Сладкое гостеприимство Европы

— Папа у тебя нет сердца! — взвизгнула Берти и затопала ногами, прямо, как разобиженный ребенок. — Нет сердца! Нет сердца!

— Дочка, да что такое ты говоришь?

— А что ещё сказать, если ты запрещаешь мне помогать этим людям!

Франц Фон Клюхенбах насупился, сдвинул рыжеватые брови.

— Я уже говорил тебе — это опасно. Среди беженцев-мигрантов могут быть террористы. Об этом в новостях сообщали.

— Это бедные несчастные люди! — вскричала Берти. — Какие еще террористы! Так про них могут говорить только нацисты! Только расисты!

— Я понимаю, что тебя заботит судьба всех этих несчастных, покинувшие свои страны из за войн, — произнёс Франц Фон Клюхенбах, стараясь сохранить спокойствие и глядя на свою дочь, почти умоляюще. — Я сам им очень сочувствую. Разве не я распорядился выделить из городского бюджета немалые деньги для помощи им? Разве не я распорядился устроить палаточный городок и обеспечить питание и другую помощь?

— Да, но эти меры предпринимают и другие бургомистры, — фыркнула Берти. — Это, всё, как то формально, без души и истинного сочувствия. Беженцы нуждаются в большем. Этих мер недостаточно.

— Но то, что ты хочешь — это уж слишком! — возмутился Франц Фон Клюхенбах. — Надо же додуматься до такого: пустить их жить в наш дом!

— Да всего-то, несколько человек! — воскликнула Берти.

— Ни за что! А как же мама? Как ты?

— А что мама? И что я? — девушка с недоумением и искреннем удивлением взглянула на Фрранца Фон Клюхенбаха.

— Да как это что?! — возмутился и засопел бургомистр. — Дома ты привыкла расхаживать... свободно, часто в нижнем белье. Мы привыкли к определенному порядку. А тут рядом будет несколько молодых мужчин!

— И что?! — воскликнула Берти.

— Так ты и перед ними будешь расхаживать в ночнушках, в трусах и лифчиках?

— Ну не то чтобы... , — пробормотала несколько опешившая Берти. — Я ведь не голая хожу. И они не дикари, какие-нибудь.

— Судя по их поведению из новостей, так не скажешь, — пробормотал Франц.

— Что?

— Ничего. Разговор окончен.

— Но папа!

— Я сказал, Альбертина — разговор окончен. Мигранты будут жить в палаточном городке вплоть до распоряжения нашего правительства.

— Тогда... Тогда я и девочки будем туда ходить! Помогать им! — выпалила дочь.

— Да ни за что! Это недопустимо! Те девочки — это твои подружки?

— Ну да, Анетт и Гретта.

— Они, тоже так думают, как ты?

— Мы все так считаем, — каким-то особенно торжественным тоном ответила Берти. — Мы, даже хотим создать молодежную организацию для помощи беженцам. Здесь в Германии они должны почувствовать не только тепло и радушие, но и то что их любят, готовы принять всей душой и тел... ой... Я хотела сказать... Хотела... В общем этим людям нужно помогать.

Несколько мгновений бургомистр буравил Берти взглядом, потом сказал:

— Никаких хождений в лагерь. Ясно? Там будет находится полиция. И тебя арестуют, не смотря на то, что ты моя дочь.

— Но папа!

— Я всё сказал! Пусть Анетт и Гретта поступают, как хотят — это в конце концов забота их родителей. А ты будешь сидеть дома. Пока, не разрешиться эта ситуация с беженцами. Без моего ведома ни шагу на улицу.

— Но папа, ведь каникулы начались! — заныла Берти.

— Ничего, потерпишь. Поиграешь за компьютером, пообщаешься через интернет. Книгу какую-нибудь, в конце концов прочтешь. На улицу — только с моего разрешения. И думать забудь о мигрантах. О них и без вас есть, кому позаботиться.

— Ты тиран! Злой бессердечный тиран!

Из глаз Берти в два ручья хлынули слёзы. Ей только недавно исполнилось восемнадцать и всякую обиду она воспринимала ещё совсем по-детски.

Сердце Франца дрогнуло, но он собрался, стиснул свою волю в кулак и не дал слабину.

— Ступай к себе в комнату. Я сейчас еду в ратушу — по делам. Вечером ещё раз обо всем спокойно поговорим.

* * *

Дом бургомистра большой двухэтажный с мансардой. Окружен садом. Стоит на холме откуда на город открывается великолепный вид. У Берти своя типичная для старшеклассницы комната — уютная со всякими там девичьими милыми прибамбасами. Цветные пуфики и подушки на диване, рюшечки на занавесках. Стены оклеены плакаты с любимыми исполнителями и актерами. А на одной стенке остался привет из детства — плакатитк с диснеевскими героями. В изобилии мягкие игрушки. Сан-узел у Берти был отдельный и соединялся с ее комнаткой. На полу офигенный красный ковер с мягким густым ворсом. Всё чистенько аккуратненько. Порядок в доме помогала поддерживать экономка откуда-то из Прибалтики или Польши. Неподалеку от кровати стояло трюмо с зеркалом.

Берти любила любоваться собой. Она разделась и пару минут рассматривала себя в зеркале. Она была невысокой, стройной и гибкой. Занималась фитнесом. Небольшие тугие грудки чудесной округлой формы. Тонкая талия, крутой изгиб бёдер и выпуклая тугая попка. Ножки длинные и стройные. Заметила на лобке щетинку. Не порядок — надо побриться. Свернув свои волосы цвета золотистой пшеницы в тугой узел, Берти вошла в душевую.

Теплая вода возбудила её, также растревожили писю все эти манипуляции с подбиванием. Берти начала думать о своём парне. Его звали Халил. Папка пришёл бы в бешенство увидев его. Халил был родом из Ливии. В нём смешалась арабская и негритянская кровь. Берти просто текла при одном только присутствии этого самца.

Халил был дикий, дерзкий и бешеный. Такой темперамент сводил девушку с ума. Халил, даже хотел заявиться к отцу Берти и прямо заявить ему о своих правах на его дочь, как он сам любил выражаться. О женитьбе, правда, пока речи не шло, но Халил рассчитывал в открытую жить с дочерью бургомистра в их доме.

А что, действительно, сколько можно торчать на окраине города в этой вонючей дыре под названием социальное жильё, когда у подружки есть роскошный особняк с бассейном, двумя гаражами и прочим-прочим-прочим. Неплохо бы и родне туда переселиться. Но для начала надо самому территорию застолбить.

Берти, предвидя грандиозный скандал уговорила любовника пока подождать. Отца следовало постепенно подготовить к встрече с её любимым мужчиной.

Ещё у Халила был друг — Мохмед. Он, Берти тоже нравился. Такой же крутой и смелый. В идеале девушка хотела бы жить с ними обоими сразу. Ни раз, она представляла себе, как они втроем лежат в постели, как смуглые руки мужчин ласкают ее, скользят по ее белой коже, прихватывают золото ее волос, как их члены темно-коричневые с проступающими венами проникают в неё.

Но вряд ли такое было осуществимо. Во-первых, Мохмед встречался с её сестрой. Во-вторых, Берти опасалась, что Халил не поймёт её и не захочет делить свою девушку, даже с самым близким другом. Наверняка приревнует. Он ведь, ни раз давал понять, что считает её своей собственностью.

Сама Берти к этому относилась с юмором. Она — и вдруг чья-то собственность, просто смешно. Ну, если Халилу так нравится думать, пожалуйста. Хотя, скорее всего — это он не серьёзно, а просто так придуряется, разыгрывая перед ней восточного тирана. Подобная игра ей, даже нравилась — сексуально возбуждала. И когда он жарко шептал ей на ушко что-то вроде: «ты моя», «я твой господин», «я твой хозяин, а ты моя сучка», Берти вся млела и возбуждалась до состояния, когда трезво мыслить, уже просто не могла.

Всё встанет на свои места, когда они поженятся. К тому времени Берти получит высшее образование, а Халил благодаря ей войдёт в уважаемое светское общество Германии, станет полноправным членом среднего зажиточного класса — благовоспитанным и солидным человеком, любящим и уважающим свою жену.

Выйдя из ванной Берти начала просушивать волосы феном. Раздался звонок сотового телефона. Это была Анетт.

— Привет.

— Привет. Что с тобой? Голос какой-то испуганный.

— Ты не представляешь, что случилось!

— Что?

— Я предложила отцу поселить у нас несколько мигрантов. Так он, пришёл в ярость. Назвал ...

 Читать дальше →