Я поступил так

бабы ещё не встречал! Понятно, почему ты такой неревнивый! Ей один — только на разогрев!

— С чего ты взял!

— Она сама сказала. Она тебе рассказывала, как её изнасиловали?

— Нет! — искренне изумился я.

— Похоже, что она тебя любит, вот и не хочет, чтобы ты знал.

— Что знал?

— Только ей не говори, что я тебе рассказал. Сказала, что в том году ты ей предложение даже делал, и она хотела за тебя выйти, но так вышло, что в конце мая её зажали в поздней электричке шестеро мужиков, и по кругу драли до самого Можайска. Только пришла в себя после этого случая, как на школьном выпускном пацаны напились и нацепили ей на голову чью-то рубаху, зататащили в класс и все двеннадцать бывших учеников по очереди насиловали до самого утра и под конец ей самой уже хотелось ещё и ещё. Так что, из-за этого она и решила за тебя не выходить. Спит с тобой, потому, что любит тебя, а удовольствия — никакого.

Вот и нашёлся ответ на вопрос, почему еле смог уговорить её выйти замуж, и почему всего через две недели после свадьбы она после выпускного поехала отсыпаться к сестре, а не домой, где я ждал её.

Вновь дверь открылась только минут через десять после начала второго фильма сеанса. В пустое фойе вышла жена и двое приятелей. После двухчасового сексмарафона белая блузка, одетая минуя лифчик, прилипла к её телу, мокрому от пота, сделавшись прозрачной, и топорщилась напрягшимися от прохлады крупными сосками. На белой юбке, сзади, здоровенное мокрое пятно, благодаря которому было отчётливо видно её попку, в отсутствие трусиков. Мокрые волосы короткой причёски прилипли ко лбу. Она выглядела так, точно вышла из душа не вытираясь, и сразу оделась. Меня, сидящего в полутёмном углу, прикрытого фигурой моего собеседника, она не заметила. Она ещё не пришла в себя, и нетвёрдо стояла на ногах, а лицо выражало некоторую растерянность, утомлённость и... удовольствие от приключения. Поддерживая под руки, парни проводили её в дамскую комнату. Она шагала тяжело переваливаясь, шире, чем обычно ставя ноги, словно внутрь неё было что-то засунуто. Как позже я узнал, туда действительно были запихнуты её же трусики, чтобы по ногам и на пол не текло. В дамской комнате, моя, обычно очень стеснительная жена, под взглядами своих недавних любовников, стороживших её у входа от случайной посетительницы, сняла с себя юбку, оставшись голой ниже пояса и замыла пятно спермы на юбке, подсушила её феном, подмылась, а после прошла с ними в зал, выбросив трусики в урну. До окончания сеанса жена сидела на коленях то у одного парня, то — у другого, на стульях для работников, сбоку, на левом балконе.

После окончания фильма, «Греческая смоковница», как сейчас помню, я быстро распустил ребят по домам, а мы медленно побрели на электричку.

— А ты знаешь, почему никто своих жён кроме тебя не приводит?

— Нет, а ты знаешь?

— Нет, так, просто, подумалось.

От моего предложения снова, через день, поехать, кино посмотреть (мы дежурили через день), она отказалась, и я успокоился. А тут позвонил мой приятель, и попросил меня поменяться сменами, пояснив, что накануне привёз жену, которую представил, как знакомую, но там вышло некоторое недоразумение, после которого он свою смену видеть не может. Мы поменялись. Сюрпризом для меня стало то, что я обнаружил, когда буквально на следующий день мне потребовалось встретиться с приятелем, и я решил заехать в бывшую свою смену. Я своими глазами увидел, как моя жена, не изъявляющая желания смотреть кино, тайком от меня, приехала, за полтора часа до дневного сеанса. Она не опасалась оказаться замеченной мной, ушедшим в другую смену, и уверенной походкой зашла вместе с моим приятелем и одним из ребят в дежурку, и, пока я стоял, ожидая на улице своего товарища, у турникетов поменялись все пятеро. Самый молодой, насытившийся женским телом, и разомлевший, закурив со мной, испытывал явные угрызения, и нечаянно проговорился, что моя подруга просила их не говорить мне, что приехала, чтобы мне думалось, будто она и не приезжала. Почти весь первый фильм она провела с ними. Три с половиной часа она наслаждалась групповым трахом пятерых молодцов, но сумела после, этим вечером, вести себя со мной так, словно и не было у неё с ними ничего. Я же, выйдя в смену приятеля, сразу попал с корабля на бал: едва начался второй фильм утреннего показа,, как меня запустили в тёмную комнату дежурки вторым, к уже готовой девушке. Разогретая, скользкая женская плоть легко расступилась, впуская меня. Руки её сами притянули к себе, крепче прижимая, и мне стало хорошо. Сердце радовалось этой компенсации моральных переживаний из-за жены. Она была очень приятной, более тесной, и потому более сладостной, чем моя супруга. Причём настолько, что я сумел, как в юности, закончив раунд, сразу повторить его ещё дважды. На втором заходе девушка сладко заахала, и голос её был столь похож на голос жены моего приятеля, что это придало новой силы, и когда я начал в третий раз, мысленно представлял себе, что я сейчас именно с его женой. Эта фантазия и помогла мне три раза подряд получить удовольствие. Любопытство разбирало, и когда меня сменил следующий, я не ушёл далеко, а сел на стул у двери, дожидаясь, чтобы увидать нашу любовницу. Менялись парни, а я всё дежурил у входа.

Она вышла не скоро. На раскрасневшемся лице играла счастливая улыбка, а когда увидела меня — поняла, что я в команде, и густо покраснев, опустила взгляд. Она присела рядом со мной, взяв за руку, прильнула налитой грудью, и поцеловав в щёку, тихо попросила:

— Ты моему не скажешь?

— А ты ещё придёшь?

— Приду, только отдохну, фильм посмотрю, и приду. А ты хочешь, чтобы я пришла?

— Хочу.

— Тогда обязательно приду, к тебе.

— А к остальным?

— Они — не в счёт. Если тебе рассказать, как я попала в эту комнату — не поверишь — глупая случайность, недоразумение.

Так и шло до самого окончания кинофестиваля: моя ездила в Дом кино, когда я там не дежурил, а жена моего приятеля — в мою смену.

Мы прожили вместе уже двадцать лет, но прямо, хоть и прошлое это дело, ни одной измены на фестивале жена так и не признала! «Нет, ты что придумываешь!» или «Не помню, такого не было!»!!! Да я бы и не стал винить её за эту слабость, прекрасно понимая, откуда она у неё, такая потребность, появилась. Когда, спустя годы, заговорил об этом с женой приятеля, она однозначно ответила, что моя правильно делает: она таким образом семью оберегает. Как одно с другим соотносится, я, честно говоря, так и не понял: женская логика. Да я и не в обиде на свою жену! Иначе я бы не поменялся сменами, и не было бы у меня долгого близкого знакомства с женой приятеля, не смог бы спустя пару лет, помочь ей и с появлением их первенца, по её, разумеется, просьбе.

Вот это — сюжет! Кино, да и только! А то, всё только и слышно: в СССР секса, мол, не было!