Дочки-матери. Главы 37—45

Они почти дышали друг другу в лицо: она и Алашеева. Глаза, заряженные весёлыми огоньками, то и дело встречались.
— А язык знаешь какой сильный? — Вероника высунула язык, скривила рожицу.
— Дашь попробовать? — Катя заигрывала, наседая задницей.
— На! — Вероника потянулась кончиком языка к Кате, рассчитывая, видимо, что та, как всегда в таких случаях, растеряется и отпрянет.
Но Солнцева не стала увиливать. Обхватив губами Вероникин язык, она с силой вакуумной помпы втянула его в рот, рискуя оторвать с корнем.

— А, ты что, с ума сошла?! — Алашеева ошалело хлопала круглыми глазками. — Маньячка! Садись лучше сюда.
Она спрыгнула с кровати, давая Солнцевой место для манёвра.
Переметнувшись на лицо, Катя тут же ощутила горячий гибкий язык, ныряющий в неё угрём, ритмично проникающий в текущую щель влагалища. Нос дяди Миши щекотал клитор, влажное дыхание расходилось горячими волнами по попе и бёдрам. Катя вздохнула, закрывая глаза. Внезапно язык дяди Миши, скользивший до этого широкими мазками вдоль половых губ, взлетел к анусу и вытер его, будто невзначай заигрался. Катя чуть с ума не сошла от щекотливого нового ощущения. Перед тем, как спуститься к дяде Мише, они заскочили подмыться. Там-то она впервые и увидела, как тщательно промывает себя Вероника.

— Можно я тоже попробую? — неуверенно спросила она.
— Конечно.
Катя смочила губы, свисток на конце трубки больно впился в непривыкший к таким манипуляциям, анус.
— Ай! — Солнцева зажмурилась.
— Надо мылом смазать, — хмурилась Вероника, помогая ставить клизму.
Так она тоже с успехом очистила кишечник, хоть анальный секс и не входил в её планы.
Теперь, сидя на лице дяди Миши, она всё больше улетала в грязных фантазиях, кайфуя каждый раз, когда язык дяди Миши сверлил её анальную дырочку.
— Блин, я щас кончу, — захныкала она, ныряя рукой к клитору.
Пока дядя Миша вылизывал её анус, Катя дрожала, хватая воздух открытым ртом. Инициативу спереди перехватила Алашеева: нашла Катин бугорок и задёргала пальчиками, сведёнными лодочкой.
— Сладенькая попка, — шептала Вероника. — Нравится, когда язычком в попку?
— Да-а-а, — простонала Солнцева.

Михаил Анатольевич схватил её за ягодицы, растянул и мощно засунул язык в дырочку. Она почти полностью раскрылась. Теперь он лакал её в анус, а она сходила с ума от безумного кайфа, зуд переходил в щекотку, та расходилась волнами удовольствия, генерируемыми в зоне клитора. Палец дяди Миши влетел в анус и задёргался. Катя вытаращила глаза, забилась, прыгая, притираясь клитором об нос. Попа сжималась, сосала палец, пытаясь его отрыгнуть. В следующую секунду туда нырял язык, не так глубоко, но тоже достаточно сильно, чтобы у Кати глаза вылезли на лоб от бесконечной эйфории, льющейся снизу.
Она кончила, затраханная средним пальцем, язык и нос дяди Миши, его щетина, губы, рот, вылизали её, погрузились в её соки. Она спустилась к нему через минуту, с благодарностью вылизывала собственные соки, пока Вероника заканчивала начатое. Схватив шалунью за бёдра, Михаил приступил к завершающей стадии. Член вновь влетел в анус и забился глубоко в попе, чтобы выстрелить всеми накопленными за неполный день соками. Катя в этот момент глубоко принимала в рот язык дяди Миши, тот самый, который всего несколько минут тому нырял ей в анус.

— С Днём рождения, — прошептала она, счастливо улыбаясь мужчине.
— Спасибо, Катенька, — он, судя по улыбке, тоже бы на седьмом небе от счастья.
Шалунья Алашева повалилась на волосатую грудь, оставшись с членом глубоко в попе. Играя языком с Солнцевой, Михаил то и дело спускался рукой к её попе, гладил пухлые ягодицы. Катя раздвигала бёдра, искала его пальчик. Ей было смешно и стыдно, что ей так приятно. Попа зудела и гудела, отзывалась волшебными новыми ощущениями.
— А ты и впрямь сладенькая, — Михаил Анатольевич улыбнулся, встречаясь с ней взглядом.
— Правда? — Катины щёчки взлетели в улыбке. Она потянулась к поцелую. Благодарность и гордость за себя переполняли её юное сердце, трепыхавшееся воробушком в груди.

44
Любовные связи, возникшие на даче Корчагиных, укреплялись каждодневными совместными трапезами. Собираясь за столом утром, в обед и вечером, девушки всё больше сближались с мужчинами в понимании отведённых им ролей. Настя полностью перешла под покровительство Андрея. Она уже не стесняясь уединялась с ним, покидая девичью комнату под дружное хихиканье подруг. Михаил, получивший Катю взамен, активно использовал язык, пальцы и особенно член, чтобы удовлетворять Солнцеву. Он тоже не прятался по углам и продолжил потрахивать Веронику и Катю где попадя, по отдельности и вместе, стоило лишь одной из них оказаться с ним наедине.
Близился сентябрь — время, когда молодёжь уедет в столицу на учёбу, оставит безутешных отцов заливать утрату горькой. Чувствуя дыхание осени, Михаил затеял банный день.

С раннего утра он начал раздавать указания пигалицам, сновавшим по саду:
— Приготовьте полотенца, чтобы было на чём сидеть, — сказал он, добродушно улыбаясь.
— Хорошо, папуля, — пропела Вероника. — А мы вместе будем париться или по раздельности? — спросила она и хитро прищурилась.
— Кто как пожелает, — Миша развёл руками. — Можно в полотенце, а можно и без.
Девушки переглянулись, захихикали.
— А вы как хотите? — спросила Солнцева.

Она уже достаточно хорошо изучила Михаила Анатольевича, его повадки, чтобы лёгким флиртом вызвать искромётную страсть, неизбежно заканчивающуюся железным стояком и быстрым взятием Бастилии. Он трахал её нещадно, как ненормальный, она даже в шортиках перестала ходить, чтобы он не порвал их. Взлетал подол юбки, трусики-стринги сползали тонкой полоской на ягодицу. В следующий момент железный кол прибивал её к лавочке в бане, кафельной стене в туалете, забору в кустах. Она не отдавала себе отчёта в использовании презерватива, эта ответственность полностью лежала на плечах Михаила. Лишь изредка Катенька сцепливала щиколотки за его бычьей шеей, когда он брал её, опрокидывая на спину. Он больше не канителился с ней, как в начале, трахал размашисто, влетая по самые яйца. Так большой чёрный петух с золотым отливом на шее и хвосте топтал молоденьких курочек на соседней даче. Однажды, подсмотрев за действием петуха и курочек, девушки долго смеялись, невольно сравнивая себя с ними.

— Помял пёрышки? — шутила потом Алашеева, встречая Катю, выходившую из кустов. Михаил Анатольевич покидал место встреч с другой стороны. Катя шла, пошатываясь, отряхивая и поправляя юбочку. На лице её играла блаженная улыбка. Вспомнив про курочек, Солнцева рассмеялась:
— Тебе тоже хватит, — сказала она.
— Мне с утра хватило, — Вероника облизывала губы, задумчиво поводя глазами по Катиным бёдрам. Они были шире, чем у неё, а значит привлекательнее для мужчин.
Теперь, когда Солнцева всё больше перетягивала интерес дяди Миши, Алашеевой ничего не оставалось, кроме как искать утешения то с одной, то с другой стороны. Получив от Михаила дневную скудную порцию любви, она устремлялась к Насте с Андреем, чтобы успеть перехватить и там. Находила попой нектар и в последний момент забирала его в себя. Сперма дяди Миши мешалась в её заднице с семенем дяди Андрея. Смазка в анусе не успевала высыхать, как член второго из имевшихся на даче петухов начинал топтать её в поте лица. Они догадывались, откуда она приходила и куда уходила, но не имели ничего против. Вечная блудница, блуждающая между влюблёнными парами.

Утром в банный день Михаил по-хозяйски осматривал курочек, флиртующих с ним в саду.
— Удобнее без полотенец, конечно, — дипломатично заметил он и вернулся к берёзовым дровам, которые собирался перенести из сарая в баню.
Девушки захихикали за его спиной. Одна лишь Настя не смеялась. Наглая ухмылочка на её лице как бы говорила:
«Вот погоди! Расскажу всё маме, чем ты тут занимаешься»....  Читать дальше →