Вторая любовь (перевод с английского). Часть 1

рано и снова позвонила Робу. Все, что я получила, — это голосовую почту. Я позвонила на стационарный телефон.

«Роб, ты оставил свой мобильный телефон выключенным. Перезвони мне».

Сейчас восемь утра, когда на кухне ко мне подходит сонный Марк и предлагает приготовить завтрак.

Соглашаюсь, если он позволит мне помочь. Роб по-прежнему не звонит, и сейчас я уже волнуюсь по-настоящему и пытаюсь придумать, кому мне позвонить. Вспомнила звонок Аврил и по спине пробежали мурашки. Нет, все это было слишком давно.

***

Я встретилась с Филиппом Дю Монт в старом государственном кафетерии в Южном торговом центре. Поесть было негде, если нравится именно еда. У меня с собой был термос с хорошим темным чаем. Я не пью кофе. Мне нужно было прочесть дешевый роман, и было сорок пять минут перерыва на обед. Я могла бы почитать и за своим столом, но требовалось хоть ненадолго выйти из офиса. Я читала дрянной роман, в надежде вернуть себе сексуальное влечение. За четыре с половиной года моего брака я потеряла его. Когда я впервые вышла замуж за Роба, то не могла им насытиться. Но после рождения второго сына влечения не стало. Последний год я была мертва снизу по пояс.

Почему не говорят, что это может случиться? Я все еще сильно любила своего мужа. Он — тот мужчина, за которого мечтают выйти замуж, будучи маленькой девочкой. Он — мой очаровательный принц. У него угольно-черные волосы и голубые глаза. Мужчина, который мог бы прийти из сказки, но он очень застенчивый и тихий. У него надвигается кризис, но я знаю, что он глубоко переживает. Я смотрю, как он читает сказки нашим детям. Я вижу, как он наклоняется, чтобы нежно поцеловать их спящие головы. Он — человек действия и смелости с нежной душой. Он — тот мужчина, с которым я хочу быть рядом всю жизнь.

Я просто больше не желала его физически. Сначала я думала, что это вернется само собой. Но со временем все больше, а не меньше боялась секса с моим милым, любящим мужем. Я приходила в отчаяние. Я притворялась, когда моих извинений становилось слишком много. Я волновалась, что мой муж скоро выяснит правду. И что я за женщина, чтобы быть такой?

— Извините, пожалуйста, я терпеть не могу есть в одиночестве, а насколько я мог видеть в последние несколько дней, вы тоже были одни. И, уж конечно, эта ужасная книга не может представлять такого интереса, — сказал мне высокий элегантный мужчина с отчетливым французским акцентом в его идеальном английском.

Я узнала, что его зовут Филипп Дю Монт, он — художник по склонности и реставратор по профессии. Он был немного выше моего мужа и тоньше — что называется, долговязый. На голове у него была копна непослушных черных волос, испещренных сединой, как подобает мужчине сорока двух лет. Таким образом, он был старше меня более чем на двенадцать лет. Тем не менее, в его сияющих голубых глазах блестела юность и радость жизни. Его угловатое лицо было по-галльски красивым.

— Я бы не стала это есть, если вам не безразлична еда, — сказала я, когда он поставил свой стандартный поднос из кафетерия, на котором было немного курицы, политой соусом бешамель, с картофельным пюре.

— Всего за две короткие недели я понял, что еда — это потерянное искусство в вашем «цивилизованном мире», — сказал он, хорошо имитируя акцент северного Нью-Йорка, на который так сильно повлияла Западная Новая Англия.

— Вы слишком суровы. Здесь можно найти хорошую еду, нужно только знать, где искать, — сказала я.

— Может быть, вы станете моим проводником? Может, поужинаем вечером? — спросил он.

— Извините, ничего не поделаешь, я — замужем, — сказала я, сверкнув скромным обручальным и бриллиантовым венчальным кольцами, которые носила. — Но позвольте мне что-нибудь сделать с этим напитком, — сказала я, заменяя чай в пакетиках неизвестного состава из кафетерия заваренным мной из своего термоса.

— О, это хороший чай! И красивый на вид, и с богатым букетом. Но конечно же, вы сможете улучить один вечер от вашего мужа, чтобы накормить голодающего, — сказал он.

В итоге я согласилась. У меня было мало шансов устоять перед его обаянием и изысканностью. Было легко устроить якобы позднюю работу вечером. Мы поужинали, и к девяти я была дома и снова ожила. Я была горячей для секса. Первым бенефициаром оказался Роб в нашей постели той ночью, но мужчиной, с которым я была душой, оказался умопомрачительный французско-канадский художник. Филипп был уникальной личностью, которая меня сбивала с ног как разочарованную жену и мать.

Филиппу потребовалось всего три недели, чтобы уложить меня в свою постель, или, точнее, на диван в его мастерской в соседнем здании музея. Очень поздних вечеров у нас не было. Я подменялась на несколько часов на работе, и у нас было утро или день, как нам хотелось. Иногда я виделась с ним ранним вечером. Он был восприимчив к моей ситуации. У его жены Аврил был парень, которого он называл женихом или товарищем. Его звали Томасом. Филипп сказал, что Томас моложе, и поэтому компенсирует ее привязанность к детям в раннем возрасте. Когда я лежала в мастерской Филиппа, впервые свернувшись в его объятия, я не чувствовала вины. Я знала, что позже вина непременно придет, но в тот момент я была спокойна. Он понял мою сексуальную проблему, и казалось, почувствовал ее.

— Ты вернешь желание к своему мужу. Расслабься и наслаждайся сексом, трепетом от нового мужчины, но помни, что ты должна своему мужу первое же требование на твое сердце и право вернуть свое тело, когда оно будет готово, — сказал он.

Секс был довольно обычным, но он знал, как ласкать женщину, вызывать у нее желание и играть с ее разумом.

— В основном все происходит в голове. Разум вызывает возбуждение, но мы должны ему помогать, — сказал он.

Ни Роб, ни я не были очень опытными. Пробовали разные позы и практики, но нам не хватало техники. Филипп показал мне, как это сделать.

— Тебе нравится задний вход? — спросил он.

— Так себе, я думаю.

Он показал мне, как становиться, что перед был внизу, зад задирался высоко, покрутить задом и раздвинуть ноги.

— А теперь изогнись, вот так, и задействуй свои внутренние мышцы. Потяни меня, — сказал он.

Это был взрыв чувств. Мы вместе работали, чтобы достичь взаимного совокупления. В основном, он меня научил, тому, как принимать участие. Быть активной, и в то же время действовать в команде.

— Кто тебя научил всему этому? Аврил? — спросила я.

— Нет-нет, это я учил ее, так же как и тебя. Мое обучение организовала моя мать, — сказал он.

Он рассказал мне историю юного Филиппа и Колетт. Она была старше, ровесница и подруга его матери. По профессии она была компаньонкой, это слово он использовал для обозначения любовницы. Она переходила от мужчины к мужчине в качестве содержанки.

— Она не была проституткой, — сказал он, — просто — не той женщиной, что выходят замуж.

— Я и не называла ее так, — сказал я.

— Да, но ты так подумала — моя американская домохозяйка.

— Тебе нужно нас понять, — продолжил он. — Мои родители эмигрировали из Англии сразу после войны. Из Франции в Англию их заставили бежать немцы. До войны моя мать была видной коммунисткой. В Канаде им было легче, но никогда не было совсем легко. Папа был куратором музея и историком искусства. Он, конечно же, был художником-любителем. В Канаде моя мать была секретарем, а Колетт — ее подругой из Франции. Мама считает, что секс — это естественное явление, но к нему следует относиться серьезно. Колетт считалась моей учительницей. Она имела большой опыт для выполнения этой задачи. Раз в неделю в течение года я учился под ней, на ней или позади нее, в зависимости от курса, — со смехом закончил он.

— А теперь ты научишь меня? — спросила я

— Ну, конечно. Я в долгу перед Колетт, — сказал он, с еще одним смешком, который начинал мне так нравиться.

Моей самой большой проблемой стало желание и необходимость поделиться новоприобретенными навыками и знаниями с мужем. Но я не могла просто сесть перед Робом и сказать ему, послушай, дорогой, я встретила такого великого французского любовника, и он научил меня всему, что мы ранее делали неправильно, и еще многому тому, что нам надо делать.

Но знаете, я нашла выход.

— Что это? — спросил Роб, забираясь в кровать.

— Книга, — сказал я.

— Да, но название странное: «Радости секса». Ты хочешь мне что-то сказать?

— Ну, раз уж ты спросил... С тех пор как родился Оскар, я не была такой любовницей, какой должна быть, и чувствую, что здесь мне требуется проявить инициативу. Поэтому я думаю, что мы с тобой должны поднять ситуацию на ступеньку выше. Давай, попробуем вход сзади, — сказала я.

За один вечер и в выходные мы сделали все. Я научила своего мужа всему, чему меня научил Филипп. До того как мы закончили, было еще несколько книг. Я не думаю, что Роб читал их, а я в то время лишь бегло просматривала их. Но секс получился довольно горячим.

Филипп оказался прав. Я вернула свое желание к мужу, хотя бы потому, что я — человек, и наличие двух горячих парней одновременно сводило меня с ума от похоти. Однако все хорошее когда-нибудь заканчивается. У нас с Филиппом был хороший год того, что он называл товарищескими отношениями, но я чувствовала себя все более виноватой и боялась, что даже мой доверчивый муж рано или поздно поймает меня. Я была на грани разрыва с Филиппом. Мы говорили с ним об этом. Я думаю, он был обеспокоен тем, что слишком привязался ко мне. У нас были глубокие чувства друг к другу, но я не собиралась бросать Роба, а он не мог бросить Аврил. Казалось, что нам пора расходиться.