Рабочий день середины мая или пять лет после. Часть 1

Ни чем не примечательный день середины мая. В обеденный перерыв я выскочил за проходную, и в дверях натолкнулся на Димку.

— Куда так разогнался?

— Пожрать — надо купить. Потом, всё потом.

— Андрюха, ты не забыл?

— Что? Нет. — Отмахнулся я и побежал дальше.

У киоска быстрого питания «Ложка-Антошка» толпились люди. Приметив крайнего в очереди, я пристроился за ним. И начал вспоминать, о чем мог забыть. Так и не вспомнил.

— Что Вам, заказывайте. — Голос продавщицы выдернул меня из мира подсознания.

— А? Да, простите. Плов, один «Славянский», салат «Оливье» и два пирожка с повидлом. Не греть.

— Приятного аппетита.

Я схватил пакет и побежал обратно.

За вертушкой меня ждал Дима.

Я прислонил бэджик к считывающему устройству. Оно довольно «курлыкнуло» и зажгло передо мной зеленую стрелку.

— Ну, вот теперь, привет. — Сказал я, протягивая руку старому другу.

— И тебе. — Он улыбнулся.

— Ты чего такой взмыленный, Дрюха?

— Замотался. Середина месяца, с этими праздниками — план летит, а мы не успеваем. Тут еще неплановый ремонт — половина линии встала. И так народ в три смены гоняю, сам под станками сплю. В общем полный... дец.

— А Потоцкий где?

— В отпуске Славик. Сегодня четырнадцатое? Должен выйти, но нет пока.

— Вот тебе и «мастак». Ладно, я к тебе после работы заскочу. Иди, ешь. Приятного аппетита.

— Спасибо. — С этими словами мы разошлись, он к лифту, а я через двери во внутренний двор к себе в цех.

Уже в дверях цеха я услышал громкий свист и оглянулся.

— Всем стоять, меня бояться.

Откуда-то из-за восьмого цеха, с двумя большими пакетами, ко мне приближался, загорелый и довольный жизнью, вчерашний отпускник, а теперь снова мастер смены Вячеслав Вадимович Потоцкий.

Я вскинул руку в приветственном жесте.

— Андрей Игоревич, привет.

— И Вам, «наше — с кисточкой», как говорят у них в Одессе.

— Откуда сам?

— Да вот расслабляюсь, ресторанной пищи решил отведать, — улыбнулся я.

— А «Дьютифришного» коньячку не хотите?

— От чего же? Продегустирую, пойдем. Заодно о делах наших поговорим.

В комнате мастеров было пусто, из соседней раздевалки доносились голоса.

— Как дела?

— У меня отлично. Твои работать не хотят. Тут список с косяками, и фамилиями, хочешь — премии лишай, хочешь — увольняй. — Протянул напарнику бумагу — Я сор из избы не выносил сильно, но про тех, кто с «галочкой» — Константиныч в курсе, и ждет тебя.

Слава взял в руки лист и начал его внимательно просматривать, затем сделал несколько пометок ручкой.

— Это ясно. А в тех. процессе что?

— Уже намекнули? — Ухмыльнулся я.

Он кивнул.

— На второй линии полетел шлифовальный, и потянул за собой выходной конвейер. Вот акт от механиков. Еще неделю всё простоит.

— А план?

— Какой там план? «Залётчиков» в третью смену заставляю работать? Как у Летова сначала «Всё идет по плану», а потом «Всё летит в ПИЗДУ»

— В общем премии не будет. — Констатировал он.

Я только покивал, засовывая еду в микроволновку.

— Ну? — Я взглянул на Славу, — обещал коньяк? Выкатывай!

— На. — Он достал из пакета бутылку «Hennesy».

Я извлёк два граненых стакана и поставил рядом на стол.

Он налил по четверти, в каждый стакан, толкнул один мне. Я встал, и залпом выпил. Подцепил пальцами кусок мяса из плова, закусил.

— А тебе ещё смену принимать, так что — будь здоров. — И опрокинул второй.

— Ну, нахал.

— Не махал, а дирижировал, пока ты на солнечных пляжах Крыма грелся. — Рассмеялся я. — Теперь твоя очередь.

— Пошел ты.

— Да, я пошел, и тебе советую. Обед закончился.

Дожевывая бутерброд, я закрыл дверь в комнату мастеров, и крикнул:

— Все по местам, обед закончен.

— Все уже там, Игорич. — сказал, длинный и худой как спица, Лёша — бригадир участка подпрессовки.

И мы пошли вниз.

После осмотра рабочих мест, снова поднялись в К. М.

— Садись, разбирайся. Я минут на двадцать отскачу. Прикроешь. — И ухватился за трубку внутреннего телефона.

— Пятый цех, Буклевич, слушаю. — Ответили после двух длинных гудков.

— Света, привет. Это Жданов из десятого, Моська на месте?

— Привет, Андрюша. Вниз пошел минут десять назад, что-то передать?

— Нет, партия шестнадцать ноль восемьдесят три пришла с браком, «служебную записку» я написал, но вы внимательнее.

— Поняла. — Трубку повесили.

— К Моисеенко?

— Да. Я, правда, быстро. — Вышел из комнаты мастеров спустился вниз.

Из цеха направился — в дальний угол заводской территории, где находилась «Лесная биржа» и корпус окорочно-подготовительного цеха №5. Зашел в старую железную будку, отведенную под курилку, и наткнулся на главного технолога, начальника производства, и первого зама. генерального.

— Андрей Игоревич, что это в рабочее время по территории без дела шляетесь. — Обратился ко мне начальник производства Хамцов.

— Ну, для начала, добрый день, — я по очереди пожал им руки. — А толку? У меня всё равно половина оборудования стоит.

— Как так? — Нахмурился главный технолог.

— А... ну... — Хамцов замялся, — Я же отправлял письмо по почте. Механики уже разбираются.

— Сроки? — Жестко влез в разговор Сидорычев (заместитель ген. директора).

— У меня отписка — не менее четырнадцати календарных дней. Сегодня третий. — Объявил я. — И вообще я в «пятый» шел. У меня дел полно.

— Пиздуй отсюда.

Я картинно кивнул головой, развернулся и вышел из курилки. Через пять минут, наконец, вошел в двери цеха. Пройдя между «стиралками» нашел какого-то парня. В жутком грохоте и лязге похлопал его по плечу, и на пальцах, пытаясь докричаться, стал узнавать, где мастер смены Максим Моисеенко. Он мотал головой, а потом ткнул пальцем куда-то мне за спину и наверх. Я обернулся и увидел на металлических подмостках фигуру в спецовке, которая махала рукой. Похлопав парня по плечу, направился к лестнице на второй этаж.

Фигура начала перемещаться мне на встречу. Встретившись, мы обнялись, пожали друг другу руки, и Макс потащил меня по шатким железным конструкциям, протянувшимся в полумраке между колоннами бункеров для щепы, дровокольными станками, и стружечными измельчителями. Вокруг было пыльно, влажно и душно.

И вдруг перед нами предстала грязно-белая дверь из стандартного пластика. Моисеенко открыл ее, за ней оказался тамбур и еще одна дверь такая же, только чистая и с надписью на табличке из голубого картона, стилизованной под облака — «РАЙ». Когда я закрыл за собой первую, обратил внимание, что она изнутри черная и несет на себе нарисованные, в стиле горящих угольков, буквы «АД».

Внутренняя дверь распахнулась, и в глаза нам ударил яркий солнечный свет. Длинный коридор с окнами по всей длине упирался в огромное «французское окно» в пол с видом на Реку.

Челюсть моя отпала.

— Ни хуя себе, — присвистнул я.

— То-то и оно, себе — ни фига. — В тон мне, но как-то очень громко в повисшей почти мертвой тишине сказал Макс.

— Объяснишь?

— Конкурс «цех года» помнишь, кто выиграл?

— И?

— Приз семьсот тысяч, на всех. Мы и решили половину спустить на ремонт, но ушло всё.

— А «рай — ад» чья идея? Вообще очень круто.

— Это Танюшка Гололёдова. Там с начала одна дверь стояла «Райская», но шум проходил.

Я не любил к ним заходить, потому что всё тут напоминало ад, как есть, а «мастачка» больше была похожа на преисподнюю. Обычно я выманивал их вниз в курилку, или приглашал к себе.

Новая мебель, правда, самая дешевая, нашего же производства, но всё равно круто. Умывальник, уборные с белоснежными писсуарами и унитазами (отдельно мужская и женская), душевая на 8 кабинок. Помыл руки, и меня повели в раздевалку. Просторные вещевые ящики, удобные, скамьи со спинками. Столовая, «своя», ...