Первокурсница просит помощи. Часть 4

— Хорошая котя, возьми, еще немного, даа — подпевает Глеб.

Я смотрю как, поднимаются и покачиваются, фигуры нападавших. Но нас никто больше не трогает, они, хромая, убегают. А значит можно расслабиться, меня трясет от пережитого волнения, и парням это дико нравится.

После каждого икания и волны дрожи, они дуэтом стонут. Икну и стонет Семен. Задрожу бедрами и ускоряется Глеб. Во мне все хлюпает. Я горю на морозе, как факел, извиваюсь, принимая и даря в ответ.

Обняв Семена за бедра, я впиваюсь заглотив всего, прямо в основание члена, мятежно думая, что брюнетка в чем-то права, член не оглоблей, но какой же в этом кайф, брать его полностью.

Голова свешивается с края, и парень начинает буквально рычать. Ухватившись за спинку лавочки, он буквально вбивает отбойным молотком член в рот откинутой вниз головы. Расстегнутая молния больно царапает мне лицо, только добавляя остроты ощущений.

Снизу тарабанит как штырем Глеб. Они вместе что-то орут в небеса, мешая ругань и комплименты.
Глеб находит какую-то точку удара, от которой я начинаю извиваться и визжать.
— На! На! — он таранит туда, вбивает как молотком, сжимая мои бедра в клещи.

Я теку, прибавляя к хлопкам тел, визгам и рычанию — мокрые подхлюпывающие звуки.
И от особено яркого удара, совмещаенного с полным вхождением Семы, начинаю распадаться на части. конвульсируя и улетая в небо. Боги, как же хорошо.

Парни держат мою трясущуюся тушку, упоенно стуча в визжащий текущий оргазм.

Мир состоит из искрящегося удовольствия между ног и хлопающих по лицу тяжелых яиц. Сумасшедше прекрасный мир. Я кончаю до мелкой дрожи в ногах, и текущей слюне из раскрытого в визге рта.

Небо раскрывается звездами, дергаеися, и надо мной нависают два эрегированных ствола.

— Язык наружу, соска.
Это точно Семен. Мой не оправившийся после кайфа мозг соображает туго, но Семена узнает. Я вяло вытаскиваю язык.

По лицу, губам, щекам начинают тереться два члена.
— Еще дальше, дай язык.
Семен фиксирует мне лицо и со стоном, уже не сдерживаясь, начинает изливаться на вываленный язык. Сперма бьется о мягкую поверхность, наполняя вкусовые сосочки, и скатывается в горло. Офигено вкусно. Я глотаю теплую жидкость и вцепляюсь в головку, стараясь высосать последние капельки.

— Дай!

Меня буквально отрывают от члена, тут же предлагая другой. Пара трений о язык, стон, и в рот бьют струи сладкого мятно-ванильного коктейля. В глотках приходит осознание, как же я подсела на сперму. Вот чего хотела последние часы. Вот что хочу и хочу, даже откушав изрядную порцию.

Сладкий мой десерт.
Почти мурчу, глотая и покашливая от жадности.

Никакого ужина не надо, если так вкусно кормить.
Облизываюсь как кошка, жмурюсь от удовлетворения.

Мне по-барски снисходительно разрешают облизать стволы и погладить язычком дырочки, из которых меня кормят изысканными вкусностями. Посасываю, пока со смешками не отрывают от источником.

— Катюшка наша спермогурманка. Ха.

Приведение себя в порядок идет вяло, одежда никак не застегивается, комкается. Я то и дело покачиваюсь от расслабленности, и меня со смешками возвращают в вертикальное положение.

Мы бредем в гостиницу лениво перекидываясь воспоминаниями, кто и что чувствовал, когда на нас напали.
— Они бегут, а, блядь, только пизду пробил. Как прирос, не хочу выходить и все. Хахаха.
— Чуть не прибил уродов. Катька рот открыла, из него пар. Ты уже в пизде. Один я как дурак. Думаю, ну все, суки, порешу. Хахаха.

Огни фонарей и снующие вокруг гостницы люди воспринимаются как внезапно открывшийся совсем другой мир. В нем мы чувствуем себя чужими, и парни даже несколько секунд размышляют — идти ли им на ужин. Но таки поужинать надо.

Пока они едят, я просто сижу на стуле и тираню булку, отрывая от нее мелкие куски.

К моим защитникам тоже пришел откат, они задумчиво смотрят пойти ли за второй порцией, но вставать не встают. Круто мы погуляли. Пальцами стараюсь расчесать свои склеившиеся от спермы кудри.

— Принести картошки с говядиной? Или котлеты? — тихо раздается рядом.

— Картошкис говядиной, — согласно кивают молодые люди.

На столе появляются новые полные тарелки.

— И компот притащи, — следует распоряжение.
— А мне сок вишневый.

Приносят компот и сок.

Парни довольно щурятся и едят. А я с удивлением смотрю как за столом скромно расположился невысокий вихрастый паренек — знакомый мне дрыщ-сосед по автобусу.

Он совсем не смотрит на меня. Мягко кивает в ответ на распоряжения, и послушно носится «унеси-принеси». Когда его большая сумка скромно залезает под наш стол, никто не протестует.

Эвон.

Глеб поднимает голову от тарелки. Твою мать, мы ж ей не заплатили.
Я округляю глаза и прыскаю под задумчивый вывод Семена:
— Так вот зачем мужики за нами бежали.

А что. Хороший день.