Пират

два охранника уже шли к нему. Один на ходу расстегивал ремень, чтобы зафиксировать голову Горроса, а второй доставал из ножен нож с костяной рукояткой и узким лезвием. Было понятно, что делают они это не впервые. Второй разжал ножом зубы Горроса и вставил туда длинную деревяшку, а первый обвязав деревяшку ремнем с двух сторон, потянул ее назад, одновременно раскрывая пирату рот и перетягивая деревяшку все глубже, так что в итоге тот сжал ее коренными зубами. И когда первый из охранников остановился, максимально оттянув голову Горроса назад, второй, повернув нож рукояткой вперед, нанес первый резкий удар, выбив Горросу верхний зуб. Горрос дернулся, но первый охранник не дал ему опустить голову и отвернуться, а второй, таким же резким ударом сломал еще один зуб. « Экзекуция продолжалась недолго и все ее время Глосс равномерно двигался, трахая Горроса и усиливая его страдания. Когда охрана закончила с зубами, Ацилия приказала второму стражнику занять место Прагма и тот, подняв тунику засунул в окровавленный рот Горроса, который тот не мог закрыть от боли свой член и уже через мгновение двигался навстречу движениям Глоссаа, совершенно не заботясь о Горросе и его ощущениях. Кончили они оба почти одновременно и почти одновременно достали свои опавшие к этому моменту члены. Горрос бессильно уронил голову, с лица его капала кровь, смешанная со спермой охранника. Его анус, тоже сочился кровью и спермой и Горрос ощущал там болезненный зуд. Во время изнасилования и экзекуции еще больше заноз впились в тело и теперь, шея, грудь, живот и внутренняя часть рук и бедер, соприкасавшиеся с козлами, чесались и кровоточили.

Но когда Ацилия подошла к пирату и подняв его голову за подбородок, посмотрела в его глаза, в них горели ненависть и гнев.

— Сука! — прошамкал Горрос окровавленным ртом и попытался плюнуть Ацилии в лицо. В лицо он не попал, но ее белоснежная стола заалела несколькими красными пятнами. Ацилия молча и без размаха нанесла тыльной стороной правой ладони удар по лицу Горроса, голова того мотнулась, но Ацилия поймала ее, ударив левой рукой. Пленник продолжал что-то хрипеть, но Ацилия уже не различая того, что тот что-то говорит, в ярости продолжала наносить удары. Замолчал пират только когда потерял сознание. Ацилия не поняв этого нанесла еще несколько ударов, и голова пирата бессильно моталась из стороны в сторону. Успокоилась она так же внезапно, как и пришла в ярость и приказав не трогать Горроса, вышла из камеры. За ней встав на четвереньки вышел Глосс, а охранник, пользовавшийся ртом Горроса, перед выходом проверил, насколько хорошо привязан пленник к козлам, и только потом закрыл дверь.

Следующие несколько дней превратились для пирата в настоящий ад. Ацилия к нему не заходила, но охрана появлялась регулярно и появлялась только с одной целью — воткнуть член в одну из дырок Горроса. При этом его не кормили и лишь изредка давали напиться теплой желтоватой воды, со странным привкусом. Он так и не понимал, что это, пока не увидел, один из охранников мочится в чашку с водой, из которой ее поили.

Ацилия вошла в камеру, когда почти бесчувственного пирата одновременно имели два охранника, а тот уже никак не реагировал на происходящее. Ацилия дождалась, когда оба кончат и жестом приказала покинуть камеру. Те вышли и Ацилия провела рукой по спине Горроса. Провела нежно и мягко, ощущая под пальцами сведенные от напряжения мышцы. Тот вздрогнул от этого прикосновения и попытался что-то сказать. Ацилия снова провела рукой по спине своей жертвы, как бы успокаивая ее.

— Не надо ничего говорить — она водила пальцами по позвоночнику Горроса — Сейчас тебя отвяжут и смажут раны бальзамом. Я вызову лекаря, и он посмотрит твой рот и сделает так, чтобы было не больно. А потом мы поговорим. Она отошла от пленника и в комнату снова зашли охранники, только что насиловавшие пирата. Ацилия удовлетворенно отметила, что, когда он их увидел, в глазах первый раз за все время, мелькнул страх.

Охранники отвязали Горроса от козел, и тот сразу же попытался броситься на них. Но многодневная неподвижность и сведенные мышцы привели лишь к тому, что пират упал на пол и инстинктивно скрючился в позе эмбриона, ожидая побоев. Но бить его Ацилия не разрешила. Она приказала охране отнести бессильного пленника в комнату лекаря. Там Горроса положили на стол и две рабыни осторожными движениями губок смыли с него теплой водой кровь, сперму и испражнения. Пират постанывал от периодической боли, возникавшей при слишком сильном нажиме на измученное тело, а также от колющих ощущений в отходивших от неподвижности мышцах. Когда рабыни закончили, Горрос уже мог двигаться, но осмотрев комнату и увидев охрану, стоящую наготове, сделал себе послабление и отдался в руки лекарю, который сначала вытащил все занозы, а потом смазал бальзамом все раны на теле Горроса, от чего многодневный зуд, терзавший пирата, наконец прекратился. Лекарь тем временем занялся ртом Горроса, смывая кровь и вымывая водой сгустки крови и спермы. Закончив промывание, он смазал десны каким-то другим и поначалу очень едким бальзамом. Но зато, через какое-то время, многодневная режущая боль во рту и деснах, к кторой пират так и не смог привыкнуть, почти совсем прошла, а распухший язык, после того как лекарь дал выпить Горросу воды с соком лимона, стал меньше в размерах и тоже почти перестал болеть.

После процедур, охрана осторожно, но настойчиво, взяла Горроса под локти и отвела в его камеру, которую привели в порядок. Козлы не убрали, но отставили далеко в сторону, а на лежанке появилась охапка свежей мягкой соломы и даже лоскутное одеяло. Однако приковать пленника не забыли и уходя, один из охранников шепнул пирату на ухо, что не прочь с ним позабавиться. Прежний Горрос бы попытался ответить ударом на такое заявление, нынешний же успокоил себя тем, что он еще сведет счеты со всеми и с этим охранником тоже. Чуть позже, когда обстоятельства изменятся в его пользу. Когда дверь за охраной закрылась, Горрос откинулся на лежанке, накинул на себя одеяло и впервые за несколько суток нормально заснул. Снились ему кошмары, в которых Прагм и Глосс с эрегированными членами, тыкали ими Горроса в лицо и грозили пальцами. Горрос пытался отбиваться, но руки не поднимались и его вялые движения не приводили ни к чему хорошему. Он просыпался несколько раз за ночь, вставал, мочился кровью в деревянную бадью, снова ложился и снова проваливался в кошмары. Однако, встав в четвертый раз, он вернулся от бадьи на лежанку и заснул уже глубоким сном без кошмаров и сновидений, и так проспал очень долго. Когда он открыл глаза, солнце светил в окно камеры последними лучами и значит, с учетом того, что окно выходило на запад, был уже вечер следующего дня.

Ему пропихнули миску с баландой и Горрос удивился — насколько вкусно она пахла. А когда обнаружил, что в миске все тщательно протерто, и он может своим беззубым ртом не жевать, а просто проглотить теплое варево, то удивился еще больше. К еде прилагалась большая глиняная кружка с прозрачной и чуть прохладной водой, которую Горрос осушил, наплевав на то, что больше не осталось. Он поел, немного побродил по камере, стараясь понять — в каком состоянии находится его тело и опять же с удивлением обнаружил, что серьезных повреждений нет. Вернувшись на койку, он уже через несколько мгновений опять спал и в эту ночь он не просыпался и не видел никаких снов вообще.

Утром его разбудил звук открывающейся двери. Горрос открыл глаза и обнаружил, что в камере находится его бывший мачтовый матрос, а теперь раб Ацилии по кличке Глосс. Горрос сразу проснулся и сразу заговорил.

— Как? Как ты мог позволить превратить себя в это, Вериус?

— Я уже не Вериус, у меня другое имя!

— Что она сделала с тобой? Ты же никогда не боялся ничего и никого! Ты дрался с римлянами, когда было ясно, что все безнадежно и вдруг, я вижу это!

— Госпожа умеет вытаскивать наружу чужие страхи и твои она тоже вытащит, не сомневайся! Ты же видел Прагма?

— Бореаса? Ну ...  Читать дальше →