МЮРИЭЛ или итоги работы победившей похоти. Глава 16

Эвелин сказала мне, поначалу очень обтекаемо, что Эми пора осмотреть снова, иначе она может познать то, чего я не хотела бы. Боже упаси! Я спросила ее, что же мне делать, на что Эвелин ответила, что я должна позволить Морису взять ее под свою опеку, причем так, чтобы я как будто бы знала об этом, но нигде не упоминала! И еще она добавила, что я не должна слишком оберегать милую Эми, иначе девочка станет фригидной.

— Вы абсолютно справедливы по отношению к ней? — спросила она меня, что, конечно, усилило мое чувство вины. Я сказала, что мне нужно подумать, но она мягко ответила: «Нет, моя дорогая, пусть дело идет своим чередом. Мне не составило бы труда привезти ее туда, — произнесла она, — но это было бы неправильно, поэтому Морис сам приедет к вам завтра». О, до чего же я сама себя довела! Помимо всего прочего, я получила совершенно нелепое письмо от Филиппа, изложенное, как и следовало ожидать, в совершенно деревянных выражениях, на которое я не намерена отвечать. Это он довел нас всех до такого положения! Если бы он был мужчиной, то сам преподал бы Эми пару уроков, а Ричард был бы совсем другим человеком.

Я не знаю, что сказать Ричарду. Он выглядит жалко, как побитая собака. Эвелин сказала, что так и должно быть, и что теперь я должна научиться справляться с ситуацией сама. Она объяснила мне, как это делать, но я не уверена, что смогу рискнуть, но мне велели отбросить все сомнения и стать такой же свободной, как и она. Я поделилась было с ней своими мыслями, на что она рассмеялась и велела мне не хандрить.

Наконец мы поднялись наверх и на цыпочках прошли мимо комнаты Ричарда. Должна сказать, что он вел себя очень тихо. Как же сладостно было лежать с ней в одной постели, и вылизывать киски друг у друга, пока он лежал в соседней комнате со спущенными штанами! Эвелин сказала, что проделать это было «восхитительно сложно», и рассказала мне о многих других либертарианских похождениях, которые она сама же и создавала.

Ричард начал подсовывать мне под дверь такие умоляющие записки с просьбой о прощении, что я не знаю, что и делать. Понимаю, что в конце концов мне придется простить его, но Эвелин говорит, что я не должна быть «мягкой», что она снова займется им, и со временем, говорит она, он станет гораздо более послушным и будет подчиняться каждому моему приказу.

— И в этом тоже есть свои возможности, Дейдр, — сказала она, на что я возразила, что это очень развратно. «Но как же скучно было бы в противном случае», — ответила она.

Из дневника Мориса

«Пусть смелость будет моим другом!» — вот каков девиз сегодняшнего дня! Сегодня я приехал к Дейдр, посетившей нас вчера вместе со своим сыном (о котором я ничего не хочу знать!), чтобы выразить ей свое почтение.

Как и следовало ожидать, Эми вся залилась краской, хотя и выглядела чрезвычайно привлекательно с распущенными волосами и в сине-белом платье с широкой юбкой, которое, как мне показалось, было ею надето специально для этого случая. Возможно, Дейдр ей намекнула, а может Эми и сама ожидала еще одного визита в наш «Клуб». Кроме того, вчера вечером я убедил Эвелин, что настало время там побывать и Мод, понимая, что мне придется согласился с ее условием, что я буду оставаться снаружи, пока ее будут «осматривать». Мод немного ветренее, чем Эвелин сама себе представляет, и после того, как пригладят ее перышки, ей присунут с меньшим раздражением и болью, чем это было с Эми. Я уже несколько раз, тайком от Эвелин, кувыркался с этой прелестной девушкой и, хорошо ощупал ее сквозь панталончики спереди и сзади. Она изворачивалась, но оказалась весьма томной, и поэтому втайне лелею мысль о том, что при случае уделю ей особое внимание, как это часто делаю с ее очаровательной матерью.

Когда я обрисовал ей эти возможности, она сказала: «Это слишком близко к дому». В последнее время я, конечно, стал напоминать ей о тех проповедях, которые она читала Дейдр, что приводило ее в легкое замешательство еще и потому, что с Мод меня связывает только наш брак, а не кровное родство.

— О, это совсем другое, — отвечала Эвелин со всей непроницаемостью своей женской логики. Прошлой ночью я отлично оттрахал ее во всех возможных позах, и пока мы были в муках любви, заставил ее, как это частенько бывает, признаться во всех своих страстях. На самом пике блаженства, собравшись излить свою сперму в ее влажное гнездышко, я назвал ее именем Мод. Закатив глаза, она еще яростнее заработала своей горячей попкой и простонала: «Нет!»

Потом она пробормотала:

— Наверное, сейчас я не смогу тебя остановить, дорогой, но я не хочу об этом ничего знать. После того, как ты проделаешь это с ней, ты будешь любить меня так же сильно?

О, какой грустный и милый вопрос! Я заверил ее, что конечно, моя любовь к ней не остынет.

— Я верю тебе, — сказала она, и мы снова заговорили о самых развратных вещах, пока нам обоим снова не захотелось трахаться.

Что же касается Эми, то колебаний здесь не было. Дейдр тактично принялась за вязание и тем самым позволила мне начать легкую беседу с Эми, чьи глаза с трудом встречались с моими, — ее можно было понять! Мы втроем выпили по бокалу вина, я встал и тихо сказал, что «провожу Эми наверх».

— О, вы собираетесь немного поговорить? — ответила Дейдр. Эми покраснела до корней волос, и я счел необходимым поднять ее со стула. Она тихонько промямлила слово «мама!» — я бы даже сказал, что это было что-то вроде писка, — на что Дейдр очень мягко вопросила: «Да, дорогая!?». Очевидно, небольшой разговор между ней и Эвелин пошел на пользу.

Все время, пока я вел Эми наверх в ее комнату, поддерживая за локоть, она хранила молчание. Как только я прикрыл дверь, она попятилась и нервно воскликнула:

— Я ничего не рассказывала маме!

Я снял пиджак и галстук. У нее хорошенькая комната, в ней царит атмосфера юной женственности: голубые и серебряные обои на стенах, изящный туалетный столик на тонких ножках и кружевные подушки на кровати. Кажется, это зовется брюссельским кружевом [Необычайно тонкое, изящное и сложное кружево, производившееся в Бельгии. рассказы о сексе Этот вид кружева считался наиболее роскошным, ценным и дорогостоящим, и пользовался большим спросом за границей. Из-за запрета на ввоз фламандских кружев в Англию, брюссельские кружева ввозили в страну нелегально под видом английских, за счёт чего вторым названием брюссельского кружева является англетер. Наличие такого кружева в комнате Эми свидетельствует о состоятельности ее семьи — прим. переводчика]. На спинке деревянного стула висела пара белых панталончиков с розовыми лентами. Они были девственно чистыми, и я было подумал, не сняла ли она их заранее.

Столкнувшись с моим молчанием, Эми жалобно прошептала:

— Я не хочу делать это снова. — Она сцепила пальцы и с надеждой посмотрела на меня.

Заперев дверь, я напомнил ей о дисциплине, и добавил, что, будь я ее папой, я бы позаботился о ней раньше.

— Вот как? — спросила она и покраснела. Взгляд, который она искоса бросила на изголовье кровати, выдал ее сокровенные мысли. Когда я приблизился, она отступила назад, тщетно пытаясь ухватиться за какую-либо опору.

— Какая же ты хорошенькая, — произнес я. Она сделал один нервный взмах руками, будто бы защищаясь, а потом обмякла, оказавшись в моих объятиях, трепеща, словно птица.

— Не надо, мама здесь, — глупо произнесла она, но я уже начал сзади собирать вверх ее свободно ниспадающее платье, издавая при этом самые успокаивающие фразы.

— Н... но... но мама... — щебетала она, пока я спускал с нее панталоны и гладил ее обнаженные ягодицы цвета слоновой кости.

— Мне позволено вначале высечь или отшлепать тебя — ты понимаешь это, Эми? — сурово спросил я. Она покачала головой, словно соглашаясь. Держа ее одной ...  Читать дальше →