Дочки-матери. 24-27

другую песню запоёт. Вспомнит тогда и про маму с папой, и говорить вежливо научится.
Андрей хмыкнул и, немного помолчав, спросил шуточным тоном, выражавшим скорее лёгкое пренебрежение, чем интерес:
— Как вы там сегодня, показали Катьке мастер-класс?
Михаил ответил не сразу, долго выковыривал яблоко из земли.
— Знаешь, как у нас говорят? — сказал он наконец, взглянув из-подо лба. — В тихом омуте черти водятся. Катька твоя сама кому хочешь жару даст.
Андрей опять недоверчиво хмыкнул. Корчагин вытер яблоко об майку и звонко надкусил его.
— Помнишь, я рассказывал тебе, как Вероника с Катей наряды выбирали? — сказал он доверительным, почти вкрадчивым тоном.
Андрей покосился на Корчагина.
— Катька себе самые откровенные чулки тогда взяла и трусики с бюстиком. Ещё похлеще, чем у Вероники, — Миша облизнул губы, прищурился. — И платье чёрное в облипку, чуть задницу прикрывает. Там все наряды на грани фола.
Андрей нервно сглотнул, плотно сжал пересохшие губы.
— Вероника мне вообще, знаешь, что сегодня сказала?
— Что? — вырвалось у Андрея.
— Что Катька думает тоже на рыбалку сходить. Раз такое дело, — Миша ухмыльнулся.
— С тобой? — Солнцев от растерянности забыл закрыть рот.
Миша хохотнул в нос.
— Больше ведь не с кем? — он подмигнул.
Андрей отвернулся, глубокая морщина образовалась у него на лбу. Плотно сжав челюсти, он заиграл желваками.
— Делать ей больше нечего, — буркнул он.
— Да ты не сцы, — Миша принял шуточный тон. — Если она сама не полезет, я её даже пальцем не трону.
— А если полезет? — Андрей бросил пристальный взгляд на Корчагина.
— Тогда извиняй, — Миша повёл плечом. — Нет безобразья в природе. То, что естественно, то небезопасно.
Солнцев тяжело поднялся с качелей, пошатываясь побрёл к дому. Остановившись, он обернулся и выдавил надломленным голосом:
— Ты с ней полегче, Миша. Она же ребёнок совсем.
Он был напуган, обескуражен. Быстро развивающиеся отношения с Настей не давали ему морального права требовать от Корчагина другого поведения. И всё же он сомневался. Как можно доверить Катины розовые мечты о красивом замужестве похабнику, распутнику и прелюбодею Мише Корчагину?
«Сам виноват, — думал Солнцев. — Нечего было путаться с Настей. Теперь вот пожинай плоды разврата».
Виновато опустив голову, он брёл меж кустов красной смородины. Высмотрев самую большую, испеченную на солнце веточку, остановился и, аккуратно отщипнув её, засунул в рот. Гроздья паречки кислой кашей растеклась на языке, косточки застряли в зубах. Андрей жевал ягоды, дробил терпкие семена, давясь кисло-сладким вкусом. Пресыщение не наступало, и он принялся отщипывать новые веточки, сгонять их в рот. От кислоты язык потерял чувствительность, зубы ломило, во рту всё пекло, но он не останавливался, будто решил набить полный живот кислой красной кашей.

26
На следующий день Миша Корчагин, пораскинув мозгами, силком загнал Настю с Катей в машину.
— Поможете затариться, — буркнул он.
Надо было как-то отделаться от мысли, что он один развратничает на даче. Всё-таки Веронику выписали для холостяка Солнцева не просто так, значит ему и отдуваться, если что. Тут и Солнцевы всё видят, и родная дочь вряд ли станет молчать, если мать спросит.
— А Вероника чего с нами не поехала? — опомнилась Настя Корчагина, когда машина тронулась.
— Хочет, наверное, картошки помочь начистить, — Михаил усмехнулся.
— А, понятно, — грустно вздохнула дочь. — Тебе, Катя, что больше нравится: картошку чистить или рыбу ловить? — спросила она со знакомой стервозностью в голосе.
Катя свела бровки.
— Рыбу ловить, наверное, — ответила она, скептично скривив губки.
Миша улыбнулся.
— Могу взять тебя как-нибудь с собой на рыбалку. Всё покажу, расскажу.
Катя отвернулась к окошку, сжала ладони между коленок.
— Спасибо, — промямлила она тихо. И потом, задумавшись, спросила: — А если большая рыбина попадётся?
— Тогда что? — Миша ухмыльнулся.
— Удочка порвётся, — Солнцева бросила растерянный взгляд вперёд, встречаясь с острыми глазами Михаилом в зеркале заднего вида.
— Не порвётся, — Миша дружелюбно улыбнулся. — Мы её медленно будем вытаскивать.
— Мой папа большой мастер рыбу ловить. С ним не пропадёшь, — будто припечатала Настя. Она была раздражена, явно выражала сарказм.
— Если большая рыба попадётся, надо не спешить её вытаскивать, — подтвердил статус бывалого рыбака Миша Корчагин. Он давно разучился замечать выкрунтасы дочери. — Дать ей привыкнуть, поводить по воде. Тогда она сама захочет в лодку прыгнуть, — размышлял он вслух.
— А Вероника, правда, большого сома поймала? — Катя с любопытством посматривала в зеркало заднего вида.
Миша рассмеялся.
— Да, но мы его сразу отпустили. Вероника поцеловала в губки, и отпустили.
— В губки поцеловала? — Катя зачарованно улыбнулась. — А сколько он был сантиметров?
— Примерно тридцать пять.
— Грибов таких больших не бывает, — едко заметила Настя.
— И картошки, — едва слышно произнесла Катя.
— Что вы там чирикаете? — Миша повёл ухом.
— Да так, ничего, — Настя отвернулась к окну, надув губки.
Ей не было дел до папиных развратных игр. Ей бы самой справиться с нахлынувшими эмоциями. Ведь Веронику не просто так бросили на амбразуру.

27
Андрей не сомневался в истинном предназначении очередной поездки Корчагина в город. Оставшись один на кухне, он ждал прихода Вероники, начала активных приставаний. И вот на лестнице резко застучали торопливые шаги. Шалунья выпрыгнула из укрытия, нарисовалась в дверном проёме.
— Решила остаться? — Андрей встретил хитрую мордашку во всеоружии — с кухонным полотенцем в руках.
— Хочу посмотреть, как вы картошку чистите, — Вероника расплылась в озорной улыбке.
— Картошка вся гнилая. Чистить её нет смысла, — Солнцев вздохнул обречённо.
Девушка заскочила в кухню и заплясала вокруг ведра. Склонившись, она сопела, сводя бровки.
Немного погодя, они всё же сели чистить картошку. Вероника настояла, так ей хотелось выглядеть трудолюбивой в глазах дяди Андрея. На самом деле она просто продолжала паясничать и дурачиться. Кожура срезалась криво, не хватало обычного умения держать нож в руке.
— А с Настей у вас лучше получается? — спросила она, глубокомысленно хмурясь.
— По-разному. Она что-нибудь говорила? — Андрей бросил настороженный взгляд в сторону Вероники. Не её непроницаемом личике даже мускул не дрогнул.
— Только то, что у вас руки сильные и пальцы ловкие, — сказала она, приподнимая бровку.
Андрей ухмыльнулся.
— Теперь они ещё и грязные.
— А мне нравятся грязные пальцы, — сказала Вероника с придурью в голосе.
— Почему?
— Мне вообще, всё грязное нравится, — продолжала она томным голоском. — Я, наверное, в прошлой жизни свинкой была.
Андрей крякнул от прилива весёлости. Вместе они рассмеялись.
— Хрю-хрю, — прохрипела в нос Вероника.
Получилось очень натурально, они вновь заржали.
— Честно. Я, когда на пляже голая загораю, всё время в песок зарываюсь. Или, если лужа есть, то я в неё сажусь, — Вероника выпучила круглые глазки. Её губки вывернулись, она вошла в раж то ли от открытого вранья, то ли от неприкрытого соблазнения.
— Ну это все дети маленькие так делают, — Андрей покачал головой.
— Не все! Катя, например, чистюля. Никогда не станет в луже валяться.
— Это у неё от мамы, — Андрей продолжал ухмыляться.
— А вы свою жену по-прежнему любите? — спросила Вероника.
Андрей захлопал глазами, нахмурился.
— Да как сказать. Люблю, наверное, — скривился он, будто кислое яблоко надкусил.
— А у меня папы никогда не было. Он нас бросил, — голос Вероники прозвучал жалостливо.
— Да, Миша говорил мне, — Андрей принял достойный вид утешителя детских сердец.
— Я бы хотела иметь папу, — почти прошептала шалунья.
— Ну-ну, не расстраивайся, — он чувствовал, что девушка вот-вот ...  Читать дальше →