Рабочий день середины мая или пять лет после. Часть 1

— Воротников Дмитрий Дмитриевич — эколог. — Представил парня Диман.

— Приятно! — В один голос сказали мы с Максом, и тоже пожали руки.

— Куда вас отвезти? — поинтересовался Дмитрий, засовывая Татьянин чемодан в багажник грязно зеленой «Приопры» (цвет «Сочи», между прочим — какой креативщик придумал такое название?)

— На Чкалова — сказал я, поудобнее устраиваясь на переднем сиденье. Накидывая ремень безопасности.

— Поехали.

Через пятнадцать минут мы с Татьяной и Парнями стояли у моего подъезда.

— Ну, всё, до завтра. Пожимая мне руку, сказал Макс. Они с Димкой развернулись и пошли в сторону арки.

А мы вошли в подъезд. Я нес чемодан, а Таня — пакет с мангалом.

Лифт бодро закинул нас на шестой этаж. Подойдя к двери, я долго копошился в кармане, доставая ключи.

— Зацепился, зараза. — Проворчал я, наконец, выудив связку и вставляя двухбородый английский ключ в скважину. Замок тихо клацнул, потом еще раз, и еще. Дверь со скрипом открылась. — Смазать надо, — как-то смутился я, — проходи, раздевайся, чувствуй себя как дома. Ванная, туалет направо, кухня налево.

— Ясно. — Таня кивнула головой.

— Твоя комната. — Мы вошли, я поставил чемодан в угол. — Располагайся пока, я постельное белье принесу и одеяло.

Через пару минут я вернулся и застал Таню в одних трусиках нагнувшейся раком и что-то ищущую в чемодане

Я откашлялся. На что девушка без какого-либо смущения развернулась ко мне, лицом и голой грудью. Я, малость, опешил.

— Чего ты? — Спросила Татьяна, забирая стопку белья у меня из рук. — Я в душ первая.

— Угу — кивнул я, вышел и отправился в кухню.

Через пару минут услышал, как она прошлепала в ванную комнату.

Холодильник был абсолютно пуст. На столько пуст, что с голодухи в нем повесилась бы даже компьютерная мышь.

— Тань, я в магазин, через полчаса вернусь. Ты после шести ешь? — Постучал я в дверь ванной.

— Нет, после шести я только пью, а ем я — после семи. — Ответила она, перекрикивая шум воды. — У тебя коньяк есть? А то я водку — как-то не очень.

— Да, без проблем. Выйдешь — поставь макароны варить. Они на столе, кастрюля на плите.

Полчаса скитаний по соседнему супермаркету принесли полную тележку продуктов две бутылки армянского коньяка, и четыре бутылки пива — на утро (я не «страдаю», но вдруг чего).

Таня встретила меня в шелковом халатике до колен, с головой замотанной полотенцем и босяком.

— Макароны готовы, — сообщила она, — Я их яйцами залила и обжарила, не против?

— Я всегда поощряю разумную инициативу. — Разулся и прошел с сумками в кухню. Пахло божественно. — Сейчас еще салатик какой-нибудь настрогаем, и мяса по куску поджарим, я стейков взял.

Глянул на Татьяну и с улыбкой спросил:

— Религия позволяет?

— Я не буддистка, так что говядину можно. — Расхохоталась она.

Я вымыл помидоры, огурцы, редис и зелень, поставил греться сковороду на огонь. В это время девушка взяла разделочную доску и сноровисто принялась нарезать овощи, я подал ей блюдо, а сам натер мясо специями и солью, и бросил в раскаленное на сковороде масло.

— Андрей, мясо нормальное?

— Да вроде, я часто его в этом магазине беру.

— Тогда мне «Медиум велл» не люблю подошву жевать.

— Я люблю «Медиум» или «Медиум рейр». Твой подержу подольше.

— Это же почти сырое.

— Зато сочное и мягкое. Если люди едят насекомых и их личинок, то почему, они не могут съесть сырое мясо коров? При учете того что животное было здоровым при жизни.

— Ну не знаю, без термической обработки...

— Я пару лет назад ездил в Испанию, у них в ресторанах много около двадцати видов стейков и каждый тебе по вкусу могут подать во всех семи степенях прожарки.

— На верное ты прав, горячее — сырым не бывает.

— И вообще, я не то чтобы агитирую к живодерству, и кулинарным крайностям. Но в принципе, в «Повести о настоящем человеке» описан реальный момент как Маресьев с голодухи ежа съел. Я пару раз пробовал суп из голубятины. И ничего все живы.

Я проткнул первый кусок мяса ножом, из него по каплям выступил розовато прозрачный сок.

— Мой готов «Медиум». — Переложил свой кусок на тарелку. — А твоему — еще минуты две-три.

— Передержал? Ты же хотел «Медиум рейр».

— Я вообще не супер профи в этом деле. Кидаю на сковороду, жарю с двух сторон и на минимальном огне под крышкой пять-шесть минут, а там как получится.

— Ясно! — Таня кивнула.

В это время я снял её кусок со сковороды и переложил на тарелку.

— Пошли ко мне в комнату, — предложил я, — у меня там бокалы и столик журнальный. По телевизору хотел новости глянуть вечерние.

— Пошли.

Я подхватил обе тарелки и хлебницу, Татьяна взяла миску с салатом, блюдо с фруктами и мы отправились в комнату.

Пока я выдвигал из угла столик и искал пульт от телевизора, девушка принесла из кухни коньяк и приборы, и полезла в Шкаф за бокалами.

— Да ладно! — Воскликнула она, доставая статуэтку. — Ух, ты... и открытка здесь. Ты специально её сюда поставил... хотя нет, полка вся пыльная, а под статуэткой пыли нет.

— А что за открытка? — Удивился я.

— Ну как же я тебе её вместе со статуэткой дарила.

— Что серьезно? Даже и не думал. А ты откуда помнишь?

— Ты тогда один был, кому я дарила что-то на день святого Валентина. И подчерк мой.

Я взял открытку из ее рук и прочел вслух:

— «В моем СЕРДЦЕ для тебя всегда есть уголок. Т. С. « — Да-а... — только и протянул я.

— Давай наливай, — улыбнулась Танюшка.

Я откупорил бутылку, налил на дно бокалов по паре глотков.

— За встречу! — Произнесла она и пригубила.

— За встречу. — Повторил я.

Потом, мы, молча, медленно ели. Тишину в комнате нарушали только не громкие скрипы ножей по тарелкам и бубнеж ведущей теленовостей. Ничего особенного: кого-то опять затопило, где-то горят леса, на Кавказе обезвредили очередных террористов, а в Сибири посадили мэра Усть-Задрипинска, за кражу стада оленей у «баранов» оленеводов.

Через какое-то время я начал коситься то на Таню, то на её тарелку, в полглаза, стараясь не привлекать внимания. И понял, что она делает приблизительно тоже. Когда наши взгляды всё-таки встретились, я улыбнулся, а она прыснула и расхохоталась.

Смеялись мы минут пять безостановочно. Иногда хохот стихал, но стоило нам снова посмотреть друг на друга, и смех разбирал нас.

Прикрыв глаза ладонью, я глубоко вдохнул-выдохнул и вроде успокоился. Налил еще коньяка, подал Таньке бокал. Просто чокнулся и, молча, выпил.

— Ты чего так смеялся? — Облизав дольку лимона, выдавила из себя Таня.

— Не знаю. А ты?

— Я подумала, а вдруг у нас и мысли об одном и том же.

— Как у «Сектора» было: «... Вань, о чем ты думаешь? Мань, о чем и ты. Ох, какие пошлые у тебя мечты...»

— Типа того.

И мы снова рассмеялись. Потом мы всё-таки доели.

Я встал, собрал грязную посуду, оставив только блюдо с фруктами, и отнес её на кухню, просто сложил в мойку и залил водой.

Войдя в комнату, я обнаружил Татьяну стоящей у шкафа с коньячным бокалом в руке. Она рассматривала мои реликвии.

— А это что за значок такой?

— Фигня, это нам за участие в «параде 9 мая» на красной площади вручили.

— Ничего себе фигня, ты как там оказался?

— Когда в армии служил, за грехи командир части сослал.

— Что значит за грехи? Я думала это почетно.

— Да, да... Почетно! Тех, кто нужен в части оставляют, а кто накосячил — на парад, брусчатку сапогами полировать.

— Ого. А можно значок поближе посмотреть?

Когда я открывал стеклянную дверцу, чтобы достать футляр Таня немного отшатнулась и наши лица на какой-то миг оказались очень-очень близко. Так близко, что я коснулся губами её лба. А потом она подняла на меня взгляд, и я увидел её серо-зеленые глаза. В следующий миг ...  Читать дальше →