Первая измена Сонечки Грицацуевой

срамно — какашкой поноса.

Соня сняла и эту часть туалета, моля бога, чтобы на этом окончилось разоблачение, быстро опустила подол, лишь на мгновение показав женщине каштанового пушистика.

— Так и другий чулок сымай вже. — женщина стояла подбоченив руки. — Сямка, подай паночке камейку.

Мальчик лет девяти, полез под нары, вытащил табуреточку, подставил Соне. Тут в помещение вошёл Митяй.

Соня заметила, что он обратил внимание на панталоны, которые держит мать. Девушка покраснела, парень улыбнулся.

— Прошу, пани, до ветра, тут зараз парно будет.

Соня быстро-быстро заморгала ресницами, просушила выступившие слёзки. Идти куда-то без белья, казалось верхом распущенности.

— Нет! Мне и тут приятно, благодарю. — Сказала едва смогла задышать нормально.

— Да, ступайте, пани, это вам не нежное мыло для вашего тела. Глаза выест, не приведи Господь. — женщина начала стирку.

— Да никто ж не знает, що вы без порток. — добил Митяй.

«Значит он точно знает, что я там голая. О, Господи! А воняет и правда ужасно! Давай, Сонечка, иди во двор, там никого кроме Митяя. А он и так знает о сраме моём. А жир то как топится... Похотка зачесалась». — девушка решительно встала, поправила подол.

Дворик принадлежал купеческому домику. В нём была даже беседка. Соня направилась к ней.

— Соня, вы в лянгу играли кода нить?

— Девушки в игры мальчишек не играют. — Соня, однако пожалела, что так высокомерно ответила.

Время нынче такое — революции в столицах, царь от престола отказался.

— А как играть? — Сделав милую улыбку поинтересовалась она.

Отрок достал из-за пазухи кусочек меха толи овцы, толи козы. Подкинул и начал отбивать лянгу щиколоткой вверх. Делал он так ловко, что шкурка ни разу не упала. Затем Митяй сменил ногу, потом последовало вообще не вероятное — из-под своей задницы начал отбивать лянгу.

Соне это очень понравилось, она зааплодировала, когда парень наконец выдохся и присел рядом с ней. Она взяла из его рук изделие. Оказывается, к шкурке привязан грузик из металла, поэтому она так чётко летала.

А ещё от Митяя исходил жар. Он дышал ртом, как запыхавшийся... пан Грицацуев. Ну... после того... Только муж дышал астмотично урывками, с хрипотцой, с клёкотом слизи в горле.

Ей вдруг захотелось пошалить. Чтобы такого сделать?

— Научи меня так лягать. — она уже забылась о срамоте. — Ты вот тут встань, ударь, я посмотрю, чем ты бьёшь.

Парень поступил совсем не так. Он приподнял подол платья, дотронулся до ГОЛОЙ ноги. Показал щиколотку. Ухватился за ступню, поднял к себе на колено.

— Соня, ты не сможешь ударить этой нежной ножкой.

Со ступни ладонь скользнула на икру. Погладила её.

Соня скосила взор на пах отрока. Корень приподнял штанину. Похотник завибрировал как малиновый колокольчик. А рука двинулась выше. А вторая нога девушки сама собой отодвинулась в сторону. Ладонь чуть сжала ляжку.

Пелена закрыла веки девушки. Понимая, что сейчас может произойти, Соня требовала от себя быть достойной высокого звания супруги дворянина.

«Если он дотронется до писи, я ударю его по руке и уйду. Без исподнего. Бог с ним, с бельём. Дома, что-нибудь навру. А корень его как топорщится, сейчас штанину разорвёт. Определённо разорвёт. Вот бы таким корнем мне разорвали девичью честь. Трогает похотник. Ну, Сонька, ну бесстыжая! Уходи, побойся Бога. Сонечка, миленькая, уходи, родимая, ой уходи. Сейчас до трёх до считаю... Раз... , один... , два... , три... Всё, дура! Палец уже в письке. Всё, грешница, ты предала клятву Богу! Гори в огне, содомица! Ну это же только палец. Доктор, пан Яблонский, лазал в ней пальцами, проверяя беременна я или нет. Доктору можно? И Мите можно. Только бы попить — жажда высушила губы»

Как будто услышав её желание, отрок припал губами к пухленьким устам девушки. И сразу исчезли все опасения. Захотелось пить, пить из этих горячих губ парня.

Ноги девушки раскинуты достаточно широко, чтобы парень мог ласкать лепестки и клитор.

— Горячая ты там... и мокрая. Много соков бежит из тебя. Давай зайдём в дровяник, там топчан тятя сподобил.

Парень поставил непослушную сознанию девушки ногу на пол беседки, приподнял держа за талию. Так и повёл к сараю. Благо идти десяток метров. А Соня уже не могла отвести глаз от пирамиды на штанах парня.

Когда он скинул одежду, то предмет оказался действительно огромным. Хотя сравнивать она могла только с органом мужа. И то только тактильно изученным. Пан, выполнив супружеский долг, натягивал штаны пижамы и отворачивался от...

Всё та же Глаша рассказывала о своих ощущениях при этом... Так по её рассказам выходило, что душа должна отлететь, посмотреть на тело со стороны и сказать: «Слава тебе, Господи, что ты придумал еблю!».

Соня таращилась на орган, глотала слюни и забывала делать вдох.

«Даже на взгляд этот корень гораздо больше Володиного. Боязно то как. А охота то как. Господи, отвернись пока. Я обещаю, что всего разок. Пан ведь всего раз. И этот раз и всё, минутка, две от силы. О-о-о-о! О-о-о-о!».

Митяй засадил резко и во всю длину. Ничего не порвалось, ничего не произошло с телом девушки. Разве что сознание покинуло его. Но парню об этом не известно, он таранит мокрое лоно, обжигает живот и свои бёдра о полные ляжки девицы.

Придя в себя, девушка наконец обняла его за спину, впилась коготками в неё, закричала от нового чувства. И вновь окунулась в фонтан экстаза.

«Слава тебе, Господи, что Ты придумал еблю! Слава тебе, Господи, что Ты придумал еблю! Слава тебе, Господи, что Ты придумал еблю!». — произносила она вслух, думая, что это её душа общается с всевышним.

Парень заполнил влагалище спермой, отвалился к краю топчана.

Соня услышала его дыхание. Да, такое же как после игры в лянгу.

«Какое прелестное состояние души и тела. Охота сейчас же помереть — ведь вряд ли будет лучшее блаженство!»

— Щас, отдохну мальца и по новой еть буду. Эт ты правду гришь — хорошо Господь справил — ебаться.

— Ещё-ё-ё-о-о-о раз?

— Так я ж молод. Разов пять могу. Вытерпишь?

— Боязно... Но второй раз хочу...

— Может разденешься совсем? Помяли платье.

Соня поначалу засмущалась — оставаться совсем обнажённой она не могла. рассказы эротика Даже пан Грицацуев её не видел голой. Но несколько доводов принуждали снять остаток одежд. Второй раз она хочет. Значит платье сильно помнётся. И самое главное — чёртик похоти шептал: «Покажи тело, спроси насколько оно красиво». Хотелось также сравнить загарелость кожи Мити и своего белого тела.

— Сначала отвернись.

В женском понятии развязывание и отстёгивание различных атрибутов одежд, белья было сильно интимным. Митяй отвернулся, подмигнул брату, подсматривающему через щели в стене. Подсматривал не только братишка, но и отец. Подмигнул и ему.

— Всё! — Озорно сказала Грицацуева.

Через десяток лет великий комбинатор назовёт её «Мечтой поэта», но это через время, а пока Венера постыдно опустила взор, сознавая проигрышность своего тела по сравнению с телом юной Сони. Светло-розовый мрамор понадобится скульптору для воссоздания образа чаровницы. Весь его талант потребуется для выпиливания волнительных линий бёдер и талии, грудей и живота, шеи и плеч. Митя обошёл девушку, оценил попку, спинку. Подойдя сзади поместил перси в ладони, а восставший член в ложбину ягодиц.

Природный инстинкт взял управление телом Сони на себя — спинка изогнулась, попка плотнее прижалась к корню. Шея повернула голову для поцелуя. Мышцы лица вытянули губы навстречу губам парня. Руки подняли ладони на ладони Митяя, плотнее прижали их к грудям.

— Не смейся. Я желаю посмотреть на твой... корень внимательно. Я ни разу не видела письки мужчин.

— Бедненькая моя. Любуйся, можешь руками подержать.

«В два раза, а то и три раза толще мужнего. А длина то какая... Господи, как скалка на кухне у Глаши. Дырочка похожа на рот рыбы. Вот так нажать и... Точно, как у рыбки ротик. Так чудно. Ой, кожа движется, если вниз потянуть. О! Господи! Так он ещё с... шляпкой, как у гриба. Точно на гриб похож. А это что в волосах спряталось? Как корень гриба. Ух, какое тяжёлое»

— А это для чего? — Соня потрясла мошонку в ладонях.

— Яйца. Самые настоящие яйца. Я не грамотен, не знаю для чего Бог их нам дал. Но когда я кончаю, то они опускаются и весят как в мешке.

— Ты говорил, что другие девушки тебе знакомы. Я красивая?

— Люблю пухленьких. Ты лучшая из всех.

— А сиси? Не маленькие?

— О-о-о-о! Такие сиськи должны иметь все девушки. Обопрись о топчан руками, стой не шевелись. Щас будет хорошо.

Соня выполнила, что требовал Митя. Он не долго размышлял — начал таранить по-собачьи. Девушка удивилась новой позе, подстроила положение спины под свои требования. Этот заход был особенно приятен молодой женщине, наконец познавшей радость соития.

Часто её душа покидала тело. Пела осанну Господу. Вновь возвращалось, чтобы оценить новые чувства. Ослабшие ноги подкосились, она легла животом на топчан. Парень позвал отца. Пока тот раздевался, продолжил разогревать молодку.

Член отца ненамного отличался от сыновьего, поэтому девушка не почувствовала смену в пещерке. Митяй кивнул братику подойти посмотреть поближе.

Хулиган залез под живот девушки, нащупал волосы, по ним опустился к расщелине. Молодая женщина находилась в таком состоянии, что изменившееся количество рук не заметила.

Папаня, кряхтя как старик, излился в молодую вагину, отполз в сторонку. Сяма успел полапать вульву женщины. Митя оттолкнул его руку, вошёл в скользкую от двух порций спермы плоть. Поршень выдавил массу наружу, облил его волосню.

А женщина уже не реагировала — сплошные оргазмы, как каскады горной реки, опрокидывали сознание в бездну страсти, поднимали на вершину эйфории.

Сяма наминал её груди, живот. Пару раз он замирал, хватался за свой пенис, дожидался успокоения, возвращался к телу девушки.

Несколько минут потребовалось организму девушки после завершения долбёжки, чтобы прийти в норму, расслабить мышцы влагалища.

Она посмотрела под себя, туда где, колени упираются в земляной пол. Приличная лужа всяческих выделений удивили молодку.

— Жаль.

— Чего тебе жаль?

— Жалко говорю, что такое добро не во мне. Точно понесла бы.

— Дак скока там осталось. Хочешь родить? Проходь завтрема. Я буду еть хочь весь день.

Соня посмотрела на него. Не смеётся ли он над ней. Нет, не смеётся. Спросила себя. Согласилась со своим вторым «я», что содеянное хоть и грешно, но так приятно. Ребёночка она хотела. Чтобы уже быть полноправной хозяйкой в доме ненавистного пана. Она решила узнать у Глаши, можно ли во время беременности... еться.

— Я буду приходить. Только бы не в сарае.

— В доме всегда хто нить есть. А бильше не где... А давай я к тебе приду. Скажи пану, что нужно набойки на обуви поставить.

— У мужа под носом? Ты что? Страшно. Закидают камнями у церкви.

— Он может куда нить уйти?

— Спит он после обеда. Два часа. Митенька, страшненько, однако... Но хочется. И еться хочется и родить малютку хочу. После полудня приходи, я тебя впущу. Только ты поприличней оденься — если он увидит тебя, то можно сказать что ты сапожник.

— Надену чо есть. Ты добрая девушка. Я обещаю заделаю тебе мальчонку. Пусть пан рОстит мого сына. Оденешься или ещё разок?

— Не. Натрудил мне там. Будет у нас ещё время. Смогу и пять раз выдержать... Это я тебе обещаю, любимый.