Кузен. Часть 1

Страница: 2 из 4

и дурманил мозг. Разве может быть что-то прекраснее хлеба на улице, на свежем воздухе? А этот хлеб был теплым, согретым телом моего кузена! Я вкусила это тепло, и моя скорбь понемногу начала отступать. Вот уж не знаю в чем тут магия. Но до вечера мы даже перекинулись несколькими словами и в сумерках вместе вернулись в дом. На следующий день, она снова пришел и с загадочной улыбкой выудил из-за пазухи сверток. Там была лепешка, вареное мясо, яйца и фляга цветочного вина, которое пьется словно роса, но кружит голову, словно цветущая сирень.

Я отведала угощения, а потом он стал рассказывать о своем пребывании в доме, о себе, и... о моей маме. Оказывается, они были очень дружны и Хосе пару последних лет очень много времени проводил в маминой библиотеке, читая ее многочисленные книги, написанные как авторами этого мира, так и людьми Ушедшей цивилизации. И он так живо рассказывал: о прочитанном, о надуманном, о разговорах с моей мамой — его теткой, что угольки его черных глаз начинали блестеть и сиять, будто камушки агата, пунцовые юношеские губы подрагивали на румяном и еще безволосом лице, а восточный ветерок ворошил одуванчик его темных кудрей.

Вот так мы и сблизились, ощутив родство душ, и не взирая на пропасть лет между нами. Несмотря на то, что мы были кузенами, он почтительно называл меня тетушка Аннетт, и мне было забавно и трепетно от этих слов. Он очень много расспрашивал о моих путешествиях, учебе, мирах и странах, где я побывала. О звездных скоплениях в небе и Иных мирах за краем ночи. О людях и народностях, их традициях и кухне. О природе и войнах. И мне настолько легко было с ним общаться, что из меня просто лился поток слов. И каждую ночь, засыпая, я с трепетом ждала утра, чтобы снова повстречаться с моим юным кузеном, который после смерти мамы засиял яркой свечой в холодном мраке моего родового гнезда.

И вот, перебирая, в покачивающемся вагоне, под мерное мельтешение в окне придорожных фонарей, тех, кто соберется в поместье, я подумала о Хосе, и почему-то ускорилось биение моего сердца, а щеки вдруг жгуче запекло. С мыслями, о часах, вновь проведенных в компании Хосе, я и уснула.

Станция Вилстон — конечная северная точка рельсовых путей — встретила меня холодным, пробирающим до костей ветром и низким тучным небом. На станции меня встречала стареющая Клэрис: неизменно зачесанные и собранные в хвост волосы некогда цвета воронова крыла, а ныне с серебряными нитями проседи, нервная улыбка бледных губ, не признающих помад, острый взгляд выцветших глаз и горошинка родимого пятна на щеке, и все-таки она была милая, что́ бы я там не про нее ворчала! Мы обнялись и она крепко прижала меня к своему худому, почти безгрудому телу.

— Ах, милая Аннетта, ты все цветешь и цветешь и благоухаешь, словно дикая роза, среди острых безжизненных скал. — Голос ее был неожиданно певуч и полностью противоречил неприглядной внешности.

— Здравствуй Клэрис. Ты тоже замечательно выглядишь, бодра и свежа.

— Ах, сестра, не льсти мне, я еще помню, что такое зеркало и вижу, что делают со мной годы проведенные в Арстоне.

— Ты знаешь, для чего нас созвали?

— Нет. Бабушка почти все время проводит взаперти, с нами общается редкими записками, через свою служанку Марту. Но ты знаешь, она Старейшина и мы не можем не исполнить ее волю. Потому и созвали всех Вас.

— Много ли ожидается гостей?

— Боюсь, прошли годы величия клана Арстонов. Нас осталась лишь горстка стариков. Остальные либо прервали связь с Семьей, либо сгинули за Седьмым Холмом. Вся надежда только на Вас, молодых, на тебя, на Хосе, на Эльви.

Клэрис была права. Некогда могучий клан, который два столетия сдерживал нашествия северян на эти земли, иссякал.

Нас, молодого поколения Семьи, тех, кто могли произвести потомство, и продолжить род Арстонов, осталось совсем мало. Я, к примеру, чересчур была увлечена своими начинаниями, путешествиями и учеными трудами, и слишком привыкла к вольной жизни, чтоб впускать в нее кого-то надолго, поэтому обзаводиться семьей и потомством пока не имела никакого желания.

Когда хромоногий возница Чак загрузил чемоданы и коробки с моим багажом и нарядами в автокояску, мы с Клэрис уселись позади на скрипучее сиденье и урчащий движитель помчал нас по извилистой горной дороге домой. За окном проносились серые унылые пейзажи, знакомые мне с детства и оттого навевающие ностальгическую улыбку. Замок показался издалека, словно неприступный страж высился он среди острых пик скал, скудно покрытых низкорослыми кустарниками цветущей шиповницы.

Первое, что я увидела, едва автоколяска въехала во двор замка, был Хосе. У северной стены, по пояс голый он рубил дрова — такие огромные чурки — не менее огромным топором, и напоминал диковинного варвара из Страшных Книжных Историй маминой библиотеки.

— Хосе! Хосе! — закричала я, едва вылезла из коляски, игнорируя услужливо протянутую руку лакея и, во всю прыть помчалась к нему, придерживая путающиеся под ногами юбки.

Топор с хрустом обрушился на очередное полено, половины которого разлетелись в стороны, словно щепки и юноша, обернувшись ко мне, блеснул в улыбке белоснежными зубами.

— Кузина! Тетушка Аннетт! — он распростер объятия, ничуть не стесняясь своего обнаженного торса, покрытого жемчужными капельками пота. И я с разбегу уткнулась ему в грудь, а он, подхватив, легко оторвал меня от земли, и принялся кружить в воздухе, громко смеясь. Мои руки легли навлажную кожу его спины, под которой бугрились мышцы, терпкий запах его тела вдруг вскружил мне голову, словно бокал цветочного вина.

Когда он, наконец, поставил меня на землю, мне пришлось на время опустить вниз глаза, чтоб унять дрожь в коленях, а справившись с эмоциями я украдкой глянула не него исподлобья и негромко произнесла:

— Здравствуй кузен. Я рада нашей встрече!

— Тетушка Энн! Я так рад тебя видеть! Мне столько всего нужно тебе рассказать! Идем скорей в дом! Будем пить чай! Я помогу отнести наверх твои вещи. — Юноша набросил на себя толстый вязаный свитер, скрыв под ним свое мускулистое тело и отстранив лакея, сам с легкостью подхватил чемоданы и пошел к парадному входу. Только теперь я осознала, где я нахожусь, и, окинув взглядом серый холодный замок, мысленно поздоровалась с ним, моим родным Домом. Как бы ни было, но я скучала по нему. В последнем верхнем окне северной части замка я разглядела бледное пятно. Старуха Изергейс все время наблюдала из него, поджав свои тонкие морщинистые губы.

Вопреки наружной холодности замка, внутри он встретил меня теплом, уютом и ярким светом. Темнокожая горничная Лукреция в безупречном белоснежном фартуке сдержано приветствовала меня у порога, склонив голову, а я просто взяла и обняла ее, прижавшись к мягкой горячей щеке женщины, которая на своих руках вырастила не одно поколение Арстонов.

В гостиной горел камин. sexytales У огня в своем любимом кресле сидел румянощекий Бо́рис и кривил свои пухлые губы в улыбке. Оставшиеся волосы пучками покрывали его лысеющую голову, а живот, кажется, стал еще больше, еле помещаясь на круглых коленях. В толстых пожелтевших пальцах он держал тонкую трубку, источающую душистый аромат По́лвандского табака.

— Здравствуй Аннетт!

— Здравствуй Бо́рис!

Он хотел было встать, что далось бы ему с большим трудом, поэтому я сама торопливо приблизилась к нему, и, жестом усадив обратно в кресло, наклонилась и поцеловала кузена в щеку.

— Как ты добралась, девочка?

— Отлично! Паровозы нынче весьма стремительны и могут доставить тебя с юга на восток или запада на север со скоростью стрижа, торопящегося поздней осенью к южным морям.

Бо́рис выпустил облако сизого дыма и улыбаясь разглядывал меня добродушными хитрыми глазами.

— Мы читали твои последние труды и книги. Ты теперь большой человек в Обществе. Но ты все та же озорная девчонка Эннчи с вечно запутанными косами и разбитыми ...  Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх