Царица. Часть 1: Три дня триумфа воли, или Моя борьба с желтыми шкафами

обречена была прорваться в любом случае, но в какой-то миг homo sapiens утерял контроль над вырвавшимся homo erectus — ом. Придав телу Царицы вращательный момент и толчок в нужном направлении, так что она оказалась у кромки дивана, развернутая ко мне задом, я без промедления поставил ее коленками на диван, нажав на спину, пригнул без церемоний и молниеносно задрал подол халатика повыше. Обнажив так магнетически действующий на меня вид: большая белоснежная задница в четком контрасте с черными чулками от середины бедер, от чего захватывало дух. Оставалось только воткнуть со всей дури, и ебать, ебать, ебать до победного конца, и полный похуй, что будет потом, как вопили вырвавшиеся инстинкты пещерного дикаря.

Ангел ли хранитель спас меня или обрывочно скользящие мысли разума, взятого в кратковременный плен безмозглым самцом, смогли направить того в сравнительно безопасное русло, — я опять-таки не знаю. Но — уж простите мне пафос — этой победой над собой я горжусь. Потому что я не сломал Царице целку и не спустил в нее. Потому что я не сплюнул на ее анус и не выебал в жопу. Потому что я не намотал ее волосы на кулак и подтянув лицо к члену, не заставил ее отсосать. Я мог все это сделать. И физически, — это однозначно. И моральные барьеры практически тоже лежали в руинах, достаточно было малейшего или поощрения с ее стороны, или, напротив, негодования, чтоб я ожесточился окончательно, и случилось бы непоправимое. Но Царица, раскоряченная в позе «раком», стояла тихо, как мышка, не то что шевелиться, дышать наверное боялась.

И я (или первобытная часть моего ego, внезапно вырвавшаяся из рамок цивилизованности) сделал всего лишь следующее. Вставил член меж пухлых ляжек Царицы, поелозил там, убедился, что так не кончить, вынул, пройдясь головкой по мокрой щелочке девушки (но разумеется, не втыкая), развел ее ягодицы руками, вложил ствол вдоль, сжал ее булочки, захватив «звереныша» в сладкий плен, сделал два-три движения, имитирующих фрикции... В общем, тот же эрзац, которым собирался обмануть собственный организм чуть раньше, а Царица невесть чего испугалась, переполошилась, вскочила, убежала и началась вся эта катавасия. Как мне показалось, именно в этот момент, убедившись, что ей не грозит ни дефлорация, ни крайне болезненный без предварительной подготовки анальный акт, Царица выдохнула, успокоилась, и совсем чуть-чуть, на сантиметр или два, качнула попой. Я чуть не взбесился заново: раз ты на такое согласна, зачем мне столько нервов попортила? Но процесс «чи секса, чи не секса» уже и так подходил к концу. Еще пара качков, есть точка невозврата, не стесняясь ни партнерши, ни соседей, издаю громкий рык-рёв, пройдясь вверх — вниз по всем октавам, доступным моим голосовым связкам, будто исполняя песню покорившего самку торжествующего самца, и начинаю с кайфом извергаться, для пущего удовольствия боковыми толчками прижимая и отпуская ствол моего дождавшегося своего часа органа, зажатого между ее полупопий, наблюдая, как он обильно орошает окрестности.

Возбуждение, достигнув пика, как-то моментально схлынуло, и воцарилась пустота. Небрежно, на автомате, вытерев головку об большие белые булочки Царицы, делаю два шага назад и плюхаюсь в кресло. Запрокидываю голову и закрываю глаза. Ни о чем думать не хочется, но общее предчувствие — сейчас грянет буря. И хорошо, если всего лишь прогремит гром, или даже хлынет ливень. А ведь может и молнией шандарахнуть. И на этом всё, пишите письма, в колонию строгого режима. Не изнасилование, так сексуальные действия насильственного характера — тоже преступление, тоже статья. Кого увижу, открыв глаза? Не ментов ли с наручниками, по звонку потерпевшей срочно прибывшими, чтобы арестовать опасного злоумышленника? Или голенькую Царицу, присевшую мне на колени и самозабвенно целующую в благодарность за исполнение сокровенной мечты всех женщин (судя по порносайтам) — быть безопасно изнасилованной?

... А не было ничего из того, что обрывочными картинками пыталась прорицать интуиция. Не было ни бури негодования, что я, подлец этакий, фактически изнасиловал хрупкую, беззащитную девушку, опрометчиво доверившуюся мне. Не было и признаний в приятности на самом деле данного процесса — имитации траха с принуждением — для нее. Не было и добродушно-ироничных подкалываний с примесью сарказма и намеков на тормознутость: «славбох, созрел-таки, я уже третий день чего только не делаю, усиленно тебя соблазняю, а ты из себя благородного рыцаря корчишь». Вернее, все это было, в разных вариациях и с отслеживанием различных альтернатив, могущих случиться после той кульминации. Но потом, в другие дни, во время наших дальнейших встреч, когда от нечего делать или заполняя паузы между заходами, сладко ностальгируя или подстегивая себя остротой некогда изведанных ощущений, среди прочих тем для бесед затрагивали и воспоминания о том дне. Какие только ответы не прозвучали от Царицы в ответ на мой вопрос: «Почему ты тогда не применила «стоп-слово»? Почему не наложила запрет желтым шкафом? Ведь применяла сплошь и рядом до того, а иногда и после. А в те роковые минуты будто позабыла напрочь».

От:
— Ну да, позабыла! От страха. Ты был в таком бешенстве, мог не только меня изнасиловать, но и убить.
— Не верила, что сможет «шкаф» тебя остановить, разозлился бы сильнее.
— Игры кончились, DD, дальше пошла серьезная жизнь. Каждый за себя в ответе.

До:
— Еле тебя раззадорила, заставила шевелиться, и что, надо было тут же остужать? Чтоб еще три года ты боялся на меня дышать? Ищи дур в другом месте.
— Все время думала: «вот сейчас скажу, вот сейчас скажу». Но как бы понимаю, пока ничего страшного не происходит, зачем тебя, бедненького, зазря нервировать, еще комплексы получишь, а я виноватой окажусь. Ай, ты почему кусаешься? Забыл, как надо целоваться? Я научу... Нет, а если все в плохую сторону стало бы разворачиваться, ну да, и «шкаф» бы сказала, и если б не послушался, закричала бы и стала всерьез вырываться.
— Мне жутко было интересно, а что будет дальше, что это такое, быть изнасилованной, до каких границ ты дойдешь сам, если я не буду тебя ни побуждать, ни мешать. Сам же говоришь, стояла тихонько, как мышка. Что бы ты ни сделал, я решила вытерпеть до конца. Ну да, немного было страшно, но я все равно не верила, что ты искалечишь или убьешь меня. Если б целку сломал? Пф-ф, ой, подумаешь, беда какая! В городе столько клиник, где зашивают, столько девок, штопанными замуж выходят, ты даже не представляешь. Хи-хи, не приставай, DD, это я в шутку сказала, что не беда! Шкаф!

Но в тот день на квартире, когда я сидел с закрытыми глазами, и только на слух воспринимал, как Царица пошла в ванную, затем стала одеваться и собираться, ни слова на тему только что произошедшего не было. Видимо, так и не дождавшись, когда начну одеваться и собираться я, была она вынуждена, уже в своем иронично-бытовом стиле, растормошить меня:
— Кто-то уснул или притворяется? Кто-то забыл, что должен сегодня вечером домой уехать, и меня заодно в Чермет отвезти? Давай, DD, шевелись, а то сейчас хозяйка другую парочку приведет, а ты голый сидишь, неудобно, что люди подумают?

И была эта ее шутливая интонация для меня как манна небесная! Значит, не сердится Царица! Значит, не было изнасилования! Значит, не обидел я ее ничем, даже если из рамок дозволенного и вырвался, то не настолько, чтоб конвой расстрелял нарушителя. Значит, будут у нас встречи еще, и понятно уже, на достигнутом не остановимся. Да здравствует прогресс!

Но не удержался, задал я все же этот вопрос (отчего не сказала «шкаф», если реально не хотела) первый раз, не на квартире, а когда, договорившись в общих чертах о дате следующей встречи (примерно через неделю), оставив вопрос времени открытым, в зависимости от моего прибытия в Эмск и возможности ее ухода с работы, уже на подъезде к Чермету. Царица долго молчала, я даже подумал, что напрасно поднял эту тему, и снова стал терзаться мыслью, а вдруг обидел, а вдруг передумает встречаться и так далее. Но ответ от нее поступил, был кратким и емким, оставлял много простора для толкования, и если в будущем она вдруг сама начинала интересоваться подлинной причиной, почему внезапно сорвался с катушек такой выдержанный и терпеливый мужчина, то и я отвечал ее словами:
— Так было надо!