Кукловод. Крымский фронт. Часть 10

От ветров и водки хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнёт:
С наше поночуйте, с наше покочуйте,
С наше повоюйте хоть бы год

К нам прилетели ночью корреспонденты из Москвы. Ну ещё бы, тут такое — захват немецкой подлодки! Корреспонденты носились по всему Крыму. Но через неделю из-за их полной болтливости теперь немецкие трофейные БДБ не возят наших раненых и беженцев в Туапсе — уже все знают, что там наши экипажи. Но зато более тысячи раненых и полторы тысячи беженцев в безопасном месте. И отличные опытные врачи постепенно возвращают в строй наших героев — будет умелое подкрепление нашим армиям. И к армии Манштейна тоже прибыло подкрепление — мы увидели испанскую дивизию генерала Эмилио Эстебана. Чтобы как-то компенсировать возникшую недостачу войск, было решено, передать в распоряжение фельдмаршалу две дивизии, переброшенные в СССР из Франции и Австрии, а также все добровольческие иностранные подразделения войск СС. В их состав входила испанская «Голубая дивизия», соединения бельгийцев, голландцев, норвежцев и датчан, а также венгерскую и словацкую дивизию. Все они до этого выполняли полицейские функции по охране тыла, но теперь наступило время пролить им свою кровь ради интересов великой Германии.

Испанцев очень впечатлил удар гвардейских минометов. Лихие и горячие испанцы попались на старый казацкий приём — ложное отступление. И, когда они с воплями «Adelante! Caudillo!» ринулись вперёд, увидев, что наши бойцы вроде отступают в панике, то из наших окопов ударил смертельный ураган свинца. Дай Бог, чтобы половина их вернулась в свои окопы, да раненые многие точно. И тут по окопам ударили «Катюши». Храбрые от природы люди впервые в жизни ощутили сильный страх перед «сталинским органом», точно о котором много говорили и сильно боялись. Залп мощных реактивных снарядов, словно чудовищной гребенкой прошелся по позициям франкистов, уничтожая и коверкая все на своем пути. Стоит ли удивляться, что после этого знакомства у многих европейских союзников германского фюрера долго тряслись руки. Да тут ещё наконец-то прилетели Су-2 и врезали по тылам «Голубой дивизии». Так что к своему генералу Франко вернулись только раненные — вся испанская дивизия уже была не боеспособна.

На Кп были довольны хитрым манёвром, только майор Кульмин спросил, что они орали. Раз уж я воевал в Испании. Да обычные вопли франкистов: «Вперёд! С нами каудильо». Я после пошутил, мол теперь им осталось орать: «Сестра! Дайте утку!». Хохот стоял на всё КП — все были довольны. Ну и раз генерал шутит, то всё нормально! Интересно, испанцам очень понравился «Привет гвардейских миномётчиков»?

Это был чёткий пример и прозрачный намёк и остальной прислуге фашистов — за два дня лихая дивизия испанцев была совершенно не готова воевать! Так что эта вся шваль если и атаковала, то очень осторожно. А наши красотки-снайперши с удовольствием помогали им избавиться от своего командного состава. Через неделю и одну сборную дивизию немцам пришлом отвести в тыл — не боеспособна!

Зато ночью пришлось мне доказать, что я ещё боеспособен. На эротические истории sexytales Ли-2 мне привезли подарок Сталина — конфеты, коньяк и персики. Но я всё передал моим «лекарям» и девушки были очень рады. Так что этой ночью они сделали мне массаж, а в постели позволяли мне всё. Так что утром я был готов к труду и обороне! И утром вдруг Оля так заорала — как оказалось это был первый в её жизни оргазм! А кончить мне она предложила в свою шикарную попку. Это было чудесно!

Она несколько минут лежала на спине, приводя мысли в порядок. В какой-то книжке она читала или слышала от специалистов, что настоящий, редко кем достигаемый в полной мере экстаз у женщин ничем не отличается от эпилептического припадка со всеми клиническими признаками. Вот его она сейчас наверняка и пережила... Слабость в теле, и одновременно — переполняющее всё её естество, медленно перетекающее во что-то другое ощущение мучительного сладострастия. Какая у неё была улыбка!

А тут ещё и подарок. Из Керчи прибыл мотоциклетный батальон, был наособицу. Больше тысячи человек личного состава, девять противотанковых ружей, пятьдесят восемь ручных пулемётов, четырнадцать станковых пулемётов, девять 50-мм и шесть 81-мм миномётов, три 37-мм противотанковых и два 75-мм лёгких пехотных орудия. Всего 137 автомашин, 196 мотоциклов с коляской и 71 — без коляски. Это был мотострелковый батальон на мотоциклах. Каждое пехотное отделение из девяти человек перевозилось на трёх мотоциклах с коляской и вооружалось одним ручным пулемётом, шестью карабинами и одним новомодным пистолетом-пулемётом у командира отделения. Только в отличие от обычной мотопехоты парни в этом батальоне были точными сорви-головами, и море им было по колено. Лихие ребята, но дисциплину блюли!

Вот они и попили крови этим «Добровольцам». Командир батальона сразу понял мой замысел и они провоцировали немцев — влетали на полном ходу мотоциклов и ураганным огнём поливали ряды фашистов. А затем быстро удирали, вроде они испугались. Немцы за ними ринулись в контратаку и нарвались на кинжальный фланговый огонь. Мне потом из политотдела принесли бумаги на награждение:

«Отбивая атаку прорвавшейся колонны немецких танков, батальон морской пехоты имел в своем распоряжении только противотанковые ружья и бутылки с горючей смесью. В неравном бою с бронированными чудовищами пало много матросов, что полностью уничтожили фашистские танки ценой собственной жизни».

Славный сын Дагестана пулеметчик Ханпаша Нурадилов в боях с немецко-фашистскими захватчиками уничтожил больше 900 солдат противника и пал смертью храбрых при обороне. Слава героям!»

Вечером я даже неожиданно для себя заплакал — как мне было жалко каждого погибшего. Ну трудно мне мыслить масштабами. Вот генералу Жукову в боях за Ржев «удалось» положить 70 тысяч наших воинов. Недаром у него кличка была «Мясник». Симонов написал яркие проникновенные стихи:

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я убит и не знаю,

Наш ли Ржев наконец.

Мои красавицы переполошились, налили мне бокал коньяка, сделали мне массаж, Оля сделал мне какой-то укол и я успокоился. И, поспав пару часов, я пришёл в себя. Девушки покормили меня, а потом Света с Ирой сделали мне потрясающий минет. И точно от него я пришёл в себя!

Оглушительный оргазм взрывается сотнями маленьких звездочек под закрытыми веками. Сознание словно закручивается в спираль вечности. По венам будто бьет током. Каждая клеточка тела просто кричит в агонии наслаждения: Как мне повезло с нашими медиками — только они могут так приласкать! Утром я был «как огурчик»!

— — Копаем, бойцы, копаем, время отведено до завтра, — коротко бросил я весьма недовольным голосом, и лопаты разом заработали быстрее. — И если хотите жить и послезавтра, и через месяц, и до конца войны дожить, то крепко зарубите себе на носу: лучше отрыть двадцать метров траншеи, чем один метр могилы!

Мотоциклисты не очень хотели копать, но всё — теперь немчура готова к их дерзким рейдам, получив по морде. Вот пулемёты этого батальона и создадут тут стену огня, которая не пустит этих негодяев в Крым. Ветераны боёв убеждали лихих мотоциклистов, что генерал прав на все сто — глубокие окопы и спасали их. Особенно так называемые «лисьи норы», копать нужно вперёд и вниз. Те из бойцов, кто пережил обстрелы «Лапотников» из пулемётов, твёрдо со мной согласны. Хотя...

Тут командир батальона хотел было поспорить со мной, но... Он увидел... В траншее при виде командующего поднялись молчаливо сидевшие бойцы, крепкие и умелые, целое комендантское отделение, личная охрана, ставшая за эти дни чем-то довольно привычным. Кадровые, по два-три года службы за плечами, в цепких руках СВТ и редкие в стрелковых подразделениях ППД, финки в ножнах, гранаты в сумках, все бойцы в стальных касках защитного цвета — если наденут на себя маскировочные костюмы, вылитый спецназ или фронтовая разведка выйдет. И адъютант здесь, куда ж ему без него, капитан вообще стал моей тенью. Комбат и проглотил слова... Эти парни станут стеной на защиту генерала! И ляпать языком при них не стоит!

Но пришлось «ляпать» — набежали эти бумагомараки в штаб и давай требовать у меня интервью. Я их отправил в политотдел, но там, наслушавшись тупых лозунгов, они опять ко мне. А я сделал хитрый ход и спел им. Они были в шоке, но строчили вовсю:

От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С лейкой и с блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальём.

Симонов ведь соберётся написать аж в 1943, так что всё нормально, он ещё много напишет. А эти корреспонденты, выпив «наркомовские» со мной, ушли очень довольные. Им импонировало, что я ними так просто пообщался.

Но тут видимо ночная «забота» моих медичек! И вновь они вернули меня к жизни после жуткого дня новых боёв — Гитлер постоянно требовал от Манштейна захватить Крым. Хорошо, что хоть ночью Вермахт редко воюет. И Оля эту ночью попросила всю посвятить ей! А я решил вспомнить свою студенческую молодость и, слегка напоив красотку, сделал ей куннилинг.

Сколько времени продолжалось это путешествие «в страну чудес», Оля не знала. Возможно, долго, а может быть, и нет. Но в любом случае она совершенно определенно испытала невероятное наслаждение и многократно кончила, один раз и вовсе каскадом, так что ее било и мотало никак не меньше минуты или двух. Жарко было, как в бане, пот лился ручьем, и сердце колотилось, как после воздушного боя. И, похоже, что от переизбытка впечатлений и от силы пережитых эмоций в какой-то момент Оля просто лишилась сознания, выпав в нирвану или еще куда.

И вот её жаркий шёпот:

— Я Вас обожаю, мой генерал... Вы лучший мужчина в моей жизни... Как мне повезло... Ой-ой, как мне чудесно с Вами...