Тихая охота. Лена

поехать и разогнать его тамошних шлюх.

— Решено! Беру отпуск, а не отпустят, расчёт получу, и к тебе милый.

— А, чтобы от нас избавиться, сам будешь нам мужичков приводить, а мы уж знаем, что с ними делать. Правда, Леночка?

— Ладно, ладно. Садистки. Отольются вам ещё мои слёзки. — встал я, — Но, шутки шутками, а мне уже собираться пора. Ещё час и застряну в пробках часа на три, а мне ещё ужин готовить.

— Давай я с тобой поеду. И ужин приготовлю.

— Ишь чего удумала? А мужа, типа, и кормить не надо? — возмутился Иван.

Повисла гнетущая тишина.

— Что вы как на поминках? Совсем меня похоронили.

— Раздразнил, сволочь, и бежать. — дёргала меня за член Альбина.

— Так я ж не на долго. Раньше я сюда только Настёну топтать заглядывал, а теперь... Вона у меня какой цветник! И раньше вас только свои мужья трахали, а теперь ебись с кем захочешь. Лихо я по грибы, по ягоды заехал. Скажи, что так получится, никогда бы не поверил. — балаболил я, перетряхивая тряпки в поисках своей одежды.

— Погодь! Так ты даже без грибов в город вертаешься? — почесал муди Иван.

— Да бог с ней с этой тихой охотой, вот когда ей охота и мне охота — вот это охота. — вспомнил я афоризм.

— Это так, конечно, но всё же. Ирка! Игорь! — гаркнул Гена.

— Чего орёшь-то? Тут мы.

— Свежую просеку знаете? Быстро на великах туда и обратно. Там вчера слой белых пошёл.

— Да ладно те Гена, ребят гонять. Что я грибов никогда не видел. Иди-ка, Иришка, сосни чуток, на дорожку.

Девчонка, как голодный телок, присосалась к висячему, без признаков жизни члену.

— Всё, всё, хорош, а то так я никогда домой не доберусь.

Наша шальная компания, под неодобрительными взглядами старушек, шумно переговариваясь двинулась вдоль улицы к дому Насти.

Я наскоро перекусил, Настя и Лена уже, оказывается, поели, и вывел машину за ворота.

— Прощаться не будем. Всем пока! Я поехал. — сделав ручкой сел в машину и тронулся с места.

— Сеня! А мне, что пешком до дома добираться! — выскочила на дорогу Лена.

— Я думал, что ты здесь ещё останешься. — соврал я, совершенно о ней забыв. — Садись, поехали уже!

Мой гарем растворился в пыли, и я выехал на асфальт.

— А не плохо мы оттянулись? Никогда от себя такого не ожидала. Еблась как последняя шлюха.

— Я тоже никак не мог предположить, что такая урожайная на баб, поездка получится.

— Ты ко мне завернёшь? — прижалась к плечу Лена и начала гладить рукой ширинку.

— До дома довезу, но заходить не буду. Если честно, Ленуся, устал от всего этого.

— Ну, как хочешь! — фыркнула Лена и отвернулась к окну.

Свернули на её улицу.

— Во бля! — матюгнулась Лена.

— Ты чего ругаешься? Забыла, чего?

— Да нет. Вон, смотри. Твой местный филиал гарема, тебя дожидается.

И точно. Обе мимоходом мною выебанные женщины сидели на скамеечке в дома Лены, всматриваясь в проезжающие машины.

— Это пиздец! Лена, может ты здесь выйдешь? А? — взмолился я.

— Ты в ответе за тех, кого приручил. — переиначила Хемингуэя Лена.

— Так уж и приручил? Трахнул разок.

— А много ли бабе нужно? Иди хоть поздоровайся, Дон Жуан!

Я уткнул капот машины в закрытые ворота Ленкиного дома и вышел.

— Здравствуйте, красавицы! Катёнок, как самочувствие? Мариночка, а ты всё хорошеешь? — раскинув руки и улыбаясь во весь рот, подошёл я к моим нечаянным любовницам.

— Севушка! Как я соскучилась, аж ноги сводит. Ты надолго? — молящими глазами смотрела на меня Катя.

— Нет, я только Лену подвёз, да вот вышел с вами поздороваться. Мне ехать надо, во как! — резанул я пальцем по горлу.

— Ты хоть гостинцы возьми. — протянула мне корзинку Марина.

— Спасибо. — поцеловал я её в щёку и незаметно щипнул за сосок.

— Ой! — пискнула Марина и сунула руку между ног.

— Ты чего? — удивлённо воззрилась на неё Ленка.

— Чего? Чего? Кончила я. Вот чего. Как увидела тебя, подлюка, так и потекла.

— Всё, девочки, всё! Мне пора, иначе я никогда от вас не уеду. — попятился я к машине, нырнул в кресло и завёл мотор. — Пока, подружки! Пока! До следующих выходных!

— Сева! Сева! Стой! Мне в город нужно! К врачу! Я думала ты меня подвезёшь! — бежала за машиной Катя, размахивая сумочкой.

«Нашла-таки причину!» — усмехнулся я про себя. — А не врёшь?

— Нет. Вот направление. — она начала копаться в сумке.

— Ладно, садись. — открыл я дверцу. — Некогда выяснять. Надо, значит надо.

Она села, вся сжалась, как будто ожидала от меня ругани, а то и чего похлеще.

— Ты чего так легко оделась? — осмотрел я её тело в знакомом мне сарафане.

— Я кофту на скамейке у Ленкиного дома забыла. Мне не холодно.

— Так чего трясёшься тогда? — включил я на всякий случай печку, и положил ладонь на её худую ляжку.

— Нет, не надо. А то я... — шептала она.

— А то что? Кончишь как Маринка? — усмехнулся я, а она зарделась, как снегирь на снегу.

— Не мучай меня! Да, я очень тебя хочу! Но мне на самом деле нужно к врачу.

— Это я уже слышал. А на какое время тебе назначено? Успеем?

—... На десять часов...

— Вечера? Какие это врачи так поздно принимают? Может знахарка какая? — пристально взглянул я на неё.

— Нет... На десять часов, завтра.

— Тогда какого хуя ты вздумала ехать сегодня?

— С утра в понедельник, сам знаешь, какие пробки. Не успеваю я.

— У тебя есть у кого в городе переночевать?

— Есть у меня тётка, но они сейчас заграницей. Сниму гостиницу... — понурила она голову.

Довольно долго мы ехали молча.

— Гостиницу она снимет! Ты хоть знаешь какие сейчас цены? Миллионерша, мать твою ети! Вот высажу тебя у вокзала и ночуй в зале ожидания с бомжами. Может подцепишь кто, в таком виде за шлюшку сойдёшь. Или менты к себе развлечься возьмут, а потом в тёплый «обезьянник» к ханыгам. Ты на что надеялась? А?!

— Я думала... — почти плакала она.

— Правильно думала. Не могу я тебя на панели оставить. Но с моим мнением могла бы и ознакомится. Может у меня на вечер совершенно другие планы. Может ко мне гости должны прийти, например, или невеста?

—...

— Молчи уж. Навязалась на мою голову.

Снова молча толкались в пробке. Нет я не молчал, срываясь бранью на нерадивых водил и особенно женщин, поливая их всеми эпитетами о козах, овцах, коровах и прочей живности. Хорошо, что все окна были закрыты и никто кроме Кати не смог оценить моего красноречия.

Катя сначала вздрагивала от моих окриков и краснела от особо цветистых перлов, но потом расслабилась и начала улыбаться, а вскоре мне пришлось заткнуться, потому, что я не мог одновременно ругаться, вести машину и балдеть от нежных прикосновений её пальчиков к моему торчащему из ширинки члену.

Началась другая игра. Теперь «быки» на своих высоких внедорожниках, заглядывая в не тонированные стёкла моей «шестёрки», выкатывали покрасневшие глаза, при этом то и дело пытаясь боднуть тормознувшую впереди машину.

Всё! Я вырвался наконец из потока и проехав несколько кварталов удачно припарковался у своего подъезда.

— Приехали. Можешь отваливать. — грубо сказал я, заправляя член в штаны. На глазах Кати навернулись слёзы. — А можешь взять гостинцы, а я разгружу багажник.

Дверь в квартиру захлопнулась за моей спиной.

— Ну вот, я и дома. Однако есть захотелось. Глянь, что там Маринка приготовила? А я пельмешек поставлю.

— А где у тебя руки помыть можно и...

— Там. — махнул я рукой в сторону совмещённого санузла.

Осеннее солнце разогрело сквозь закрытые окна мою однокомнатную «хрущёбу» и я с удовольствием разделся до трусов. Я бы снял и их, но присутствие нежданной гостьи внесло некоторые изменения в мои поведенческие функции. В трусах я и потрусил на кухню, прихватив корзинку с гостинцами.

Я снял бережно завязанную косынку и начал выставлять на стол банки, баночки, бутылки и пакеты. Сытым от этих подарков, несмотря на их изобилие и разнообразие, не будешь, а вот упиться, при этом вкусно закусывая, было вполне реально.

Катя вышла из ванны в подвязанной над грудью простынёй и чалмой полотенца на голове.

— О, милашка, ты уже освоилась? Тогда я в душ, а ты накрывай на стол. Воду я не солил, пельмени в холодильнике.

— Да, любимый. — многообещающе прижалась она ко мне.

Упругие струи смывали утомление дорожной сутолоки и запахи моих любимых женщин.

Обмотавшись полотенцем, в предвкушении тихого, почти семейного ужина, я вышел их душа. И тут, как ушат холодной воды голову, противно заблямкал дверной звонок.

«Ёбанный ты в рот! Наташа!» — вспомнил я о данном в далёкую среду обещании, и пошёл открывать дверь.

Мне опять предстояла охота.