Липа цветёт

— Проходите на веранду, там и располагайтесь, — Аксинья гостеприимно распахнула передо мной застекленную дверь и я, поставив велосипед у стены, прошел в прохладу помещения. Приятно пахло сушеными травами, цветками липы и яблоками. — Я принесу холодный морс и поставлю чайник, — послышался голос Аксиньи из сеней дома.

Я опустился в простенькое кресло, обитое клетчатой тканью, и устало вытянул ноги вперед. Только сейчас, расслабившись до меня дошло всё, что случилось, и что могло случиться, ударь молния чуть ближе или будь ее разряд чуть мощней. От меня бы осталась поджаренная отбивная. Просто чудом отделался. Я еще раз достал смартфон, попытавшись его запустить, но все было безуспешно.

Вошла хозяйка дома, неся поднос. Она уже успела переодеться, теперь на ней было голубое в синие цветы платье с треугольным вырезом на груди, а волосы она убрала в хвост. Аксинья поставила передо мной запотевший кувшин с морсом, два высоких стакана и вазу с печеньем.

— Угощайтесь! — улыбнулась женщина. — Я подумала, что с жары хотите пить, да и проголодались в дороге, наверное! Печенье утром спекла, словно знала, что гости будут. А я пока Ваши царапины обработаю. — Женщина снова направилась выходу.

— Аксинья?! — впервые произнес я вслух, словно пробуя это имя на вкус.

— Что? — женщина уже в дверях обернулась, держась за дверной косяк, а ее глаза коснулись взглядом моих, проникая куда-то гораздо глубже, чем в зрительный нерв предающий информацию в мозг. Словно в душу мне посмотрела, и так тепло на сердце стало, как будто я ее знаю не первый год и ближе она мне, чем кто-либо еще на этом свете. Все это длилось доли секунды, но я опять уловил, как зрачки ее сменили цвет из темно-зеленых став ярко-синими.

Отчего-то словно смутившись, я опустил глаза, мельком скользнув по фигуре женщины, машинально отметив, что дома она ходит босиком, негромко пробубнил:

— Красивое имя у Вас. Необычное.

— Спасибо, Глеб! — женщина помедлила еще пару секунд в дверном проеме, словно хотела что-то добавить, и даже, кажется, сделала глубокий вдох, но потом молча повернулась и вышла.

Налив в стаканы ледяной морс из лесных ягод я отпил треть стакана и по телу растекся приятный холодок. Усевшись поудобнее на левый бок, так как ушибленное правое бедро начало ныть, я с интересом осмотрелся в просторной веранде, одна стена которой сверху до середины состояла из застекленных рам. К потолку были подвешены связки трав, из которых я ухналь лишь зверобой. На широких подоконниках стояли горшки с цветами, а между ними на белой бумаге сушились соцветия липы. На другой стене висели какие-то картины и рисунки сделанные выжигателем и металлической чеканкой. А в центре мое внимание привлекла фотография в рамке под стеклом. На ней я сразу узнал Аксинью, а рядом с ней был мужчина в военной форме. Вот только солнечный блик падал прямо ему на лицо не позволяя его разглядеть. И все-же, что-то показалось мне в нем знакомым. Я уже хотел подняться и подойти поближе, чтоб разглядеть портрет, но в тот момент вошла хозяйка, неся в руках небольшую миску с водой, белое полотенце и зажав под мышкой аптечку.

— Я поставила чай, заварю свежий с липой и угощу вас, да еще с душистым липовым медом, думаю, не откажетесь от скромных угощений? — все это говоря, она улыбалась, поглядывая на меня и доставая из аптечки вату и йод.

Аксинья ловко и быстро обработала ссадины на локте и голове, а потом возникла небольшая заминка. Женщина с сомнением посмотрела на меня, отступив на шаг и сказала:

— Кажется, Вы еще бедро ушибли. Если стесняетесь, я могу выйти, обработаете сами?

А я подумал, да чего мне стесняться то, не голышом же перед ней раздеваться и бодро ответил:

— Давайте уж Вы! А то рука у Вас легкая!

— Легкая! То верно!

Аксинья взяла новый клочок ваты, а я расстегнул ремень и приспустил шорты до колен. Пришлось и плавки сбоку вверх задрать, под ними багровела ссадина шириной почти в ладонь, переходящая в желто-фиолетовый синяк.

Женщина смочила чистый край полотенца и приложила к ране. написано для sexytal.com Как ни странно, я не ощутил саднящей боли, как обычно бывает в таких случаях, а она, промокнув рану, накрыла ее своей ладонью и совсем на секунду прикрыла глаза и что-то беззвучно шепнула. Меня подмывало расспросить о том, что она только что сделала, но Аксинья, как ни в чем не бывало, обработала рану йодом и собрав медицинские принадлежности вышла из веранды. А я так и не нашелся, какой именно вопрос и как я хотел задать. Быстро одевшись я с удивлением отметив, что боль отошла довольно далеко на задний план и практически не тревожит меня.

Пока я допивал морс, Аксинья вернулась с очередным подносом, неся пузатый фарфоровый чайник, две чашки на блюдечках, вазочку с прозрачным желтым медом, неровный кубик сливочного масла и лепешку свежего, еще горячего хлеба.

— Пока за липоцветом ходила и хлеб подоспел, еще из печи, угощайтесь, чем уж Бог послал.

— Да все просто шикарно! Больше ничего и не надо! — я вдруг ощутил, как разыгрался у меня аппетит и желудок свело голодной судорогой.

Как ни странно, с тех пор как мы перешли тот ручей и пришли в Романовку (или Романьево, черт уж тут разберет) я ни разу не подумал, ни о проблемах с велосипедом, ни о загадочном конверте, который мне нужно доставить. Как-то блаженно и умиротворенно было в этом месте, в этом доме. Будто в свой дом вернулся, после долгих странствий. В тот родной дом, где всегда ждут и будут ждать, что бы ни произошло!

Аксинья тем временем разлила чай, и веранда еще гуще наполнилась ароматами липы: сушеной, чайной, медовой.

— Угощайтесь. Гости у меня теперь редкость.

— А знаете? — я подвинул чашку с блюдцем и подул на горячий чай. — Когда мы только встретились, мы, кажется, разговаривали друг с другом на ты. Может и сейчас так можно? Мне было-бы проще. Давай?

— Давай! — улыбнулась женщина и легонько сжала мое сердце теплым и трепетным взглядом. — Расскажи о себе? Откуда ты? Как ты? Почему почтальон?

Я вкратце рассказал историю моей жизни до Калининграда и после приезда сюда. Аксинья задумчиво слушала мой рассказ, иногда рассеянно кивая, а когда я закончил, вымолвила, скорее просто, про себя:

— Разные у нас истории. Совсем непохожие.

— Ну да. Наверное, и у всех людей разные, — я не знал, что тут еще ответить. — А твоя история, какая? — спросил я.

— Налить еще чаю? — Аксинья посмотрела на меня, пропустив вопрос мимо ушей, и я рассеянно кивнул.

Желудок приятно наполнялся теплым хлебом со сливочным маслом и медом, душистый чай растекался по телу, расслабляя его.

Вздремнуть бы! — промелькнула мысль, и я ощутил, как веки становятся все тяжелей.

— А истории у нас разные, — донёсся до меня голос Аксиньи, словно издалека, хотя она была все тут же, рядом, правда смотрела в окно и машинально поглаживала угол стола, — потому, что нездешний ты.

— Ну, это понятно, что нездешний. Я в другом месте живу. Или ты к тому, что в область приезжий?

— Ни то и ни это. Бывали случаи, до войны еще, появлялись у нас тут нездешние. Аккурат из той рощи липовой приходили, где я тебя встретила. И именно в этот самый период.

— В какой период?

— Когда липа цветет.

— Н-ну, мало ли!... Заблудились люди. Не на ту дорогу свернули. Что ж теперь всех нездешними звать?

— У тебя жизнь другая. Мир другой. И история другая. История того места где ты живешь. Откуда пришел. Ты ведь не зря про войну удивился. У Вас последний раз страшная война семьдесят с лишним лет назад была, а тут и трех лет не прошло.

Я с трудом понимал, о чем она говорит, а глаза все больше соловели, словно пил я не чай, а что-то хмельное.

— Отдохни-ка с дороги часок. Я в доме тебе постелю. А после ...  Читать дальше →