтобы увидеться с ней, но и остаться в этой комнате навсегда, чтобы держать руку на ее теплой и нежной талии. Он был готов уснуть, но вдруг ее рука схватила его руку, притянула к груди и начала сильно прижимать и массировать. Он поднял голову, она повернулась и потянулась полными, с сладким помадным вкусом губами. Он потерял голову, поддался ее неудобному от позы поцелую. Наконец, она полностью повернулась к нему, обвила его шею руками, а к ее шее он прильнул с всасывающими губами.

эротические истории sexytales — Щекотно, — с улыбкой прошептала она. — Надо немного нежнее.

— Извини.

— Ничего страшного, продолжай.

Теперь он лишь щекотливо касался нежных растянутостей кожи на шее. Она возбужденно, чувствуя недостаток воздуха в груди, сняла с себя кофту и, когда он растерянно смотрел на ее необъяснимые действия, стянула футболку с него, и притянула к себе его, потерявшего след своих поцелуев. Она выгнула спину, когда он пытался снять бюстгальтер, но у него не получилось, и она сама, опираясь на локоть, одной рукой расстегнула ее и бросила в сторону. Их губы соприкасались, слегка разомкнулись и между собой пропустили теплые языки; розовые слизистые органы стали нежиться, прислоняться друг к другу, соскальзывать друг с друга и тогда ударяться о зубы, находить и снова тереться друг о друга, пытаясь прочувствовать все тепло и нежность партнера. Филипп невольно взялся за грудь Марии, и, удивившись самому себе, отдалился от ее губ, но Мария лишь улыбнулась, протянула ему руки, чтобы он прижался к ней всем телом к ее бледному замерзшему, и он поцеловал ее, держа руку на груди. Как невольно он взялся за ее грудь, так невольно он оторвался от ее губ и припал всей теплотой к соскам, взбудоражившим все ее тело.

— Ах, — прошептала она, — как хорошо!

Он расстегнул пуговицу на ее джинсах, молнию и оставил ее смотреть, как он снимает с нее одежду, оставляя совсем голой и в смущении, что она закрыла лицо руками. Он облизывал сосок, ритмично бился языком, еле касаясь кончика, затем расцеловал ложбинку, тянувшуюся от ее упругой груди по плоскому животу и оканчивающуюся на лобке, на которой волосы были выбриты треугольником. От смущения она закрыла глаза, легла на подушку и почувствовала между ног дыхание, затем мужские руки взялись за ее бедра, и что-то нежное, влажное, но отчаянно дёргающееся прикоснулось к ней. Это вызывало такую дрожь в ней, что она невольно отодвинулась от него, и он удивлённо посмотрел на нее.

— Я что-то не так сделал? — спросил он. Его губы блестели от ее выделений.

— Нет, — прошептала она с улыбкой, — просто я так не привыкла к такому. Лучше иди ко мне.

Он оказался над ней, и она вернула любовные поцелуи, которые он прервал. Филипп удивлялся, что же он сделал, чтобы она так страстно его целовала. Она хотела живее расстегнуть ему штаны, но ремень сильно звенел, так что Филипп выпрямился, на мгновение посмотрел на Марию, возбужденно прикусившую палец и влажным пальцем касающуюся между ног, стянул штаны, но только до колен, стоя на коленях, и снова оказался близко к ее лицу. Она посмотрела вниз, немного удивилась его большому размеру, но стесняясь смотреть, как его член исчезает у нее внутри, посмотрела ему в лицо, глаза которого искали вход между ее ног, обняла и зажмурилась. Когда его талия прикоснулась к ее, она крепко сжала кожу его спины в когтистых пальцах и рядом с его ухом издала нежный стон. Посмотрев в ее умоляющие глаза, он почувствовал умиление от ее лица и хотел остановиться, но вдруг ее ноги обхватили его талию, ступни сомкнулись в замок, и она всем телом желала дотянуться с членом внутри до его лобка своим и почувствовать, как что-то теплое, влажное и большое движется почти у ее живота внутри.

— Продолжай, продолжай.

Но Филипп был неопытен, тем более, когда он двигал тазом, то ремень продолжал звенеть, поэтому сначала она стянула с него штаны, затем уложила на спину и клитором уперлась в лежачий на лобке член, расставив ноги по сторонам от его тела. Она начала двигать тазом вперед и назад, потирая член между влажными губками, почти всосавшими в себя член, поднялась немного на одну ногу, подняла член направила внутрь и полностью села, коснувшись упругими ягодицами его вспотевшей мошонки. Она наклонилась к нему, поцеловала, он положил руки на ее попку, и она стала двигаться так, что ее грудь сосками касалась его груди. Она двигалась так долго, ускоряла движения, но боясь, что будет слышно за дверью, замедлялась, хотя чувствовала, что еще немного — и она кончит. Филипп заметил это, особенно когда она останавливалась и нервно дрожала всем телом, и издавала недовольные вздохи. Тогда он уперся пятками в кровать и начала интенсивнее двигать тазом, но так, чтобы не было слышно, чтобы не шлепать тазом ее ягодицы.

— Да, вот так хорошо. Еще! — шептала она и сжимала его волосы сильнее.

Ее стоны, бьющиеся об раковину его ушей, становились громче, но не громче, чтобы их не услышали, и когда она прижала колени к ребрам Филиппа, когда она чуть было не задушила его, когда закрыла глаза так сильно, что разгорелись искры, она, наконец, кончила. Ее грудь вздымалась и опускалась, дыхание щекотало ему уши, и она нежно засмеялась, и стала целовать его в шею. Она посмотрела на него.

— Спасибо тебе, — и поцеловала в лоб.

Она легла полностью на него и вдруг почувствовала, как член, который он не вытащил, стал уменьшаться внутри нее.

— Подожди, ты что, не кончил? — спросила она удивленно.

Уже почти уснув, он сказал с улыбкой:

— Нет, а что?

— Как это что? Ты ведь тоже должен кончить!

— Кто это сказал?

— Что значит, «кто это сказал»? Глупенький, так всегда должно быть: когда занимаешься сексом, каждый должен кончить.

— Мне и так хорошо.

— А мне от этого нехорошо. Нет, так не пойдет. Нам ведь нужно это исправить.

— Что? И как ты собираешься исправить?

Она посмотрела на него и искала в голове ответы. Вдруг она вскочила, встала у куртки, сгорбившись наклонилась и что-то искала в карманах. Он смотрел на нее по-детски. Наконец, она нашла презерватив.

— Зачем? — удивленно спросил он.

— Сейчас увидишь.

Она легла на прежнее место и обхватила его уменьшившийся, но мигом потвердевший от ее прикосновения член, поцеловала Филиппа, зубами открыла презерватив, прижала резиновое колечко к головке члена и стала натягивать. Она еще пару раз подрочила ему, держа слизкую резину; посмотрев на него, улыбнулась и опустилась головой к его паху. Филипп прижался затылком в подушку и стал ждать. Сначала член чувствовал только комнатную прохладу и немного дыхание Марии, и смазку резинового презерватива, но вдруг теплота обхватила весь его член, и он глубоко от удивления и удовольствия вздохнул. Он поднял голову и увидел, как ее макушка двигалась вперед и назад, вместе с тем чувствуя, как ее теплые губы обвивают его член. Он положил руку ей на голову. Он долго не мог держаться и начал кончать. Перед тем, как кончить, он ожидал, что она начнет убирать голову, поэтому он и положил руку, но когда он начал дергаться от оргазма, то совсем не почувствовал сопротивления: напротив, она пыталась еще глубже просунуть член в рот. Наконец, она вытащила его и легла на грудь Филиппа. Он лежал еще в эйфории. Она подняла к нему глаза и спросила:

— Понравилось?

Обессиленный он кивнул.

— Посмотри, — сказала она, — дождь кончился.

Он открыл глаза и словно впервые увидел после дождя солнце. Оно было таким ярким и теплым, что в мгновение наполнило комнату теплом и светом.

Они еще разговаривали о том, что пойдут в кино, в кафе, что она хотела бы, чтобы он снял хотя бы другую комнату, поближе к ней, и тогда она сможет чаще к нему ходить. С улыбкой он сказал, что займется этим, и они вместе уснули.