Дочки-матери. Главы 15—17

  1. Дочки-матери. Главы 15—17
  2. Дочки-матери. 18—23
  3. Дочки-матери. 24-27
  4. Дочки-матери. 28—31
  5. Дочки-матери. 32—34
  6. Дочки-матери. Главы 35—36
  7. Дочки-матери. Главы 37—45

Страница: 2 из 3

взял полотенце в руки.
— А одновременно что ли нельзя: ловить и заниматься? — спросил он, улыбаясь. Он стал посреди кухни, широко расставив ноги. Его шорты бугрились, мышцы на волосатой груди напрягались всеми жилками и контурами.
— Ну это очень сложно. Даже у вас, наверное, не получится, — Вероника посмотрела на него ласково сверху. Её взгляд то и дело опускался на шорты, она облизывала губки.
— Откуда ты знаешь? — глаза Михаила затуманились.
— Видела, как вы ловите. Вы же червя не сможете без рук на крючок насадить, — Вероника не шутила и флиртовала. Она томно прикрывала тяжёлые веки.
— А зачем мне руки? — Михаил был похож на Аполлона, жаждущего соития с богиней юности. Андрей, предчувствуя интимное развитие беседы, ощущал себя лишним на кухне.
К счастью послышались девичьи голоса, и скоро на пороге кухни замаячили румяные хитрые мордашки. Увидев девочек, Михаил сменил позу. Он вновь выглядел уставшим и довольным.
— Так, девочки, — заворковал он. — Усаживайтесь поудобней, сейчас будем рыбу чистить.
Катя, первая ступившая к ведру, надула губки:
— Ой, я боюсь, — пролепетала она.
— Она ж сдохла, — Вероника зачерпнула рукой рыбу, плавающую брюхом кверху.
— Ну и что. Кровь всё равно есть, — Катя отступила к раковине.
Михаил отложил полотенце.
— Тогда, Катюха, разогревай плиту, — с шуточным сожалением произнёс он. — Жарить, надеюсь, не боишься? — он подмигнул.
— Не-а, — Катя улыбнулась, надевая фартук.
Настя, стоявшая всё это время у двери, улыбалась, глядя, как Катя неумело возится с плитой, принюхивается к сковородке.
— Правильно, Катюха, вжарь ей! — сказала она, усмехаясь.
Засмеялись все. Вспомнилась пошлая шутка про рыбу-парикмахершу. Миша Корчагин закхекал, потирая ладони. Андрей Солнцев развесил довольные щи. Он пялился на женственную фигурку дочери, прикидывал, как она так трахалась, что чуть не залетела по неосторожности.
«Молоденькая сучка, — думал он. — Врёт и не краснеет».
Его мысли переместились на жену, которая ушла к другому отчасти из-за бурного темперамента.
«Удовольствий ей в жизни не хватало. Сука! Вот и получила!» — стиснул он зубы.
— Жарить Катя умеет, — проворчал он вдруг, нащупывая аналогию с женой.
17
После обеда, немного передохнув, Корчагин предложил девушкам прокатиться в город.
— Надо затариться, — намекнул он на иссякающие запасы алкоголя.
Андрей не горел желанием париться в пыльной машине и остался караулить дом. Засев чистить картошку, он почувствовал приятное расслабление, схожее с нирваной. Сам процесс ковыряния ножичком в червивых корнеплодах настраивал его на лирический лад. Как много можно передумать, срезая обычную кожуру.
Кухонная дверь скрипнула, от неожиданности у Андрея отвисла челюсть. Настя Корчагина пугливой кошечкой стояла в дверном проёме, опустив глаза, переминаясь с ноги на ногу.
— Настя? — он растерялся. — А ты почему со всеми не поехала?
— Кто-то же должен остаться, чтобы картошки начистить, — она закусила нижнюю губку.
— Так я бы сам и справился.
— Вам уже и помочь нельзя? — она подняла глазки.
— Можно, конечно. Садись. Сейчас я помою ещё и начнём чистить.
Он достал новую кастрюлю, насыпал туда немного картошки, тщательно промыл её. Ему и в голову не могло прийти, что Настя захочет остаться. Теперь он даже не сомневался, что им предстоит серьёзный интимный разговор.
Они уселись друг напротив друга, принялись срезать кожуру. Настя вела полосу медленно, снимая тонкий слой. Андрей рубил нервно, ломтями, оставляя ровные плоскости.
— Знаешь, я хотел извиниться перед тобой за вчерашнее, — сказал он вполголоса, когда давящая тишина подействовала удручающе.
— За что именно? — Настя с вялым безразличием вырезала глазки.
— Ну там, в кустах.
— И что в кустах? — она даже головы не подняла.
— Я подумал, может, ты сердишься на меня.
— За что? — она бросила на него короткий взгляд.
— Нет, ты всё-таки сердишься, — он криво усмехнулся.
— Объясните, сначала, за что я должна на вас сердиться, — её голос поднялся на пол октавы, обнажая обиду.
Андрей тяжело вздохнул, нахмурился. Он надеялся получить прощение, вместо этого загнал себя в ещё больший тупик. Болезненная пауза вновь зависла между ними.
— Ну зачем ты так? — ласково произнёс он наконец. — Мы же взрослые люди. Могли бы уже помириться по-человечески. Я ведь тебя ни в чём не виню.
— А что, я должна чувствовать себя виноватой? — она опять бросила на него короткий взгляд, в этот раз полный презрения. Андрей внутренне сжался.
— Нет, конечно. Но могла бы извиниться хотя бы, — он почесал щетину на щеке ручкой ножа.
— За что? — Настя остановилась. Срезала сразу большой кусок.
— Ну, за то, что подсматривала за мной, — он посмотрел на неё из-подо лба.
Она швырнула не дочищенную картофелину в кастрюлю.
— А с чего вы взяли, что я подсматривала? — подняла на него ясные глазки.
Андрей боялся смотреть на неё прямо.
— Ну хорошо, я ещё и плохо о тебе подумал. Прости меня, пожалуйста, — пробурчал он, выдавливая из себя улыбочку. Вышло паршиво.
Она зависла в мыслях, затем подхватила картофелину и произнесла обиженным тихим голосом:
— Никогда не думайте обо мне плохо.
— Я неправильно выразился, — поспешил Андрей. — Я вообще человек простой и оттого немного грубый.
— Оно и видно, — опять те же нотки обиды в её голосе.
— Знаешь, был бы я помоложе, ну или ты постарше, и если бы мы не были с тобой в родственных связях...
Он остановился, воздух заполнял его лёгкие. Он не знал, как закончить фразу. Уж слишком яркая фантазия витала в голове.
— То что? — подтолкнула Настя.
Андрей жевал губы. Наконец, улыбаясь, как провинившийся юноша, хмыкнул и сказал не своим театральным голосом:
— Я бы влюбился в тебя по уши. Вот честно скажу, ты мне чем-то жену в молодости напоминаешь. Такая же обидчивая и ранимая, как цветок. Так что давай жить дружно, и не будем больше ссориться. Я к тебе очень хорошо отношусь.
Он вздохнул с облегчением, выдавив из себя эти слова. Теперь он открыто смотрел на неё, излучая формальную доброжелательность.
— Так вот, значит, что вам мешает влюбиться, — Настя хитро улыбалась, продолжая чистить картошку. — Возраст и родственные связи?
— Просто я хочу сказать, что я тебя уважаю и ты мне нравишься как человек, и я никогда ничего плохого про тебя не подумаю.
Настя улыбалась.
— Спасибо, — произнесла она тихо. — Это очень мило, — облизнула губки.
— Забудем про то, что случилось? — он вернулся к картошке.
— Что случилось? — она опять нахмурилась.
— Ну вот ты опять за своё, — его руки невольно опустились в кастрюлю.
Они продолжили чистить в тишине, каждый думая о своём. Андрей сожалел, что начал этот дурацкий разговор. Возможно, Настя и не хотела вспоминать, а он настоял.
«Сам напросился. Дурак!» — корил он себя.
— Да, я мастурбировала в кустах. И что теперь? Мне уже и помастурбировать нельзя? — сказала Настя, не поднимая глаз. Её голос с хрипцой ломался, а пальчики слегка подрагивали.
— Можно, конечно. Я ж про это и говорю, — Андрей оживился. Сердце забилось быстрее, кровь прилила к лицу.
— А ещё я подсматривала за вами и мастурбировала одновременно. Я плохая, да? — она подняла на него грустные глаза.
— Нет, почему. Это нормально для твоего возраста, — он попытался скрыть нарастающее смущение глупой улыбкой.
— Опять вы со своим возрастом! А для вашего возраста тогда что нормально? — она хмурилась. Он видел это краем глаза.
«Какая же она красивая, — думал он, мысленно кусая локти. — И я — остолоп!»
— Вот вы говорите, что влюбились бы в меня, если бы не возраст. А я, может, уже влюбилась в вас и не думаю о возрасте и родственных связях, и не стесняюсь говорить вам об этом, — её голос дрожал, становился громче и ярче с каждым словом, будто она гвозди вбивала. — А вы просто трус! Так и будете думать про ...  Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх