Кузен. Часть 1

Страница: 3 из 4

коленями, именно такой мы все тебя и помним. Обещай сыграть со мной партию в «Башни» после ужина?

— Не приставай к кузине, бесстыдник Бор, она устала с дороги и думаю после ужина с бо́льшим удовольствием погрузится в лохань с теплой водой, нежели будет коротать вечер в твоем унылом и скучном обществе! — осадила мужа Клэрис, успевшая сменить один строгий наряд, на другой, еще более непритязательный, но неугомонный Борис лишь заговорщицки подмигнул мне левым глазом и принялся снова пыхтеть своей трубкой глядя в пламя камина.

К обеду за огромным и некогда переполненным столом в свете свечей ютилась небольшая горстка собравшихся родственников. Клэрис, Борис, Хосе и я. Мы с Хосе были первые, хотя к вечеру ожидался приезд еще нескольких родственников.

После обеда служанка Марта пригласила пройти меня в покои старухи Изергейс, чтоб поприветствовать ее. Войдя в полутемную аскетично обставленную комнатку я сделала реверанс (как того требовали традиции Семьи) и остановившись в двух шагах от бабушки справилась о ее здоровье. Старуха лишь долго изучала меня, так плотно стиснув рот, что губ практически не было видно, а затем, так и не произнеся ни слова, сделала жест, чтоб я покинула комнату и отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена.

Я была возмущена таким отношением ко мне! Я, конечно, многое могу списать на возраст и старость, но раньше хотя бы бабушка приветствовала меня, теперь же не издала в мой адрес ни звука, словно я чужестранка и в моих венах не течет кровь Арстонов! Бунтарь во мне бесновался и пытался вырваться наружу, и только неимоверным усилием мне удалось усмирить его!

Я была расстроена и, пребывая в какой то рассеянной задумчивости, я понуро брела по бесчисленным коридорам старинного замка, пока ноги по наитию не привели меня в кухарскую комнатку — то место, куда я убегала в детстве прятаться, когда мне было плохо или кто-то меня обижал. В комнатке горела лампадка, старая темнокожая Лукреция сидела на топчане, привалившись к стене грузной спиной и сдвинув на нос крохотные очки, читала небольшую книжицу в черной обложке с серебряным крестом посередине — библию. Увидев меня, она улыбнулась, откладывая книжку, и протянула мне свои сморщенные руки.

— А-а, милая Аннетта пожаловала. Здравствуй девочка. Мы ждали тебя!

Марта, личная служанка отшившей меня четверть часа назад старухи Изергейс, лишь недобро глянула в мою сторону и поджав губы (точь-в-точь как старуха, ее хозяйка) отложила свое вязание и поспешно вышла из комнаты.

А Лукреция, казалось, и не заметила этого всего, взяв мои ладони в свои теплые заботливые руки, она заглядывала мне в глаза и спрашивала?

— Ну, рассказывай же! Как ты поживаешь вдали от дома? Где успела побывать? Нашла ли избранника своего доброго сердца? Вспоминаешь ли о нас? Да я вижу, ты встревожена чем-то?...

Я молчала, с неимоверным усилием сдерживая слезы. Мне и правда было до горького обидно, что бабушка ТАК со мной обошлась. Просто я привыкла быть сильной и не показывать своих слабостей. Но тут, в этой комнате, в которой столько слез было выплакано в фартук милой Лукреции, которая порой понимала меня даже больше чем мама; в этой теплой комнате, пахнущей свежими булочками и ванилью; в комнате навевающей детские воспоминания, мне снова хотелось стать маленькой восьмилетней Энни и уткнувшись в белоснежный фартук нашей поварихи позволить себе проявить чувства.

Старая няня (да, да, она же и кухарка и горничная и няня в одном лице) все поняла без слов.

— А давай ка я угощу тебя шиповничной брагой на кленовом меду, такое конечно не подают ко столу господам, но другого у меня тут ничего нету, а тебе я вижу совсем не помешает выпить.

Лукреция довольно ловко соскочила с топчана и нацедила в большой глиняный кувшин ароматной мутно-оранжевой жидкости с пенистой шапкой сверху. Разлив напиток по стеклянным пузатым бокалам мы звонко чокнулись посудой:

— За мою любимую малютку Энни! — произнесла Лукреция и залпом выпила содержимое своего бокала, утерев тыльной стороной ладони пену над верхней губой.

Я тоже сделала несколько глотков. Напиток был терпким, кисло-сладким с ароматными нотками летнего дня на цветущей полянке и пощипывал губы мелкими лопающимися пузырьками. Через пару мгновений в желудке приятно запекло, а в голове зашумело от окутавшего мой девичий мозг хмеля.

И сразу, в заслезившихся глазах слегка расплылись огоньки лампадки, и все случившиеся напасти показались такими пустяками, что я тут же позабыла о старой ворчливой Хлое, и принялась бессвязно, перепрыгивая с одного на другое, рассказывать Лукреции обо всем, что со мной произошло за минувшие годы. Я не заметила, как кружка моя опустела и вновь наполнилась. Посещение маленькой поварской кандейки позволило мне выговориться, расслабиться и полностью осознать, что я дома, у себя ДОМА и никак иначе!

Когда же я поняла, что засиделась, и попробовала встать с твердого, но все-таки уютного топчана, то поняла, что я изрядно набралась браги и ноги меня не очень-то уверенно держат.

Лукреция снова все поняла без слов и приготовила мне ароматный душистый чай с земляникой и березовым соком. А пока настаивался чай, свистнула мальчишку посыльного и что-то шепнула ему на ухо. Тот лишь кивнул чумазой мордашкой, наполовину прикрытой безразмерным картузом и умчался, сверкая босыми пятками.

Чай наполнил тело приятной тяжестью, проникая в самые его дальние, самые потаенные и сокровенные уголки. Не успела я выпить и полкружки, как сердце мое замерло, не решаясь начать биться вновь. В дверь, улыбаясь, заглянул Хосе! В завитках его черных волос застряли мелкие частички дерева, его толстый свитер пах свежей древесиной и его мужским разгоряченным телом.

— Тетушка Энн. Кузина. Пойдем, я сопровожу тебя в твою комнату. Брожения по бесконечным коридорам нашего замка утомляют настолько, что оставляют путника без сил — знаю по себе!

С НИМ я готова была лететь на крыльях хоть на самую высокую башенку нашего замка. А еще (и я ругала себя за фривольность таких мыслей) мне захотелось, чтоб он отнес меня в комнату наруках, мне хотелось прижиматься к его мускулистой груди, вдыхать его запах и покачиваться у него на руках в такт размеренным шагам.

Я чмокнула милую Лукрецию в щеку, поблагодарив за радушный прием и выйдя почти уже твердым шагом в коридор, отставила локоток, позволяя Хосе взять меня под руку.

Лукреция тем временем протянула Хосе какой-то сверток, который он быстро убрал в широкий карман штатов, и галантно взяв меня под ручку, повел вдоль длинного сумрачного коридора.

Наши шаги гулко отдавались под арочными сводами потолков, и я, немного схитрив и притворившись более пьяной, чем было на самом деле, прижималась к Хосе всем телом. Я ощущала, как моя грудь вжимается в мускулистую руку юноши, а в моей голове проносились ужасно порочные, но невыносимо желанные мысли: КАК он может ласкать такими руками, ЭТИМИ руками. И от этих мыслей горели кончики ушей, а внизу живота постепенно назревал небольшой ураган, распространяя все дальше и дальше по телу приятные теплые волны. Я в тот миг желала одного, желала этого юношу, желала очутиться в его объятиях, ощутить его власть, его мягкость и твердь, его нежность и напор, его благородство и хищность. В тот момент я не задумывалась о том, что это мой кузен, мой родственник, ибо мы не были родственниками по крови, а лишь по имени. Несомненно, это осуждалось бы и Обществом и Семьей, но зато я не боялась оскверниться перед богом (в которого не очень-то верила) и перед наукой (которую боготворила).

Мы проходили мимо каких-то комнат, некоторые были заперты десятилетиями, замки́ и петли на них проржавели до неузнаваемости, и оставалось только догадываться, что именно за ними находится. Иные были мне знакомые, в них я пряталась, играла в период беззаботного детства или уединялась от всех в пору терновой юности.

Хмель весело шумел в моей голове, а близость желанного ...  Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх