Гуляй, Вася!

— Выкладывай, Василиса, — развязно-шуточным тоном выразил я готовность подставить себя под новый удар судьбы.

— А ты не мог бы зайти к нам и дать мне водички? Андрюша прицепил меня наручником к батарее и ушёл на дежурство. А меня жажда мучает, — она слёзно заскулила в трубку.

От нового расклада хотелось ржать и плакать.

— Давай я лучше милицию вызову, — предложил я.

— Ой, только не милицию, — заволновалась Вася. — Просто я голая здесь сижу. Мне только водички попить.

Я прикрыл трубку рукой и гнусно заржал коньком-горбунком. Голая баба сидит пристёгнутая наручником к батарее, просит водички.

— А телефон Андрюша, конечно, дома забыл? — саркастично спросил я.

— Нет, я попросила его оставить мне телефон, чтобы я могла вызвать помощь, если мне вдруг станет плохо.

— Ну вот тебе и стало плохо, почему ты мне звонишь, а не в скорую?

— Так мне ж только водички попить. Я не хочу, чтобы Андрея выгнали с работы. Они ведь всё там неправильно поймут.

— А я, значит, правильно пойму?

Она тяжко вздохнула:

— Ты же знаешь, что я люблю его.

— Да уж, — я тяжело переваривал чужую глупость. Васино отношение к делу несомненно попахивало безрассудной фанатичной привязанностью.

— А может ты подождёшь, пока он не вернётся с работы? — с надеждой спросил я.

— Очень пить хочется, Андрей оставил мне горшок, чтобы я в него писала, а потом пила, если захочу. Он меня так наказывает. Он теперь может и через два дня вернутся.

— Ну вот и вызовешь тогда скорую.

— Не вызову, — тоскливо взвыла она.

— Почему?

— Телефон скоро разрядится.

— Пиздец какой-то, — выругался я впервые при даме.

Дама грустно сопела в трубку:

— Принесёшь мне водички?

— А как я дверь открою? — огрызнулся я.

— А я тебя научу. У тебя в секции есть сейф, там Андрей запасные ключи хранит. А ключ от сейфа висит на кухне в верхнем левом шкафчике над плитой.

— Как у вас всё ловко схвачено, — похвалил я Васю.

— Это Андрюша придумал, чтобы, если ключи дома забудешь, можно было у соседа взять.

— Да уж, Андрюша вообще у нас мастер на всякие выдумки.

Вася рассмеялась, шмыгая носом:

— Да, он такой, — вздохнула она с облегчением, словно я уже бежал открывать все двери, поить её водичкой.

Оставался ещё последний вариант, не самый красивый, но и не самый глупый:

— Слушай, а давай, может, всё-таки подождём? Андрюша вернётся с работы, тогда и напоит тебя водичкой. А если у тебя телефон разрядится, то я завтра утром МЧС вызову. Ты ведь до утра потерпишь?

— Не знаю. Я уже готова мочу из горшка пить, так жажда замучила, — её голос зазвучал обиженно, словно я отказывал ей в банальной услуге.

А мне между тем мне предстояло вскрыть чужую квартиру, без спросу напоить жертву изверга, та добровольно приняла мучение, веря в благородные мотивы укротителя плоти.

— Ну хорошо, — я нахмурился, как всегда в таких случаях, когда деваться было некуда. — Сейчас я зайду.

И я повесил трубку, долго сидел тупо таращась на тучи за окном. Они сгущались, не предвещая ничего хорошего. Тяжело вздыхая, поднялся и поплёлся открывать все сейфы и двери. В душе моей по-прежнему теплилась надежда, что в скорости мне удастся урегулировать отношения с Никифоровыми, по возможности договориться с ними или помириться.

«Или они съедут в деревню, или Андрюшу подстрелят на работе, или Вася получит мозги от волшебника Изумрудного города, — думал я. — Что-нибудь должно случиться, обязательно произойдёт! — переживал я их оказию как личное горе. — Не бывает так, чтобы люди мучили друг друга годами, ещё и соседей в это втягивали».

Щёлкнул дверной замок, скрипнули петли, и я на цыпочках закрался в квартиру Никифоровых, воровато оглядываясь по сторонам. Страшнее всего мне казалось быть застигнутым врасплох на месте преступления. Я вслушивался в движение лифта за спиной, ловил эхо шагов на лестнице. Где-то брякнула дверь в подъезде или мне показалось?

«Надо побыстрее напоить эту сцыкуху и свалить», — думал я, скользя по тёмной прихожей, приближаясь к двери зала, где, судя по всему, и сидела на привязи влюбчивая пленница. Я дёрнул ручку, сделал шаг внутрь и обомлел.

Вася, абсолютно голая, сидела на стуле посреди комнаты. Её ноги были неестественно задраны вверх, привязаны к груди и рукам, болтающимся по сторонам. Она была сложена в форме креветки, выставлена напоказ причинным местом, которое заросшей розовой щелью зияло на свету. Густые заросли на лобке и вокруг вагины напомнили о частых нападках Андрюши, о нашей совместной с Васей ночёвке, мохнатых притирочках. Так уж получилось, что бобровый ворс на лобке Васи стал первым ключевым местом на картине, которая медленно разворачивалась извращённой рукой на полях моей памяти.

Я перевёл глаза на Васино опухшее от слёз личико. Она устало плыла взглядом по комнате, улыбалась, словно одурманенная наркотой.

— Прости пожалуйста, — пролепетала она.

Её взгляд скользнул за мою спину. Только теперь со всей неотвратимостью я ощутил холодное дуло пистолета, упирающееся мне в затылок.

— Ну что, пиздёныш, допрыгался? — злорадно прошипел Никифоров.

— Нравится тебе Вася, а? Нравится? — продолжал он будоражить сам себя.

Голова моя пошла кругом, сердце запрыгало в груди. Я готов был рухнуть на колени и расплакаться на месте, молить о пощаде.

«Прошу вас, не лишайте меня жизни!» — стонал бы я.

Я готов был обещать всё, что угодно, лишь бы меня отпустили.

«Никифоров слетел с катушек!» — било в набат отрезвляющее убеждение в пока ещё не дырявой башке.

— Андрей Михайлович, — проблеял я. — Я зашёл, чтобы Василисе Николаевне водички дать попить. Посмотрите у себя на телефоне, пожалуйста, она мне звонила.

— Ишь ты, как запел, — ощетинился майор. — Водички он зашёл попить. Знаю я, какой ты водичкой её поить собрался.

— Между нами ничего не было, уверяю вас. Вася, ну скажи ты ему! — взмолился я.

— Андрюша, ты же обещал никого наказывать, — Вася, хоть и зарёванная, улыбалась ласковым нежным взглядом.

— А я — что? — выпучил глаза Никифоров. — Я — ничего, я только посмотреть. Мне ж интересно, как мою жену трахают. Это ж такое зрелище, невозможно пропустить. Ты не возражаешь? — он сильнее тыкнул меня дулом пистолета.

— Андрей Михайлович, мы не занимались с Васей сексом, пожалуйста отпустите меня, — я вывернул шею, взглядом начал молить о помиловании.

— Что ты всё пиздишь! — взорвался Никифоров. — Не занимался он сексом, а где она ночевала прошлой ночью, а? Она мне всё рассказала про тебя, какой ты у нас резвый в постели. А сперма в презервативе тоже скажешь не твоя?

— Это белок от перепелиного яйца, Вася, ну скажи ты ему! — я сползал с катушек, упираясь в неотвратимую стену неопровержимых доказательств.

— Димочка, лучше не сопротивляйся ему, поверь, так будет лучше, — фанатично пролепетала Вася.

Она впала в раж поклонения, слепо следовала подсказкам Великого Инквизитора Изверга Андрюши.

— Белок, значит, ах ты гнида! — майор схватил меня клешнёй за локоть и потащил к Васе. — Сейчас мы сравним этот белок с перепелиным. Может, ты у нас перепел, а?

«Перепел прилетел», — скажет мама, выслушав невероятную историю.

«Перепёлку перепел», — поддакнет отец.

И только братец мой, бестолочь, зальётся наседкой:

«Ко-ко-ко!»

— Стой смирно, если хочешь жить, — хрипел майор, тыкая дулом под лопатку. — А ты, мразь, соси. Ты ведь за этим его сюда позвала?

Я закрыл глаза, нервно сглотнул. Мышцы на животе задрожали в такт с коленными чашечками, которые отбивали чечётку весь вечер, начиная со злосчастного звонка.

«Чуяло моё сердце, что это ловушка!» — раскаивался я, поглядывая вниз.

Васины руки болтались свободно, и она принялась расстёгивать ремень на моих джинсах. Соскочила пуговка, скользнула ширинка, трусы мои ...  Читать дальше →