Тихая охота. Лена

Проходя мимо лотошников, примостившихся у станции метро, где я садился по дороге с работы домой, всё чаще стали появляться лукошки с грибами. Жёлтые лисички, зелёно-оранжевые рыжики, подосиновики и, наконец, белые. Пошёл слой.

На работе время было жаркое — сдача объекта на носу. И какая же радость — мне удалось выбить отгулы за прошлые выходные. Однозначно, еду в деревню к тётке по грибы, по ягоды. Душа требовала общения с природой и, возможно, с тёткой.

В среду после работы я загрузил в машину, видавшую виды шестёрку, не подумайте, что BMW, сапоги, корзинку, армейскую полёвку, в которую уже с трудом влезал, жратвы в виде сухого пайка, три бутылочки водки и рано лёг спать.

Ещё до восхода солнца, чтобы избежать пробок, я уже выехал из города и теперь неспешно, пробиваясь сквозь полосы тумана, ехал по знакомой загородной дороге.

Когда солнце осветило небо своими первыми лучами, туман сгустился так, что ехать стало невозможно. Я принял на обочину, включил «аварийку» и решил переждать эту напасть, дабы спешить всё равно некуда.

Из приёмника лилась музыка вперемешку с болтовнёй ведущих под которую я и задремал.

Меня разбудил стук в стекло.

— Извините! Вы не подскажите, далеко ли до Петряевки? — кричала за окном женщина.

Я приоткрыл дверь и увидел молодую симпатичную женщину.

— Где ваша Петряевка я понятия не имею, впрочем, так же, как и о том где нахожусь сам. Садитесь, сейчас по карте посмотрим.

Она влезла, зябко ёжась. Я включил мотор и печку, потому, что и в салоне машины было прохладно.

— Сейчас согреетесь. Как вы тут оказались, в такую рань и одна? — спросил я, открывая бардачок и случайно касаясь её холодных коленок, не прикрытых мини-юбкой.

«Красивые ножки — подумал я, доставая атлас автомобильных дорог — Заехать бы между ними поглубже».

— Я на трассе работаю. — начала она, но увидела мой удивлённый взгляд и замахала руками, — Нет, нет это совсем не то о чём вы подумали. Я официантка в придорожном кафе. Бомбил собралось много, вон какой туманище, вот и пришлось до утра работать, пока сменщица не пришла. Подбросили меня до перекрёстка, а автобуса нет. Вот пошла пешком и как назло ни одной машины. А тут вы стоите. Вот.

— Ясно. Так. Вот трасса, вот поворот, а вот и твоя Петряевка. Километров пять ещё будет. Чаю хочешь?

— Не откажусь. Замёрзла.

— А ты куртку-то расстегни, тепло быстрее до тела доберётся.

— Ишь какой? Сразу ему тело подавай! — играно возмутилась она, но куртку распахнула.

Показалась белая форменная блузка с глубоким вырезом, в котором уютно заколыхались увесистые груди, когда она начала вытаскивать полы куртки из-под зада.

Я повернулся и достал с заднего сиденья сумку. Невольно я прижался плечом к её плечу и ощутил её запах. Сердце забилось чаще, а член в штанах не двусмысленно шевельнулся.

— Держите. — протянул я ей металлическую чашку — колпачок термоса, и начал наливать туда чай, который оказался ещё слишком горячий. Женщина охнула и пыталась поставить чашку на переднюю панель, но не удержала. Чтобы не обжечься она раздвинула ноги. Чашка упала на коврик и чай фонтаном мелких струй ударил вверх, покрывая нас уже не столь горячим, но сладко-липким и тёмным потоком, я люблю крепко заваренный чай.

— Уф! Мать твою ети! Попила чайку! — выдохнула женщина, смахивая капли с лица, которые скатывались в ложбинку между грудей.

Я взял ветошь, которой обычно протирал изнутри лобовое стекло, и начал вытирать ей грудь, не стесняясь оттопыривая и блузку, и лиф.

— Да, блузку придётся новую покупать, этой хана! — констатировала она, гладя как я орудую у неё за пазухой. — И юбка вся мокрая. Попили чайку.

— Давайте я вас прямо до дому отвезу. Туман рассеялся. Почти. Но дорогу уже видно.

— Хм! Не оставишь же ты женщину в таком виде посреди дороги? Поехали, любезный.

Она забрала у меня тряпку и начала вытирать коленки.

— Еб же шь твою! А здесь-то что твориться! — развела она ноги, и я увидел, что чай скатился по «кожаной» обивке сидений и образовал у неё под ягодицами лужицу, которая последними каплями впитывалась в её одежду. — Лучше бы я в тумане заблудилась! Это ж ничем не отстирать!

Я, понимая, что попал, если не на бабки, то на явные неприятности, молча включил передачу и тронулся с места, искоса поглядывая как она шурует у себя между ног.

— Тебя как хоть зовут? — спросил я.

— Лена. А тебя.

— Сева я, Савелий. В честь деда назвали. Он кстати в соседней с вашей деревней жил.

— В Сосновке что ль? А фамилия как?

— Кузнецов.

— А Настя Кузнецова, случаем не родня тебе?

— Так тётка она мне, по линии брата отца.

— А мы с ней вместе в школе учились. Вот тесен же мир! Так ты к ней, али ещё куда?

— К ней. По грибы, по ягоды. На выходные.

— Ой! А я тут такие места знаю! Хочешь покажу?

— А удобно?

— А чего тут стесняться? Сейчас заедем ко мне. Я переоденусь и айда к твоей тётке. Давненько я её не видела. А там и по грибы не далеко.

— Ну, как знаешь. Куда-дальше-то? — тормознул я на перекрёстке.

Лена жила не далеко. Я оставил машину у ворот, и мы прошли в дом, добротный кирпичный пятистенок с деревянным вторым этажом.

— С кем ты живёшь? — спросил я.

— Сейчас одна. Муж погиб. Дальнобойщиком он был. Дочь в спортивном интернате. Только на каникулы и приезжает. А ты женат?

— Был. Не сошлись характером. Слава Богу, хоть детей не было.

— Так ты значит — жених?

— Предпочитаю свободные отношения.

Я обходил комнаты, рассматривая обстановку, а она...

— Расстегни. — попросила она, повернувшись ко мне спиной, уже без сорочки, и дёргала замок молнии на юбке.

Вид полуобнажённой натуры ударил мне в голову, и вместо того чтобы выполнить её просьбу я взял её за плечи и начал целовать в шею.

— Да ты чо? — дёрнулась она, но я обхватил её стиснув груди и опрокинув себе на руку припал к губам. Её рука обвила мне шею.

Трепетное желание поглотило нас. Не отрываясь от её губ, путаясь в лямках и застёжках, я стал стаскивать с неё одежду. Её руки лихорадочно рвали на мне ремень. Наконец наши, освобождённые от оков одежд, тела слились в трепетных объятьях. Наши губы как голодные искали на телах всё новые и новые участки, чтобы поцеловать, обсосать или нежно куснуть плоть.

Она не была искусна в любви, как некоторые из моих знакомых, приходивших на мою холостяцкую квартиру, но она отдавала накопившуюся в ней за годы воздержания страсть, как умела, и я старался отвечать ей тем же.

Оказывается, она никогда не брала член в рот, и очень удивилась, когда я попросил её сделать это. И ещё больше она удивилась, когда ей это понравилось и я едва смог оторвать её от члена, чтобы не кончить ей в рот.

Ласки вагины руками она воспринимала трепетно. Ей это нравилось, но она стеснялась своей мокроты, хлюпающих звуков. Настал момент, когда я, наконец, после длительной осады, тучи поцелуев и пощипываний живота и ляжек, накрыл губами её клитор, возбуждённый, мясистый с длинным бархатным капюшоном. Взрыв эмоций, визг, дрожь всего тела и обессиливающий оргазм.

Вздыбленным членом я вспорол поверженное тела заставляя кончать её снова и снова пока и сам не излился фонтаном спермы, залив её тело от лобка до лба. Она смеялась, слизывая сперму с губ, пальцев, которыми размазывала её по телу.

— Да, милые, ты видимо крупный специалист по обливанию женщин!

Мы полежали ещё лаская друг друга.

— Я такая счастливая! Я хочу тебя ещё.

— Подожди, я так сразу не могу.

— Тогда я сама его поласкаю. — она скользнула к члену и облизала. — Я думала, что моя слизь противная и ты целуешь меня туда испытывая отвращение, но для того чтобы сделать мне приятно.

— Дурочка, твои соки очень вкусные и такие поцелуи приятны не только тебе, но и мне.

— А я хорошо ебусь?

— Ты очень уютная, в тебе члену очень ...