Хромой барин. Возвращение

как ужаленная

«Полгода... Барин, нешто так можно, над людями то измываться, полгода... Полгода, такая красота без дела простаивала... Энто сколь ж баб, радости то лишились... Да еще, такой...»

Улька, решительно перекинула ногу через меня. Встав коленями на полку, она обхватила ногами мои бедра, и приподнявшись зависла надо мной.

Девка, ухватив рукой моего богатыря, несколько раз провела головкой по своему лону, и слегка закусив нижнюю губу, чуть присела.

Я почувствовал, как влажное тепло охватило самый кончик и остановилось.

Улька слегка поерзала взад вперед, и распахнув горящие карим огнем глаза, впилась ими в мое лицо. Замерев на секунду, она медленно двинулась вниз.

Ох, какое же это наслаждение, впервые проникать в новое лоно. То, что я не первый, не важно. Для меня, по крайней мере.

Раздвигая мягкие стенки пещеры, мой витязь, ликуя, погружался все глубже и глубже, в жаркие недра женского естества.

Наконец, путник достиг цели, и Ульяна откинув голову назад, издала протяжный стон. Багровые отблески от раскаленной печи, играли на стенах парной, легкая дымка окутывала нас в жарком полумраке.

Ульяна положив руки мне на живот, тряхнула головой. Смолистая грива, взметнувшись, рассыпалась по белой мраморной коже, шальные глаза с бесовским огнем внутри, пристально смотрят в мои. Приоткрытые в полуулыбке губы, с белой полоской ровных зубов, кончик языка проскользнув между ними, медленно облизывает припухшие губы. И я замечаю тоненькую линию под нижней губой, все-таки она прикусила ее, когда насаживала себя на мой кол, значит, ей было больно, но она вытерпела. Я кладу руки на девичьи бедра. Я ведь ее не касался, до этого мгновения. Полгода, я не касался женской кожи. Я уже стал забывать, как это. А ведь это, счастье. Гладкая, бархатистая кожа под твоими пальцами, нежная упругость плоти, заполняющая ладонь.

Боже, какое же это счастье. Женщина. И беда. А чего больше, узнаешь потом.

Ульяна не отрывая от меня взгляда, шумно вздыхает и задержав дыхание, слегка подается вперед, левый уголок ее губ, чуть приподнимается вверх, немного, едва заметно. Руки, лежащие на моем животе, начинают медленно двигаться вперед, к моим плечам. Ее лицо приближается, смоляные пряди падают мне на грудь, слегка щекоча легкими прикосновениями распаренную кожу. Жаркое лоно мягко скользит по стволу вверх, неохотно выпуская добычу из своих тугих объятий.

Ульяна останавливается в своем движении, и оттолкнувшись руками от моей груди, резко подается назад, вновь насаживаясь на мой член. При этом ее бедра слегка сдвигаются в сторону. Протяжный стон, ласкает мой слух. Что может быть приятнее для мужчины, как не стон наслаждения, издаваемой женщиной, принимающей в себя его член. Радость обладания, сравнить не с чем.

Ульянка опять двигает бедрами в сторону, но уже в другую, и вновь стремиться ко мне, при этом, не переставая слегка покачивать бедрами, из стороны в сторону. Потом, опять назад. Тугие перси, поблескивая капельками влаги, и маня ягодками сосков, покачиваются в такт движениям. Мои жадные руки, ловят их, ладони заполняет мягкая, податливая плоть.

«Ох... Барин... Сладко то как... Что же Вы, раньше то не приехали... Ох, сладко... Охоооо... Даааа...»

Экая, однако затейница, она уже вовсю скачет на мне, как на аргамаке. Хорошо еще, не видала, что наши казачки в седлах на полном скаку вытворяют. А то джигитовки бы мне, точно не избежать.

Я вдруг представил, Ульянку в папахе, с серебрянным наборным поясом на талии, и с кинжалом в зубах. Хотя нет, оружия женщинам лучше в руки не давать, тем более в такие моменты. Мало ли, что ей в голову взбредет. Лучше я его на стену, в кабинете завтра повешу, как и собирался. Так оно, спокойнее будет.

А вот поясок серебрянный в самый раз, или нет. Серьги, серебрянные серьги и бусы. Мне этого добра, целый мешок достался. Во время рекогносцировки возле села Кубачи, столкнулись с шайкой абреков. Супостатов, мы с егерями постреляли, вот при них-то несколько мешков с серебром и было. Трофеи мы честно с егерями поделили. Ну и Генриха Карловича не забыли, это уж как водится. Продавать добычу смысла не было, жалования мне вполне хватало. Так с тех пор, мешок с серебром, в багаже и валяется.

И как я не пытался отвлечься, ничего не помогало.

Ульяна продолжала свою скачку, а я стал чувствовать, что еще чуть-чуть, и пушка моя выстрелит.

Ухватив Ульку за бедра, я что было сил, натянул ее на себя, привстав при этом и прижавшись грудью к спелым грудям.

Пушка моя выстрелила, и подобно картечнице залп за залпом, накрыла девичью цитадель, потоками живительной влаги..

Почувствовав, как внутрь ее изливается мое семя, Ульяна впилась пальцами мне в предплечья, и уткнув лицо в шею протяжно завыла, волосы вороновым крылом накрыли мои плечи и грудь. Стенки ее пещеры стали сжиматься, раз за разом выдаивая, накопленное мною, за время долгого пути, без остатка.

Ульянка, оторвала свое лицо от моей шеи, и посмотрела на меня. Из ее глаз, текли слезы. Я накрыл ее губы своими, они и правда были мягкими и податливыми., язык мой, раздвинув покорные зубы, встретился с ее языком, и они сплелись в древнем, как мир танце.

Девичьи руки, обвили мою шею.

Оторвавшись от меня, Уля прошептала

«Ох и сладко ж с Вами, барин, ох и сладко. « Улька отстранилась, и соскочив с лавки увлекла меня за собой. Она несколько раз окатила меня водой из ковшика, и мы вышли в предбанник.

Одевшись во все чистое, мы вышли из бани.

Войдя в спальню, Ульяна принялась расстилать постель. Постельное белье явно недавно меняли, оно блистало чистотой, и пахло свежестью. Я втянул ноздрями этот свежий запах, перемешанный с ароматом женщины. Женщины, недавно отдававшейся мне.

Ульяна стояла склонившись, и нагнувшись вперед. Она явно не спешила, ее бедра призывно покачивались передо мной. Шалунья, это знала и прогнулась еще больше.

Мужское естество пересилило усталость, да и после бани и чего уж греха таить, после Ульянкиных ласк, плоть требовала продолжения. Причем, требования ее звучали, все настойчивее.

Я кашлянул и положил руки ей на бедра. Ульяна подалась мне навстречу.

«Ох, барин... Какой же Вы, ненасытный... « А, сама попкой ко мне прижимается. Вот понимаю, что играет плутовка, а ведь все равно приятно.

Да и так ли это важно.

Мои руки тянут вверх ткань сарафана, подол медленно поднимается, обнажая стройные ноги. Нет, красавица, в этот раз игра пойдет по моим правилам. Для начала я хорошенько рассмотрю тебя. Я женского тела полгода не видел. Там в бане, в неверном свете, подернутом дымкой, все казалось сказочным и нереальным. Сейчас от подсвечника на столике у кровати, света достаточно. И я смогу вдоволь налюбоваться твоей наготой.

А посмотреть, есть на что.

Постепенно открываются молочно белые бедра, они такие гладкие, я это помню, когда мои руки скользили, в банном жару, по твоей горячей, распаренной коже. Тогда сумбур в моей голове, не дал полностью насладится тобой.

Но сейчас, голова моя ясна, и времени предостаточно.

Ткань все выше и выше. Вот показались, упругие полушария ягодиц, и такая сладкая, манящая щелочка, чуть ниже. Расслабься. Нам некуда спешить, ведь вся ночь впереди.

Мои пальцы, слегка касаются сокровенного. Они нежны, но настойчивы. Преодолев покровы, данные тебе природой, они бесцеремонно принимаются исследовать каждую складочку, каждый холмик.

Ты вздрагиваешь от этих прикосновений. Не бойся, Ульяна. Твое имя, как песня, ласкает мой слух. Твоя красота, ласкает мой взгляд, а твоя плоть, ласкает мою руку. Ульяна.

Мои пальцы находят, нежный бутон. Легкое касание, и твое тело, вздрагивает. Протяжный стон, спина прогибается, а руки вытянутые вперед, непроизвольно сжимаются в кулаки, сминая накрахмаленную ткань.

Мои пальцы начинают танец, сначала медленно, потом все быстрее, и быстрее. Твое лоно, истекает соком. Моя свободная рука, ложится на твою поясницу, мягко, но настойчиво придавливая тебя к постели. Твои бедра, находятся в постоянном движении, лоно так и норовит, надеться на мои пальцы.

Не торопись, для твоей пещерки, у меня есть куда более интересный посетитель. Он, уже давно рвется в бой.

Пока мы играли, я почти избавился от одежды, и теперь дернув завязки кальсон, остался совсем обнаженным. Моя восставшая плоть прижалась к горячему лону, и Ульяна почувствовав прикосновение доброго друга, заскулила. Она сорвала задранный на голову сарафан, вместе с исподней рубахой, и отбросила их за широкую спинку кровати.

Я направил моего витязя, уже знакомым ему путем. Ощутив, как моя плоть заполняет ее норку, Ульянка, вскрикнула и вскинула голову. Фейерверк смоляных прядей, взметнулся перед моими глазами. И девка, вновь прогнув спину, сама подалась навстречу, надевшись на член до основания. Тугие ягодицы сочно шлепнули о мои бедра. Ульяна вскрикнула и вновь тряхнула гривой волос.

Я не спешил, старался растянуть удовольствие, хотя с Ульяной это было непросто. Такой пылкой девицы, мне еще попадалось. Улька громко стонала, буквально извиваясь на моем члене. А когда порыв ее страсти достиг наивысшей точки, стон перерос в крик. Я схватив Ульяну за бедра, что было сил насадил ее на себя, и почувствовав ее судорожные объятия взорвался любовным салютом в самой глубине ее женской сути.

Утомленные битвой Амура, мы рухнули на постель. Забравшись под одеяло, Ульяна положила мне голову на грудь, и довольно сопя, уткнулась носиком в кустистые заросли у меня на груди. Спустя минуту ее дыхание стало ровным, она спала.

Утомленный долгим днем, новыми впечатлениями, и столь сладостным завершением, я недолго сопротивлялся, и умиротворенный погрузился в мягкие объятия Морфея.

Меня разбудил солнечный луч. Озорник, проник в спальню, миновав кисею занавесок. Он пробежал по моему лицу и замер, коснувшись закрытых век. Ощутив ласковое прикосновение утреннего солнца, я открыл глаза.

В полку я привык рано вставать, государева служба не располагает к долгому сну. Аккуратно сдвинув одеяло, я стараясь не потревожить сладкий сон Ульяны, поднялся. Трость осталась у двери, и слегка поморщившись от ноющей боли, я проковылял к раскрытому окну. Откинул кисею, я втянул утренний воздух. Пахнуло свежестью.

Сзади послышалось тихое шлепанье босых ног по полу, и жаркое девичье тело прижалось к моей спине, а нежные руки обхватили меня..

Я полной грудью вздохнул свежесть летнего утра, пропитанного густым яблочным духом, трель жаворонка, в прозрачном поднебесье, зной женского тела, и сладкий, неповторимый аромат земляники из детства.

Я, вернулся домой.

Я, ДОМА.