Не моё! Мужчина за кадром

— сказал Кузмин. — Но... причём тут бухгалтер?

— При том, что наша половая связь приносит экономию бюджета.

— В каком смысле?

— В прямом. Ты ведь не против... если мы будем жить в одном номере?

— «Не против»! — передразнил он. — Да это лучшее из всего.

— Ну так вот. Считай. Раньше было так. Люкс для продюсера, люкс для Анжелки. Двухместный для гомиков. Простой для меня. И ещё один для её...

— Трахателя, — договорил Кузмин. — А теперь один двойной для нас с тобой?

— И это гораздо дешевле. Так что ты во всех отношениях находка.

7

В Москве произошло наконец то, что, наверное, готовилось уже давно. Толчком послужила то ли обстановка, то ли характер сессии.

Снималась коллекция длинных платьев в интерьере подмосковного дворца. Всю серию Анжела красовалась в полный рост перед меняющимся фоном. А за фоном стоял Кузмин, аккуратно задрав роскошный подол...

И вот тут, задерживаясь в одной позиции, Кузмин понял, что на кончике члена зарождаются ощущения: он сам начал испытывать удовольствие. Неожиданно выяснилось, что фотомодель Анжела Сендич — такая же женщина, как и прочие. И гонять член в ее влагалище не менее приятно, нежели в любом другом. Тем более, девица возбуждалась с пол-оборота, и обилие ее смазки делало неощутимым разделявший их презерватив. Кузмин даже удивился, что организм так долго готовился к очевидному.

— Элита... — пробормотал он, вспомнив давние слова о смене резины.

— Да, я тут, — отозвалась ассистентка. — Что случилось?

— Да... Ничего. Показалось, что резинка порвалась.

— Показалось?

— Да, показалось.

Кузмин продемонстрировал покрытый пеной, но совершенно целый презерватив.

— Молодец, хвалю за бдительность, — кивнула Элита, ничего не поняв.

А он уже и сам не понимал, как едва не испытал оргазм во время съёмки. Это было помутнение рассудка. Вынутый на две секунды член остудил ощущения и вернул здравость рассудку. Только полный идиот, работая по такому контракту, мог уподобиться прежним закадровым молокососам и получить сексуальное удовлетворение. Это было недопустимым хотя бы потому, что Кузминский член мог отказаться продолжать свою работу после испытанного удовольствия. Не говоря уж о том, что он прекрасно понял: Анжела ценит его, Кузмина, прежде всего за способность долбить ее без предела. Одним семяизвержением он мог сильно попортить — если вовсе не подломить — свою карьеру.

Элита в самом деле ничего не заметила — точнее, ни о чём не догадалась. И лаская ее вечером на широкой кровати гостиничного номера, Кузмин не обмолвился о едва не совершенной ошибке.

Но с этого раза понял, что тело его не столь бесчувственно, как казалось ему в последние годы. И работая с Анжелой не позволял доходить до собственных ощущений. Что при его способности держать себя в руках оказалось не трудным делом.

8

Дома Кузмин сказал туманно, что работа хорошая и денежная — в том, что денежная, семья убедилась сразу. Разумеется, он приносил лишь часть того, что ему выплачивали по контракту, но и этой доли хватало вполне.

Для объяснения командировок он придумывал всяческие объяснения, далёкие от истины. Он знал, что тёща сущий дьявол и опасался, как бы она не выведала о той сфере, куда он попал.

Хотя Кузмин отдалился от домашних, ему не хотелось ничего менять. То есть менять следовало кардинально. А это зависело не только от него.

9

После нового года он несколько дней жил у Элиты.

Осенью закончился ремонт в ее квартире, и теперь, когда им хотелось побыть вместе, Кузмин врал про командировку и переезжал к ней.

Такие смены нравились, и он начал думать о большем.

Нынешняя «командировка» была подгадана к старому новому году.

Встретили они его, разумеется, в постели.

И когда настала полночь, то они поздравили друг друга оригинально: сначала Кузмин поцеловал Элиту в губы. Но не в те, которые были всегда на виду. Потом Элита ответила поцелуем в аналогичное место. И наконец они просто поцеловались, обменявшись вкусом своих половых органов.

Поздравив, они снова занялись сексом. Поскольку перед новым годом они уже неплохо поработали, Кузмин выбрал спокойную, удобную позу.

Элита легла на живот, он вошёл сзади и сел на мягкие, толстенькие поверхности ее ляжек. Наклон влагалища позволял совершать движения в такой сидяче-лежачей позе.

Кузмин взял женщину покрепче и напомнил ей о своём существовании.

— Хорошо, — отозвалась Элита.

— Мне тоже, — сказал он.

Было на самом деле хорошо. И сегодня как никогда его охватило желание не уходить больше от этой женщины, а остаться тут навсегда. И он решился.

— Элита, я хочу сделать тебе предложение, — сказал он, держа ее задницу.

— Какое?... — расслабленно пробормотала она.

— Выходи за меня замуж.

— Что?! — она извернулась, глядя ему в лицо. — Что ты сказал?

— Выходи за меня замуж. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Ты... серьёзно? — спросила женщина.

— Абсолютно, — ответил он.

— Подожди, давай переляжем, — сказала она.

Элита приподнялась над ним.

— Саша, но ведь ты женат.

— Ну и что? — Кузмин пожал плечами. — Семьи практически уже нет.

Женщина молчала. Он тоже молчал. Поняв, что его предложение не просто пришлось не ко времени, а причина гораздо более глубока.

— Спасибо, Саша, — наконец ответила Элита. — Я ценю твоё предложение. Но только скажи... ты сам себе можешь ответить, зачем?

— Что — «зачем»? — не понял он.

— Зачем нам с тобой официально узаконивать отношения.

— Ну, как... Чтобы быть вместе.

— Сашенька, мы и так с тобой бываем вместе столько хочется. Разве не так?

— Так, но...

— И при этом не связаны никакими проблемами. Ты вспомни свой брак.

— Не хочу о нем говорить.

— Нет, вспомни, как он начинался? Ведь вначале было все хорошо, нет?

— Да. Вначале было все хорошо. Но при жене была тёща.

— При мне, — невесело усмехнулась Элита. — Тоже будет тёща.

— А потом безденежье...

— Саша, через все это мы тоже проходили. Да, сейчас у нас хороший период жизни. Анжелка востребована, вместе с нею и мы. А если не дай бог...

— Что — «не дай бог»?

— Даже говорить не хочу... Не хочу допускать такой мысли. Все должно быть хорошо. Но если в жизни опять произойдут перемены к худшему, и опять придётся выгрызаться на поверхность... Вместе это будет трудней.

— Ты думаешь?

— А ты не убедился в этом на примере своей семьи?

Кузмин понял, что Элита права абсолютно во всем, что житейски она в тысячу раз умнее его.

— Извини, Элита, — сказал он, уже удивляясь своему порыву. — Ты права. Может быть, нам хорошо лишь потому, что нас не связали проблемы...

— Но мне было приятно, — она улыбнулась. — Услышать твоё предложение.

— Правда? — переспросил он.

— Правда, — ответила она. — И знай, что я полностью твоя и можем быть вместе всегда, когда ты захочешь.

— Я хочу прямо сейчас, — усмехнулся он.

— В чем проблемы? — улыбнулась она. — В какой позе?

— Знаешь, это глупо... Но... В самой первой. Как тогда, в карьере...

— Знаешь, еще глупее... Твои слова во мне взмутили весь этот песок памяти. И мне тоже захотелось... Хочешь, я надену джинсы и блузку, чтобы все было точно так тогда.

— Хочу! — неожиданно обрадовался Кузмин. — Это было бы здорово.

Женщина спрыгнула с постели. Белое тело ее светилось в темноте, пока она искала одежду и, сверкая гладкими коленями, натягивала одежду.

Потом пододвинула стул и собралась на него сесть.

— Да, кстати, а то сейчас забуду, — сказала она прежде, чем спустить джинсы до колен. — У тебя загранпаспорт действующий?

— Нет, — признался Кузмин. — Есть старый, но это было давно.

— Завтра сфотографируйся. Надо будет срочно делать Шенгенскую визу.

— Шенгенскую... ? А зачем?

— Затем, что в феврале мы летим в Финляндию. Анжелка начинает завоёвывать мир. А вместе с ней и мы с тобой

— А вместе с ней и мы с тобой... — повторил Кузмин. — Ты права. Будем жить, пока живётся.

— Будем, — и она раздвинула ягодицы, чтобы ему было удобнее.

* * *

— Машину поставь в тень, пока мы ходим, — попросила жена у «Метро».

— Освободится место — переставлю, — ответил он. — А нет — пусть работает автоклимат.

Кузмина не волновал расход бензина. Не волновало и то, что его чёрная, как антрацит, машина, нагревалась на солнце куда сильнее светлых.

Он купил себе дорогую игрушку и наслаждался всеми ее возможностями, отказываясь верить, что чуть больше года назад на этом же месте проклинал судьбу, реанимируя старые «жигули».

Кузмин включил холод сильнее, поставил классическую музыку и закрыл глаза.

Жизнь была хороша, и жить было хорошо.

Глядя на удаляющихся женщин, он подумал, что, возможно, ему стоило брать пример с Элиты: сначала купить себе квартиру. Но он по-мальчишески выбрал машину, желанную и дорогую.

Он откуда-то знал: надо делать то, чего хочется в данный момент, а когда момент уйдёт, то потом уже вообще ничего не захочется.

Правда, у тёщи была однокомнатная квартира, которая стояла закрытой — даже во времена труднейшей безработицы она не позволяла сдавать площадь студентам, утверждая, что деньги в дом должен приносить мужчина — в ожидании, когда выйдет замуж дочь. Дочь, конечно, могла отселиться в любой момент. Но в нынешней квартире все равно осталась бы тёща. Которая казалась Кузмину вечной, как мировое зло.

К тому же он до сих пор не мог понять, стоит ли ему продолжать нынешнее существование, или все-таки нужно обрубить все и жить самому для себя.

С Элитой они жили как муж и жена, разве что не ночевали постоянно под одной крышей. К разговору о женитьбе Кузмин не возвращался.

Усталость от домашних несколько уменьшилась; впрочем, теперь, когда он приносил в дом деньги, даже тёща умерила пыл.

А в последнее время как-то изменилась и жена. Они уже несколько раз занимались с нею сексом, как в давно забытые времена, и он с вдруг понял, как соскучился за последние годы по ее солидным грудям — которые сейчас вдруг опять сделались крепкими и желанными.

Выходило, что он теперь жил с тремя женщинами — одну из которых лишь тыкал членом без удовольствия и ни разу не трогал за грудь! — и как ни странно, его удовлетворяло такое положение дел.

И, возможно в самом деле момент для решительной перемены не пришёл.

И все стоило оставить так, как сложилось сейчас.

Разве что повернуть чуть влево регулятор температуры климат-контроля.

Во всяком случае, переставлять в тень идеально охлаждаемый «хаммер» не имело никакого смысла.

Лучше было обдумать разговор с Элитой. От ассистентки не имелось секретов, и он хотел посоветоваться, как выйти из щекотливой ситуации.

Во время последней сессии он провёл сеанс орального секса, использовав особенности реквизита, крайне неудобного для обычного контакта. Результат превзошёл ожидания. Модель испытала чудовищный оргазм, оператор и режиссёр были в полном восторге. Но как оказалось, все это Кузмин проделал на свою голову. Поскольку Анжела — она же Анна — Сендич предложила ему жениться на себе. Мотивировав тем, что ни один мужчина не удовлетворял ее так искусно, постоянно и разнообразно.

И — самое главное! — был достаточно породистым, поскольку в его фамилии отсутствовал плебейский мягкий знак после буквы «З».