Одна десятая лошадиной силы. Часть 7

на то, что вскоре он снова навестит свою любимицу.

Возле конюшни они с Андреем увидели с десятка полтора женщин, связанных в цепочку за ошейники и еле плетущихся со стороны причала. Двое погонщиков не спеша вели их в сторону жилой зоны. Для новеньких они были слишком загорелыми, поэтому Девятка решила, что они возвращаются с каких-нибудь работ на пристани. В действительности же это была первая партия давно отсутствующих работниц, которых стали в спешном порядке возвращать на остров. Некоторые из них производили весьма удручающее впечатление — исполосанные косыми рубцами спины и покрытые синяками и ссадинами лица говорили о том, что жизнь за пределами острова была ничем не проще, чем в лагере. Особенно досталось молодой рыжеволосой девушке с разбитой скулой и заплывшим глазом. Все ее тело, особенно ниже оясницы, было покрыто зарубцевавшимися ранами от ударов прутьями или кнутом. Она хромала на одну ногу и еле поспевала за остальными невольницами, то и дело спотыкаясь и падая, заставляя конвоиров то и дело останавливать всю вереницу и ждать, пока она снова поднимется на ноги.

Андрей резко потянул за собой застывшую от увиденного Девятку, стараясь как можно быстрее увести свою подопечную от жуткого зрелища.

Спустя час после обеда он вновь отвел ее к ангару со спортивным снаряжением и, усадив в веломобиль, в течение четырех часов стал носиться по полигону, то и дело совершая резкие разгоны и торможения. Уже к шестому кругу он услышал за своей спиной, как тяжелое дыхание со свистом стало вырываться из отверстия в ее кляпе. А уже на исходе тренировки Ирина обезумев стала орать при каждом сигнале к разгону. Согласно новой спецпрограмме для победивших отборочный тур спортсменок, которое наездники получили в процессе недавнего инструктажа, он установил довольно высокое напряжение управления и с каждым разом ей казалось, что ее груди опускают в кипящее масло. Рой насекомых, преследовавших веломобиль, чтобы впиться в его органический «мотор» уже не представлял для нее никакой проблемы. Она полностью сосредоточилась том, чтобы мгновенно реагировать на посылы команд Андрея, а то и вовсе предугадывать его намерения. Только таким образом можно было сократить адскую боль в самых нежных частях своего тела, которое, как ей уже начало казаться стало интегрироваться в этот жестокий спортивный снаряд.

Наконец, тренировочный заезд подошел к концу и Девятка с облегчением почувствовала, что наездник уменьшил напряжение. Команды стали отзываться в горящих сосках легким покалыванием, что, впрочем не снижало моментальный рефлекс исполнения. Она чутко реагировала на малейший укол током и это было с удовлетворением отмечено Андреем. Конечно, ему было очень жаль истерзанную женщину, прикованную к своему месту с привязанными к педалям ногами, но он понимал, что все это делается ради главного — победы на соревнованиях. Он обернулся и увидел, как из под тугой повязки на глазах Ирины текут слезы, а все ее тело пробирал жуткий тремор, словно беспощадные разряды тока все еще продолжали поступать на вживленные в соски и ягодицы электроды.

Он быстро освободил ее от веломобиля и, подхватив за подмышки, осторожно усадил на траву, чтобы дать ей прийти в себя. Ирина, казалось, находилась в полной прострации и не обращала никакого внимания на Андрея, пустым взглядом глядя на небо и продолжая время от времени продолжая дергаться всем телом. Жокей обеспокоенно всматривался в ее глаза, но она бессмысленно смотрела сквозь него никак не реагируя на окружающую обстановку. Он похлопал ее по щекам, но все тщетно — она не приходила в себя. Тогда он приподнялся и с силой встряхнув ее за плечи, стал поднимать ее на ноги. К его удивлению, она встала и, чуть покачиваясь, замерла, глядя перед собой опухшими от слез глазами.

Ничего не понимая, Андрей осторожно пристегнул поводок к ее ошейнику и слабо потянул вперед. Неуверенно ступая, она пошла за ним, тяжело переставляя напряженными ногами.

Жокей привел ее в медблок и нажал на кнопку вызова домофона. Вышедший Жорик вопросительно уставился на юношу поверх медицинской маски.

— Георгий Васильевич! — возбужденно, чуть не плача начал Андрей, — Посмотрите, пожалуйста! Сней, кажется, что-то не так! Тренировки стали ужасные... напряжение увеличили, темп стал жутким... Я не представляю, как такое можно вынести!..

Жорик не дал ему договорить — он выхватил поводок у чуть не плачущего наездника и втянул Девятку внутрь, захлопнув перед ним дверь.

Андрей отошел к ближайшей лавке под навесом и, нервно кусая ногти, принялся ждать. Однако через несколько минут из двери показался какой-то медик и посоветовал ему возвращаться к себе, так как в ближайшие пару часов спортсменка, скорее всего проведет здесь. Жокей пригорюнился и пошел восвояси.

Через несколько часов его действительно позвали обратно к медики вернули ему белую, как полотно Ирину, предупредив, что сегодня вечернюю тренировку ей придется пропустить и, что с Исой этот вопрос улажен. Однако по сути ему ничего не объяснили, сказав, что по возможности лучше давать ей больше лакомств.

Девятка, выглядела измученной и уставшей, а рука была перебинтована в области локтевого сгиба... Однако, судя по взгляду, было видно, что она пришла в себя и снова реагирует на обстановку. Андрей вел ее в конюшню, стараясь не тянуть за поводок, а предоставив ей возможность идти самой, изредка направляя в нужную сторону, чуть приобняв за плечи или талию.

Он не повел ее на вечерние силовые упражнения, но, сидя в столовой, узнал от товарищей, что методика тренировок кардинально изменилась. Была введена система миостимуляции. В анус вставляется втулка с двумя электродами с противоположных сторон в месте касания сфинктера. На электроды подаются электрические разряды, отчего мышцы ритмично сокращаются самостоятельно без сложных и болезненных команд на вживленные в грудях и ягодицах электроды. Не веря собственным ушам, жокей вернулся к себе в комнату и, включив телевизор для фона, уставился в окно, размышляя о том, что слишком много перемен и реформ на острове совсем не означают изменения к лучшему.

Ирина сама не своя валялась в своем стойле, не в силах пошевелить ни ногой ни рукой. Все тело ныло после последней тренировки. Неожиданно возросшая нагрузка тут же сказалась не только на ее самочувствии, но и настроении. Ею овладела полная депрессия от беспросветно бессмысленного существования и сознания того, что, похоже, вскоре из нее выжмут все силы и соки, после чего выбросят в море, как использованный материал. Ее победоносное выступление на отборочном туре не только не принесло в ее жизнь никаких преференций, но и напротив — превратило ее существование в сущий ад.

В конюшне совсем стемнело, когда к ней вошел Андрей с каким-то молодым медиком, который плотоядно уставился на ее тело, после чего пристроившись сбоку, стал проверять ее пульс и давление. Допотопным фонендоскопом он, зачем-то ее прослушал, хотя она не подавала никаких признаков простуженности. Он записал показатели в свой блокнот и, удалился. Жокей в свою очередь положил перед ней миску с едой и едва открыл дверь, чтобы выйти, услышал тихий голос Девятки:

— Я так подохну скоро...

Юноша оторопел и, на всякий случай стал озираться, но, сообразив, что голос принадлежал его Девятке, уставился на нее и медленно вернулся внутрь:

— Что, простите?

Ирина неподвижно сидела, поникнув головой, не обращая внимания на ужин и медленно теребила одной рукой валяющуюся на полу соломинку,

— Я не выдержу этого, — еле разлепляя губы, тихо повторила она, не поднимая головы, — Вы очень сильно увеличили нагрузку. Это выше моих сил.

— Это не я увеличил нагрузку, — хриплым голосом ответил наездник. — Я тоже против этого. И я постараюсь как-то уладить этот вопрос. Иначе они не смогут выставить вас на главные соревнования...

— Иначе я умру, хозяин...

— Да... Я понимаю... Извините... — Он быстро выбежал из конюшни и стал лихорадочно соображать, как поступить.

С одной стороны, ему, как и всем жокеям, было запрещено общаться с «кобылой». Но с другой он понимал, что сейчас это уже неважно и речь идет о жизни. И не просто о чьей-либо жизни, а о жизни очень важного... Об очень важной жизни! Он стремглав помчался к Доктору, который, как было известно обладал особым весом среди всей администрации лагеря.

Доктор быстро открыл дверь и пригласив наездника в дом, выслушал его и спросил, как сейчас чувствует себя Девятка.

— Неважно, Константин Валерьевич, очень неважно! У нее полная депрессия. Я ее такой никогда не видел. Она не ест и просто сидит и смотрит в пол. Она не сможет завтра бежать. Она говорит, что умирает и я ей верю!

Костя озабоченно барабанил пальцами по столу:

— Это программа. Она вшита в ее капсулу. Я ничего не могу сделать. Только дать ей день отдыха, и то, под свою ответственность. Даже назначить какое-то средство я не могу, Андрей. Мне тоже искренне жаль ее, но она...

— Но у нее даже на утреннем беге скорость задается выше, чем у Шестой и Семнадцатой! Я точно говорю! — взволнованно перебил его парень,

— Не может быть! Утренний бег запрограммирован одинаково для всех! Тебе, скорей всего так кажется... У нее кризис. Я сам ее сегодня осматривал и ничего криминального не увидел. Дело в ее психологическом состоянии.

Костя достал из выдвижного ящика своего стола несколько таблеток и протянул их Андрею:

— Вот. Это, конечно, не по правилам, но дай ей сегодня на ночь, — но неожиданно убрал таблетки обратно, — А вообще, приведи ее сейчас сюда. Сделаем по-другому.

— А это не наркотик? — испуганно спросил Андрей, вставая со стула.

— Нет... не совсем. Приведи ее сейчас.

Юноша кивнув вышел и через полчаса вернулся с еле стоящей на ногах Ириной.

— Ложитесь на диван на живот, — произнес Доктор, набирая шприц каким-то препаратом.

Ирина легла на диван и через минуту Костя сделал ей укол и велел перевернуться.