Знакомство с Натальей Петровной

Страница: 3 из 4

хочу о тебе побольше узнать. — потребовала моя любовница, — Ты женат?..

Если интересно, продолжу рассказ. Вопросы и пожелания — в личку.

— Развелся. Жене не очень нравились мои причуды насчет сапожек. Она говорила, что я люблю не ее, а ее сапоги. На самом деле вернее будет сказать, что я любил ее в сапогах. Ей нравилось выбирать разные туфли и сапожки в магазинах, нравилось ходить со мной по театрам и ресторанам на «шпильках». Сначала нравилось даже заниматься со мной сексом, обув высокие сапоги. Многие новые ощущения и эксперименты поначалу нравятся. Но потом ее стали раздражать, что я провожаю взглядом других женщин, на которых замечал нравившиеся мне сапожки. Причем я сначала не изменял ей. Она стала назло мне чаще обувать кроссовки, а не сапоги. Перестала обувать сапожки в постель. А потом выбросила на помойку итальянские супервысокие ботфорты, которые мы покупали вместе в Италии, я начал ходить налево.

— Жена быстро узнала?

— Да я и не особенно скрывал свои измены от нее.

— Ты мог бы не афишировать свои похождения.

— А зачем таиться? Понимаешь, за долгие годы у меня выработался рефлекс — у меня встает только на женщину в сапожках. Ну не хочу я трахаться даже с Еленой Прекрасной из сказки, если она босая. Разьве я не имею права удовлетворить свои безобидные причуды? Я же не порол ее плеткой, не мочился и не испражнялся на нее, как поступают некоторые извращенцы. В общем, жена перестала обувать сапоги в постель, а перестал трахать ее. Ну и кому нужен такой брак? Ни ей, ни мне никакого удовольствия. В обшем, разошлись три года назад. Слава богу, детей не успели завести.

На самом деле, была еще одна причина, по которой жена охладела ко мне. Но пока я не стал сообщать Наталье Петровне все подробности своей интимной жизни.

— А как в тебе проснулась такая тяга к женским сапогам? — поинтересовалась Наталья, тесно прижавшись ко мне и закинув на меня одну ногу в сапоге. Она стала тереться о меня своей мохнаткой и сиськами. Видимо, бабушке понравилось ебаться и она была не прочь заполучить еще одну «палку» в свою изголодавшуюсю по ебле пиздень.

Я начал гладить ее по голенищу сапога, чувствуя, что член начинает вставать:

— Все началось с маминых вещей...

— Я так и думала, что тебя, как многих мальчиков, привлекала твоя собственная мама, — перебила меня Наталья Петровна.

— Наверное, она была женщина и одевалась со вкусом. Она преподавала в той же школе, в которой я учился, английский язык и всегда следила за тем, чтобы выглядеть как следует перед учениками и коллегами. По советским меркам у нее был просто роскошный гардероб. Обувь она предпочитала импортную. У нее было несколько пар сапог разных фасонов и цветов. Она не отказывала себе, если ей хотелось приобрести какую-то обновку, но иногда она забывала про меня. Когда я был в классе, кажется, в пятом, оказалось так, что у меня не было осенних ботинок. Я вырос из тех, что были, а за окном шел дождь и надо было идти по лужам в школу, а обуть было нечего. Мама прылась в своем шкафу и достала картонную коробку, из которых извлекла черные кожаные сапоги высотой до колена, похожие на сапоги для верховой езды. Только настоящие верховые сапоги изготавливаются из достаточно жесткой кожа, чтобы всадник или всадница не вывернули ногу, если она застрянет в стремени при падении с лошади. Это я узнал уже позже. А это были модельные итальянские сапоги из мягкой кожи, которые легко натягивались даже без молнии.

Она предложила мне примерить их, и если они подойдут — кажется, у них был 38-й размер — то и сходить в них в школу, пока она не купит мне новые ботинки. Я стал натягивать их, но голенище застряло на полдороге. Тогда мама порылась в ящике со своим бельем и протянула мне плотные коричневые колготки. В детстве мальчикам ведь одевают такие же колготки, как маленьким девочкам. А сейчас мама давала мне свои колготки взрослой женщины. Она вышла из комнаты, чтобы не смущать меня. Я скинул трусы, снял носки и начал натягивать на себя ее колготы. Я натянул их так, что их резинка достала мне почти по грудь. Затем я легко натянул на себя мамины сапоги. Они были, как будто на меня пошитые. На сапожках не было никаких украшений, которые выдавали бы их «женскую» природу. Я посмотрел на себя в зеркало, прикрепленное к внутренней стороне дверцы шкафа. Черные сапоги выделялись на фоне коричневых нейлоновых колготок, которые плотно охватили не только мои ноги, но и торс. Я одел белую рубашку, натянул брюки. В комнату заглянула мама, чтобы спросить, подошли ли сапоги. Я прошелся перед ней по комнате. Со стороны казалось, что на мне офицерские сапоги, голенища которых были скрыты брючинами.

— Ну вот, со стороны никто не подумает, что на тебе женские сапоги. Удобно? Не жмет?

— Мама, мне нравится. Ну, я пошел?

— Иди, дорогой. В школе встретимся. Мне сегодня к третьему уроку на работу. Расскажешь, как тебе в моих сапогах.

В тот день в школе моя пиписька стояла бы колом, если бы ее не поджимали плотные мамины колготки. Свой член я называю «пиписькой», потому что такое настоящий мужской хуй, я увидел и понял позже. На втором уроке стало совсем невмоготу, и я пошел подрачить в туалет. Я заперся в грязной кабинке, расстегнул ширинку на брюках, спустил их до колен и стал гладить свой небольшой член, который оттопыривал нейлон колготок. Поняв, что я сейчас кончу, я быстро высвободил его из колготочного плена, и струя моей спермы брызнула в засраный унитаз. Приведя себя в порядок, я вернулся на урок.

На перемене я зашел в кабинет к матери. Она сидела за учительским столом, закинув ногу на ногу. В тот день она пришла в школу в длинной юбке и финских сапогах-чулках на остром каблуке-"шпильке». Я знал, что верх их мягких замшевых голенищ доходит до середины бедра. Я почувствовал, что член снова крепчает. Мне снова захотелось поонанировать.

— Ну, ты как? — спросила мама и взглянула на выпуклость на моих форменных суконных брюках.

— Не запачкай мне колготки, сына, — улыбнулась она. Наверное, она по моему возбужденному виду она догадалась о моем желании поласкать свой хуй и кончить хоть куда-нибудь.

Вечером она сказала, что я могу носить ее сапоги, если они мне нравятся. Только попросила вернуть ей дефицитные по совковым временам колготки, предложив носить под брюки чулки и пристегивать их к поясу. Она считала, что колготки, туго обжимающие член, вредны для моего полового созревания.

— Член не вырастет большим, — вроде как шутя, пояснила она.

Мы с ней и отцом жили в двухкомнатной хрущебе. Моя комната была маленькая, а родители спали в большой проходной, хотя спали вместе они редко. Отец практически не вылазил из командировок и большую часть времени мы с матерью были вдвоем. И я стал подглядывать за ней. Мне не приходила в голову мысль, что ее тоже можно трахать, я просто хотел посмотреть: а как у нее. Вечером я стал специально не до конца закрывать дверь, потом, как кошка подкрадывался к светящейся щели и смотрел. Но долгое время ничего не получалось. Мать шла к двери и захлопывала ее, я еле успевал на всякий случай броситься в кровать. Все это нервировало, и я стал сильно раздражителен, особенно при разговорах с матерью.

Желание «увидеть ее голой» превратилось в идею-фикс. Только однажды, когда мать приболела и выглядела сильно усталой, дверь осталась открытой и я с возрастающим возбуждением стал наблюдать ее приготовления ко сну. Мать сняла халат, приподняла комбинацию, отстегнула резинки от чулков (тогда в 70-х колготки еще не были сильно распространены), села, скатала с ног чулки, встала в рост, за подол через голову сняла комбинацию, растегнула сзади лифчик и сняла ее. Несколько секунд я видел ее в одних трусах с голыми сиськами. Не скажу, что они были очень большими (где-то на 3 балла), но в них было, что-то возбуждающее. То ли из-за больших коричневых кругов вокруг сосков, то ли из-за самих торчащих, как две кнопки сосков, то ли просто потому, что это были сиськи моей матери. ...  Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх