Багира

которых произошло бы скорейшее высвобождение от одежды, и любовники смогли бы приступить к желанному соитию.

В принципе так и произошло. Единственное, на кухне было тесновато, я подхватил Багиру на руки и утащил в комнату, где и случилось наше раздевание догола (почти). И, боюсь разочаровать читателей, но снова вынужден повторить рефрен насчет правдивости — соития, то есть секса с проникновением, не было. А что же было?

О, что же это было! Это был замечательный отсос, исполненный страстно, ярко, с азартом и огоньком, с реальным мастерством и искренним желанием. Свет в комнате не горел, шторы были задернуты, но в полумраке рубиновым пламенем полыхали губы Багиры и серебряными искорками блестели ее сережки. И, к сожалению, это было слишком хорошо, чтобы продлиться долго! В какой-то миг разум попытался взять верх и тормознуть организм, чтобы продлить удовольствие и разнообразить наслаждение. Но долго томившийся инстинкт с бешеным ревом разъяренного медведя оттеснил ratio на периферию, захотел получить всё и сразу, заставил взять Багиру за маленькие, аккуратные ушки, и забыв все правила приличия, я начал в полном смысле слова ебать ее в рот, подгоняя и без того близкий финал. Она, впрочем, и не была против — заглатывая член на всю возможную глубину, щекотала яйца и под ними, побуждая скорей вырваться потоку спермы.

И он вырвался! Будто белым огнем озарило окрестности, и вспышки кайфа один за другим заставили меня содрогаться в блаженстве оргазма. Затем я свалился на диван (все это время я простоял перед ним, а Багира сосала, усевшись на него и наклонившись вперед), закрыв глаза и пытаясь восстановить дыхание. Почувствовал, что через несколько секунд она легла рядом, прижалась нежной щекой к мохнатой груди, погладила живот, бока, бедра. Прошептала:
— А ты и впрямь как медведь! Тебе понравилось, Балу?
— Да, Багира, очень! — ответил и я, обратившись не по имени, а по нику.

Но еще через пару минут, когда оклемавшись, стал активничать я, и, зацеловав лицо, шею, грудь, попытался параллельно проникнуть рукой под ее так и не снятые трусики, она мою ладонь перехватила и мягко, но решительно сказала:
— Нет, туда не надо. Сегодня нельзя. Ну ты понимаешь...
— Хорошо, как скажешь. А что, если отсюда, — и моя ладонь сделала попытку проникновения с задней стороны трусиков.

Несколько секунд реакции не было, Багира думала, что я просто глажу ягодицы. Но когда мой палец попытался проникнуть между ними, она извернулась, зарычала шутливо и назидательно сказала, подтверждая каждое слово тычком пальца мне по носу:
— А туда нельзя вообще! Нельзя, понял? Нельзя!... Слушай, пошли пить чай?
— Хорошо, как скажешь, — отозвался я, взял ее в охапку и понес на кухню, пить чай.

Как хорошо пить чай и болтать о том, о сем с милой девочкой! Которая набросила на себя мою рубашку, но выглядит в ней эротичней, чем в своей строгой блузке. Которая в охотку смеется моим шуткам, понимает с полунамека мои мысли, и когда прижавшись к ней сзади, целую в шею и вдыхаю аромат волос, берет мою ладонь и целует каждый палец.

А потом был и второй минет. Я лежал и балдел, воспринимая каждой клеточкой тела ту нежность, ласку и желание, с которой сосала Багира. Это было великолепно! И когда я кончил второй раз, озвучив кайф долгим победным рыком, Багира не побежала в ванную. Она еще долго держала член во рту, высасывая и глотая все до капли, потом оперлась подбородком мне в живот и тихо спросила:

— Ты не обижаешься?
— Обижаюсь? За что? — с искренним недоумением спросил я.
— Ты ж наверное хотел секса.
— Да ладно тебе. Минет — лучшего секса на свете нет, — попытался срифмовать я.
— Между прочим, так я и знала, — уверенно заявила Багира.
— Откуда? — заинтересовался я. — А, это когда я насчет сигареты сказал, что кое-что будет смотреться лучше у тебя во рту?
— Нет. Когда я только вошла, и поздоровалась с тобой, ты с таким интересом уставился на мои губы, и это еще не самая яркая моя помада, учти, мне самой захотелось тут же встать на колени и стянуть с тебя брюки. Побоялась тебя шокировать.
— Ну... — протянул я. — Конечно, в таком случае мы бы успели три раза. Но тогда могли забыть про чай и варенье. Так что все нормально. Нет, все просто супер! Я прав?
— Сто працентаф, братан! — ответила она с утрированием акцента, рассмеялась и хлопнула по открытой ладони.

— Я отвезу тебя, — предложил я, когда стало ясно, что ей пора и остаться на ночь она не может.
Багира с сомнением посмотрела на меня, потом в окно. На улице была непроглядная ночь.
— Хорошо, но только до... — назвала ориентир недалеко от пансионата, — дальше я сама.

И больше, как гласит народная мудрость, мы с ней не встречались. (С)

***

Что меня гложет до сих пор в истории с Багирой, это наше невнятное прощание. Мы оба знали, что это встреча первая и последняя. Что скоро мне в отпуск, а ей возвращаться домой. А она про себя наверняка знала (хотя мне обрисовала ситуацию как сомнительную и вилами по воде писаную), что скоро выйдет замуж, за коллегу по группе внедрения, который несколько лет знал ее шапочно на родном заводе, а тут словно впервые увидел, стал ухаживать и вроде серьезно влюбился. Значит, согласно своим принципам, не будет у нас общения даже в соц. сетях.

Какой ступор помешал мне на пороге перед выходом из дому обнять ее, поблагодарить сердечно, пожелать самого наилучшего? Какие думки отвлекли ее от пожеланий приятного отдыха и благополучного возвращения? Мы молчали или перебрасывались ничего не значащими бытовыми репликами вплоть до того самого ориентира, где я высадил Багиру. И даже не успел ее поцеловать, хотя бы в щечку, до того быстро она выпорхнула из машины, бросив небрежно:
— Ну давай, пока!
— Пока! — откликнулся я буднично, будто завтра нам снова предстояло увидеться.

А может, сработали наши подсознания, которым лучше знать, что хорошо и что правильно. Зачем терзаться и рвать себе душу, рассыпаться в благодарностях и замысловатых комплиментах? Ведь мы в жизни друг друга — только эпизод, пусть приятный и интересный, но мимолетный и проходной, а сама жизнь продолжается, у каждого свои пути-дороги, свои мечты и свершения, и главное — не останавливаться, а идти вперед — дальше, дальше, дальше...