В ожидании последней...

В ОЖИДАНИИ ПОСЛЕДНЕЙ ГЛАВЫ

На всякую принципиальность мы ответим полнейшей беспринципностью. (Д. Д. Троцкий)

Я не раз говорил, что в отношениях с женщинами руководствуюсь определенными принципами, как бы это ни казалось невероятным. Так, если моя актуальная любовница по надуманным или реальным причинам отказывается встречаться со мной три раза подряд, то она становится бывшей. А пассивность партнерши в постели приведет к тому, что не состоится даже вторая-третья встреча, куда там до десятой или сотой.

Но почему-то эти принципы испарялись как дым и утренний туман, когда дело касалось Светы. Я познакомился с ней в далеком 1996 году, когда молодая 25-летняя женщина, только вышедшая из первого декрета, записалась на курсы компьютерной грамотности и стала рьяной пропагандисткой новейших технологий среди руководства и коллег. Затем ее организация заказала мне разработку и обслуживание большого программного комплекса, основным консультантом выступала, конечно же, сама Светлана, и мы несколько лет плотно контактировали по служебным вопросам. А когда она вышла на работу после своего второго декретного отпуска (пробыв в нем не три, а полтора года), весной 2002 года и состоялся тот памятный звонок: Света пригласила меня в гости для вечернего чаепития, и после второго моего визита мы стали любовниками.

Света никогда не отличалась повышенным сексуальным темпераментом. Или, как минимум, искусно скрывала свое либидо. Она никогда не торопила с завершением традиционного чаепития (у нее в гостях) или кофепития (у меня), чтобы перейти к водным, а затем к интимным процедурам. Она никогда не побуждала приступить к сексу, сколь бы ни затягивалась прелюдия. Она никогда не ложилась сама на живот или не вставала в коленно-локтевую позу, заведомо зная, что акт будет анальным. Она никогда не пыталась ускорить или замедлить мое кончание. Она никогда не провоцировала меня на мануальные ласки своего клитора, коим и достигался единственно (причем долго и не гарантированно) ее оргазм. Словом, любая инициатива сексуального характера исходила от меня, а Света лишь, с той или иной долей послушания, следовала ей.

Подозреваю, что такое поведение любой другой женщины меня бы взбесило совсем скоро. Хорошо, понятно, первый раз я тебя снял в трамвае. Ты вся была воплощенная скромность и стыдливое целомудрие, а я — похотливый развратник DD, тебя растлил. Пускай кое к чему ты окажешься готова лишь при второй встрече, если уж так для тебя важно: «не всё и сразу». Но дальше? Какой смысл показывать партнеру, что тебе не нравится секс (в лучшем случае) или он сам (в худшем)? Зачем тогда вообще соглашаться на свидания? Зачем из раза в раз разыгрывать ролевую игру «развращение девственницы и приобщение ее к нелепым телодвижениям», если не происходит усвоения темы и закрепления материала?

С любой другой... но не Светой! Окидывая ретроспективным взглядом наши отношения, пытаюсь вспомнить, были ли у меня на протяжении последних пятнадцати лет подобные мысли? Вменить в вину низкую сексуальную активность и на этом основании, заглушив показной бравадой голос совести, дать ей отставку. Написал сейчас эти строки и, представив на секунду такое, от возмущения чуть не подпрыгнул! С какой это стати? Кем это ты себя вообразил, DD? Альфа-самцом прайда перед веб-камерой онлайн-трансляции? Мачистым бруталом, лениво рассуждающим на тему, какие тёлочки имеют шанс благоговейно коснуться накачанного тела, а каким лучше бы отселиться за 101 км, в Отрадное и еще дальше? Негоже разбрасываться любовницами! Даже мысленно...

Да в конце концов, разве в активности дело? Есть ли объективный критерий, позволяющий определить должную степень сексуальной инициативы: начиная от любителей связывать женщин, вплоть до предпочитающих лежать как Ленин в Мавзолее, со всеми промежуточными вариациями? Да, такой критерий есть! Он субъективен — нравится или не нравится. Зато конкретен — то, что нравится здесь, сейчас и с данной женщиной, может с легкостью принимать иные формы при общении с другой особой, в другом месте, при другой ситуации.

Мне нравилось всё (ну ладно, ниже будет оговорка, поэтому пусть будет почти всё), что было в нашем со Светой общении, хоть интимного плана, хоть бытового. Мне нравилось болтать с ней по телефону, то сужая круги и выведывая удобную дату свидания, то вплетая в ткань обыденной беседы некий намек или заветное словечко, от которого, спинным мозгом чувствовал, у нее рдели щечки или перехватывало дыхание. Мне нравилось ожидать ее, курсируя между кофеваркой на плите и кухонным окном, выглядывая тот миг, когда она появится из-за угла дома. Мне нравилось подстерегать через глазок ее появление на лестничной площадке, быстрое распахивание и сразу же запирание входной двери за ней, и первый поцелуй в щечку — символ наконец-то свершившегося уединения.

Мы болтали о разных разностях, пока готовился кофе и во время его пития, и мне это нравилось. эротические рассказы А иногда молчали, и все равно не было неловкости, и мне это нравилось. Света притворялась гадальщицей на кофейной гуще, я иронизировал, она надувала губы, я подсаживался поближе, целовал щечки, шею, губки, тискал грудь, ножки, попку, и мне это нравилось. А если при этом продолжался разговор на ранее начатую чинно-благородную тему, например, о новинках в налоговом законодательстве или недавних заморозках, но руки мои уже неустанно гуляли по телу Светы, не только поверх, но проникая и под одежду, то это мне нравилось особо.

Мне нравился ритуал препровождения ее в ванную комнату и ее выхода оттуда. Мне нравились ее поцелуи, вначале осторожные, осмотрительные, одними губами, а затем, распалившись, позволяла и моему языку проникать себе в рот, и просовывала кончик своего языка мне между губ. Мне нравилось, как быстро крепнут ее соски, и намокает влагалище. Мне нравился запах ее тела, и еле ощутимые поглаживания ее ладоней, ерошащих мех на моем. Мне даже нравился неумелый и неглубокой минет, освоенный моей подругой сравнительно недавно, пять лет назад, но проделываемый упорно и долго. «Светка сосет! — ликовала каждый раз мальчишески-хулиганистая составная часть моей личности. — Десять лет не сосала, а теперь сосет! Круто!» И мне это нравилось очень.

Мне нравилось ставить Свету раком и готовить ее к анальному проникновению. Немного слюны и смазки на анус, несколько фрикций в киску для разогрева, затем член из вагины извлекался и внедрялся в зад, входя практически так же легко, как и во влагалище. И начинался анальный секс, до того приятный и естественный, что иногда я вбирал живот и разводил булочки любовницы, чтобы лишний раз убедиться: да, я трахаю Светку в задницу. Особую пикантность акту в этой позе придавали ее подмахивания (чего не наблюдалось при классике в миссионерке и при анале на животе), пусть нечасто-асинхронные, но свидетельствующие о ее кайфе и заинтересованности в процессе. И конечно же, мне очень нравилось изливаться ей в зад, завершая трах последними лихорадочными движениями, хватаясь хаотично за полупопия, бока, бедра, издавая при кончании невнятные стоны-рычания вперемешку с восхвалениями-благодарностями.

Потом, после быстрого посещения ванной комнаты, она прибегала обратно и ныряла ко мне под бочок. Разгоряченная недавним сексом, Света практически не сопротивлялась, когда я откидывал одеяло, разводил ей ножки, и, сам еще толком не отошедший от эмоционального пика, начинал ласкать ее пизденку и клитор. А когда долгожданный оргазм настигал ее, и она, едва придя в себя, шептала ритуальную нашу фразу: «Как тебе не стыдно?!» и тут же прятала лицо у меня на груди, это мне не просто нравились, а переполняло причудливой смесью гордости собой, упоения нами и восхищения ею.

А вот что мне НЕ нравилось в Свете — так это ее взбрыки на пустом месте, без скандалов, конфликтов и проявлений ревности, которые вдруг прерывали стабильные и безоблачные отношения на довольно-таки долгий срок, заставляя ...