Дочки-матери. 18—23

у линии волос. Она смотрела во все глаза, сменяя глазик, выискивая подвох. Поначалу ей казалось, что член соскользнул и дёргается между сведённых бёдер Вероники. Большие розовые яйца дяди Миши мешали уловить момент проникновения. Но потом, с каждым новым ударом, она всё больше убеждалась в реальности глубокого траха.
«Но как?! Как такое возможно?!» — мучилась Солнцева, тяжело вздыхая. Было бы из-за чего расстраиваться, она всегда сможет заявить, что не успела подсмотреть. Но разве это меняет суть дела?
Дядя Миша поднял Веронику с матраца и установил на деревянный настил. Сам он стоял чуть пониже. Теперь, найдя упор в узких бёдрах, он вцепился в стройное юное тело, трахал его жёстко, влетая с широкого размаха, шлёпаясь лобком в нежные колобки. Вероника держалась двумя руками за лавочку, прибитую к стене. Она едва сохраняла равновесие, сила дяди Миша передавалась ей мощными потрясениями. От этого подлетали сбитые в космы волосы, дрожали грудки. Она была увлечена и податлива, как опытная фигуристка в руках сильного партнёра. Шлепки по попе сопровождались кряхтением дяди Миши, тихими охами Вероники. Его лобок бился, как заведённый. Катя, не выдержав пытки, засунула руку в шортики. Настороженно оглянувшись, она пришла к выводу, что в безопасности и никто никогда не узнает, чем она занималась, подглядывая за сексом Вероники с дядей Мишей.
Лаская себя, Катя думала об одном: как не напортачить и кончить вместе с мужчиной. Ведь он будет кончать в Веронику? Ей бы хотелось испытать, хотя бы теоретически, все нюансы мужского оргазма, приложенного к юному женскому телу. Она уже давно томилась ожиданием разрядки, и удовольствие быстро затмило глаза. Теперь она горящим жадным взором выискивала на лице дяди Миши признаки приближения конца.
Он был сдержан и точен. Методичен и практичен. Впрочем, как всегда. Оттрахав юную задницу, он достал распаренный стальной болт, весь измазанный смазкой и слюной, которую он непрестанно спускал на ствол во время вязки, стянул презерватив и, перевернув Вероничку лицом к себе, усадил её под самую дырочку в стене. Смотровое место как нельзя лучше предоставляло возможность Кате Солнцевой насладиться чужим опытом успешного окончания на лицо. Вероника отлично справлялась с ролью второго плана, или первого. Она принялась сосать и работать руками, ласково постанывая, заглядывая снизу ему в глаза, вымаливая оргазм.
— Попроси, — прохрипел он.
— Пожалуйста, — взмолилась она.
Солнцева, конечно, не могла не слышать просьбу подруги.
— Плохо просишь, — он был суров, хоть и игрив.
— Прошу тебя, миленький, — лебезила Вероника. — Кончи мне на личико, ну же! — она схватила яйца и принялась теребить их, словно доярка, которая по пьяни ошиблась коровой и случайно зашла в вольер к быку.
Миша стиснул челюсти и, схватив член у самой головки, принялся агрессивно гонять кожу. Вероника закрыла глаза, выпятила губки. Она была великолепна, неподражаема и сидела как раз напротив дырочки в стене. Солнечный свет, проникавший сквозь окна в двери, богатым разливом украшал золотом юное личико. Через секунду на него прыснули первые сгустки перламутровой жидкости. Миша стрелял верно, не упуская шанса покрыть всё лицо густой маской. Не взирая на утренний дубль в лодке, он был полон сил и соков. Его яйца гудели, как улей. Опорожнив их, он с удовольствием рассматривал маску из клейстера. Девушка сидела неподвижно, улыбаясь, боясь раскрыть глаза.
— Всё? — пролепетала она.
Он повернул её лицом в месту просмотра.
— Теперь можешь слизывать.
— Спасибо.
Она принялась пальцами собирать сперму, облизывать их. Всё, что было на лбу, щеках, подбородке, висело на носу и бровках было аккуратно собрано в ротик. Вероника периодически облизывала губы, демонстрируя полный рот спермы.
— Что же ты не глотаешь? — спросил он, ухмыляясь.
— Сейчас, не спеши, — она улыбалась широкой улыбкой. — Вот, смотли, — она открыла рот.
Перламутровые сгустки высоко лежали под нёбом, язык корнем прикрывал горловую щель.
Миша схватил Веронику за горло, его ладонь клешнёй обхватила тонкую девичью шею. Тряхнув её, он спустил ещё один сгусток слюны в рот Вероники.
— Глотай, — приказал он, отпуская горло.
Она закрыла рот, кивнула, закрывая глаза, ныряя подбородком вниз и вперёд. В следующий момент её птичий зоб вновь раззявился, демонстрируя полное отсутствие следов спермы. Язык вывалился на нижнюю губу, полетел по кругу.
— Ещё! — весело пискнула она.
— Позже, — он похлопал её по щеке. — Если будешь себя хорошо вести.
— Да, папочка.

23
В это время на заброшенной полянке возле озера Андрей Солнцев держал Настю за ручку. Поцелуй, сорванный с губ красотки, был дополнен алым маком, найденным в густой траве.
— Спасибо, — Настя поднесла цветок к губам.
— Знаешь, то, что сегодня произошло, нам лучше держать это пока что в тайне, — Андрей с грустью в глазах улыбнулся возлюбленной.
Настя сжала губы.
— Пока чтО? — спросила она.
— Пока ты не закончишь институт, как минимум, — Андрей продолжал улыбаться. Ему казалось, что улыбкой он сможет разбавить ситуацию, скрасить контрасты.
— А потом что? — Настя смотрела на него с укором.
— Потом... Лучше не загадывать наперёд, — его улыбка стала глупой.
Настя отвернулась.
— Я понимаю, возраст, — сказала она печально.
— Да причём тут возраст! — Андрей стиснул зубы. — Твои родители меня порвут на части, если узнают.
— Трус, — Настя презрительно сощурилась.
— Настя, я ведь просто хочу, чтобы у тебя не было проблем, — Андрей отпустил руку, нахмурился.
— Думаешь, меня это так сильно волнует? — Корчагина вспыхнула, как сухое сено. — Да ты даже о собственной дочери не можешь позаботиться. Где сейчас, по-твоему, Катя?
Андрей бросил пристальный взгляд на Настю.
— Гуляет где-то. А что? — сказал он неуверенно.
— А то, что Катя сейчас смотрит, как дядя Миша кильку жарит в томатном соусе. И учится. Потому что тоже хочет любви. А ты её не любишь совсем, хоть и родной отец. Только и думаешь, что о своих интересах, — Настя была расстроена. Отвернувшись, она сложила руки на груди, надула губки.
Андрей попытался приобнять её за плечи.
— Я её люблю, Насть, — сказал он мягко. — А что, Катя влюблена разве?
— Не знаю, — буркнула Корчагина.
— Ты ей говорила про нас?
— Опять ты о себе, только и думаешь, как бы не попасться! — Настя рванулась и, сделав два шага в сторону, замерла.
— Это неправда, Настя, — Андрей тут же приник к ней. — Настюш. Я думаю о нас с тобой. О тебе. Постоянно.
— Ты меня вообще любишь ещё? — она повернулась, встретилась с ним пытливым взглядом.
— Конечно. Что значит «ещё»? Я тебя всегда люблю и не собираюсь бросать, — Андрей гладил Настю по плечам, его взгляд стал просящим, как у жалобщика.
— Тогда представь, что я — это Катя. Как бы ты поступил, если бы узнал, что твоя дочь спит со взрослым мужчиной? — Настина бровка взлетела, ротик приоткрылся. Она жаждала услышать ответ, горький, слащавый — какой бы он ни был.
— Я бы поговорил с ней, — пробормотал Андрей.
— Строго? — Настя улыбнулась.
— Может быть.
— А потом что?
— Что?
— Наказал бы? — она продолжала улыбаться.
— Может быть.
Она отвернулась, стыдливо улыбаясь.
— Вот и накажи меня, как родную дочь. А её не наказывай.
Андрей усмехнулся, сделал шаг к Насте. Она повернулась и, встретившись с ним взглядом, обвила руками шею. Её глазки томно закрылись. Она нырнула за поцелуем и не выныривала, пока хватало дыхания. Они стояли на краю поляны, вокруг ни души, даже рыбаки не заходили так далеко. Да и что здесь делать?
Оторвавшись от губ, она опустилась перед Андреем на коленки и принялась расстёгивать ремень его джинсов. Он помог ей. Трусы она стянула сама и тут же присосалась к вялой разбухшей плоти. Её жадный ротик обхватил сардельку, заскользил губами, вылизывая её, высасывая поцелуями из неё эрекцию. Член твердел в её руках, наливался крепким здоровым оловом.
— Ты мне и так как родная, — простонал Андрей, хватая Настю за голову. Он гладил девушку по волосам, поигрывал пальцами с мочками её ушей, пока она делала минет.
Настя, доведя член до кондиции, поднялась и, повернувшись к Андрею попой, упёрлась руками в берёзку.
— Хочешь быть строгим, будь со мной строгим, — она виляла задом, насаживаясь на член. — Хочешь наказать её, накажи меня. А Катю просто люби.
— Наказать? — Андрей рывком стянул с Насти шортики с трусиками.
— Да, накажи меня, — она томно закатила глазки, откидывая головку назад, выгибая спину в талии.
Андрей рывком влетел в Настю, он уже раскатал презерватив. Случай в спальне девочек подсказал ему, что нельзя ходить без защиты. Теперь, ухватившись за сочные бёдра Корчагиной, он с удовольствием констатировал, что девушка вся течёт. Внутри она была горячая и упругая, её мягкая задница запрыгала на члене. Настя двумя руками держалась за берёзу, подмахивая тазом, насаживаясь на член.
— Наказать тебя? — Андрей увлечённо рассматривал варианты наказания.
— Да, накажи, — стонала Настя.
Он достал член, размахнулся и звонкой шлепком разорвал лес. Настина задница вспыхнула алым следом от ладони. Солнцев уже влетел в горящее лоно, он опять трахал её, вцепившись в бёдра.
— Накажи, — всхлипывая, полушёпотом стонала Корчагина.
Андрей повторил причастие. В этот раз он бил наотмашь несколько раз, спереди придерживая Настю за живот. Она подлетала, взвизгивала, но вновь выпячивала зад. Тот горел ярким пламенем. И Андрей вновь хватался за бёдра. Он драл её, дошлёпывая лобком, вколачивая стальную, рогом торчащую плоть, в нежное хлюпающее влагалище.
Настя Корчагина с обезумевшим взглядом закрывала глаза, опускалась по берёзе. Её стыд уходил с болью.
— Накажи, — шептала она.
И Андрей удовлетворял её просьбу. В детстве отец часто наказывал её, примерно так же, только ремнём. Теперь она чувствовала удовольствие от накатывавшего оргазма и алое пламя, разлитой под кожей крови. Её попа пылала, и там же скапливалось удовольствие. В очередной раз после мощной серии ударов она не выдержала шквала проникновений и кончила, сгибаясь пополам, опускаясь руками по стволу.
В этот момент, вцепившись как ненормальный в разъехавшиеся бёдра, забился в оргазме и Андрей Солнцев. Он опустился губами на оголённую спину Насти, маечка съехала на голову, полностью скрывая её. Водопад волос укутывал красное перевёрнутое лицо Корчагиной, лишь тонкая нить слюны тянулась от губ, цеплялась за траву, раскачиваясь под затихающими колебаниями тел.