Текила-микс (перевод с английского). Часть 1

Трахни меня до слез.

Болят даже мои чертовы волосы.

Моя кожа чувствует тысячи уколов острой боли.

Я попытался открыть один глаз, но болезненный блеск сверхновой пронзил мой мозг, врезавшись в затылок со всей своей нежностью, как грузовик.

С грузом стальных балок. И листового стекла.

Управляемый Тедом Ньюджентом. Я и впрямь зол на Теда Ньюджента.

Наверное, Тед Ньюджент был пьян.

Медленно нарастал ужасный визг, похожий на скрип кошачьих когтей по бесконечной классной доске.

Сладкий Боже, спаси меня. Или Будда... или Шива... или кто-нибудь там...

Ктулху? Кто угодно!

Я чувствовал, что меня трясет и рвет, но, очевидно, во мне больше нечему было выходить наружу.

Ужасающий визг медленно переходил во что-то... ну, если и не в разборчивый, то, по крайней мере, опознаваемый как человеческий голос.

Я сквозь боль заставил себя открыть глаза и безуспешно попытался распознать расплывчатую фигуру, нависшую надо мной.

Я зажмурился и попробовал еще раз. В фокусе передо мной оказалась пара ступней в сухой белой пыли, с розовым лаком на ногтях Барби и парой тапочек с открытым носком, которые, казалось, были сделаны в основном из розовой сахарной ваты.

Ладно, женские ступни. Что же, может быть — это Леонард из шестого трейлера, он иногда любит чувствовать себя красивым, как выпьет? Но, возможно, это был не он. Стопы были слишком малы, вполовину от его, и на них не было грибка на пальцах ног, а на прикрепленных к ним ногах правильной формы не было как его многочисленных родинок, так и большой татуировки Рика Эстли на бедре.

Голос баньши в какой-то мере стал обретать смысл. Я не мог полностью его понять, потому что это был испанский, а то немногое, что я выучил из сериала «Улица Сезам» в годы моего становления личности, не входило в большую часть того, о чем говорилось. В последнее время я увеличил словарный запас, но, черт побери, на такой дикой скорости у меня были бы проблемы с усвоением и английского. Вероятно, так было лучше всего, потому что, если я все правильно слышал, последнее размытое предложение включало слова «тридцать два осла» и «твоя бабушка — шлюха». Я предполагал, что это, вероятно, не было приглашением на вечеринку компании Таппервэар. Если только вечеринки Таппервэар действительно не изменились, с тех пор как моя мама была на одной, когда я был ребенком.

Сосредоточившись, я понял, что, похоже, я лежу на боку и, вероятно, в трейлерном парке. Тускло-белую гравийную пыль нельзя было спутать ни с чем.

По крайней мере, я был рядом со своим домом. Каким бы он ни был.

Я заставил себя сесть, и тут же меня вырвало от комбинации тошноты и головной боли, которые должны были стать одной из величайших техногенных катастроф в истории.

Визг прекратился, и эти две нежные ножки с воплем отпрыгнули из зоны мгновенно появившейся рвоты.

Моя тошнота утихла, и я поднял глаза, только для того чтобы понять, что мое дерьмо стало лишь хуже.

Роза Рафаэла Родригес.

Она сердито смотрела на меня из-за своих огромных солнечных очков в розовой оправе, сжимая одной рукой свой почти прозрачный розовый халат, а другой обвиняюще указывая на меня.

Ее чихуахуа стоял, буквально дрожа от ярости, прямо позади нее, явно готовый по команде разорвать мне глотку.

Почти все в трейлерном парке избегали Розы. Леонард описал ее как «самую злую женщину на планете».

Я избегал ее как религию, с тех пор как впервые столкнулся с ней у почтовых ящиков, и она отреагировала на мое дружеское приветствие так, будто я пытался ее похитить. Помимо горы судебных извещений о штрафах, на которые у меня не было денег, счетов адвокатов, которые я не мог оплатить, напоминания об уплате гонораров за условно-досрочное освобождение и окончательных уведомлений от коммунальных служб — некоторые из которых, уверен, я вообще не мог оплатить когда-либо... она еще и вперила в мена свои два ствола. Поняв, что у меня нет возможности выйти на уровень безубыточности, я просто повернулся и ушел от нее прочь, что отправило ее по спирали к новым высотам праведной ярости.

Я все еще чертовски любил подглядывать за ней, когда она находилась на улице. Казалось, она никогда не носила ничего, кроме почти прозрачного розового халата, вероятно, чтобы просто сводить с ума каждого парня в трейлерном парке. Тем не менее, ее эксгибиционистская полоса иногда скрашивала мое безрадостное существование в нашем по большей части заброшенном трейлерном парке.

Она вытянулась в полный рост, вероятно, метра полтора, и снова набросилась на меня. Не обращая на нее внимания, я с трудом поднялся на ноги, слегка покачиваясь, отталкивая от себя что-то вроде зонтика.

Она внезапно остановилась, посмотрела на меня с нарастающим отвращением и, наконец, перешла на английский:

— Что, черт возьми, с тобой происходит?

Я посмотрел вниз и понял, что стою среди розовых кустов, окружающих ее трейлер, что объясняет эти множественные уколы.

Еще больше сбивает с толку то, что я был голый... и, очевидно, выкрашен в зеленый, белый и красный цвета. Все становилось только лучше и лучше.

Позади моей мучительницы свободным забавным полукругом стояли, должно быть, еще с полдюжины человек. Сразу за ней стоял Леонард, на счастье трезвый или, по крайней мере, достаточно трезвый, чтобы быть одетым в комбинезон вместо пеньюара. Следом шла Мейси, чем-то напоминавшая гораздо более крупного Дэнни Де Вито в костюме, вместе с Делбертом и Тони, которые были одеты в одинаковые спортивные костюмы и имели на лице легкую щетину.

Все они смотрели на меня.

Я схватил зонтик, чтобы защитить себя, отчего чихуахуа пришел в неистовство, крутясь и истерически-хрипяще лая.

Может быть, потому, что «зонтик» на самом деле оказался комично негабаритным соломенным сомбреро яркого цвета.

— Мудак! Ты напугал моего маленького Лиама! — Роза наклонилась и схватила собачку.

Я покачал головой, чтобы прочистить ее, но сразу же пожалел об этом.

— Бля, как больно. Подожди... Лиам? Кто, нахрен, назвал чихуахуа Лиамом?

— Ей нравится Лиам Хемсворт, потому что она думает, что он крутой, — добровольно выдала информацию Мейси, кивая и драматически обмахиваясь рукой, заставляя свое ситцевое домашнее платье вздрагивать и тревожно качаться. — Лично мне нравится этот Крис Хемсворт, но я бы не стала выгонять Лиама из постели за то, что он съел печенье, если ты понимаешь, о чем я. — Она остановилась на секунду и широко улыбнулась. — Хотя они довольно близки, может быть, лучше их протестировать? И даже, в одно и то же время.

Я был уверен, что где-то там и Лиам, и Крис Хемсворт вздрогнули и съежились от внезапного страха. Ради сохранения их рассудка, я надеялся, что они никогда не поймут, почему.

Внезапный вопль возмущения Розы на самом деле не был полностью в пределах человеческого слышимости, но я все равно съежился от звука, ожидая, что из всех окон трейлера вылетит стекло.

Это было бы отстойно, потому что тот парень, Алекс, что осуществлял здесь обслуживание, некоторое время назад исчез. В основном, он играл в видеоигры и жаловался о том, какая у него скучная жизнь, но хотя бы мог починить окна.

Я был почти уверен, что если бы на ней не было солнечных очков, то я бы увидел белки вокруг ее глаз, в то время как она обвиняюще направила на меня палец:

— Думаешь, это смешно?

— Боже, нет, — моргнул я. — И я чертовски уверен, что Крис и Лиам пришли бы в ужас.

Мейси громко фыркнула и скрестила на груди руки размером как у профессионального полузащитника.

— Я не это имела в виду... — Роза начала новую обличительную речь на испанском языке. «Наверное», — рассудил я, — «это — не история испаноязычных народов Северной Америки. Если только нет какой-нибудь исторической темы с участием моей бабушки и тридцати двух ослов. Возможно и так, но это кажется маловероятным».

Я не настолько хорошо знал испанский язык, чтобы ...