Лабораторная работа. Часть 2

спросил я.

— С первого, конечно! — смутилась она.

Я быстро натянул «пожарный рукав», склонился над ней, укрыв нас обоих одеялом, и плавно ввёл девочке свой одеревеневший «брандзбойд». Это был первый раз, когда я вставил ей его в писю, у меня даже голова закружилась от того, какой нежной и тёплой Сашенька была изнутри! Погрузившись на всю длину, я ненадолго замер, потом сделал несколько движений членом в ней. Саша издала протяжный стон, после чего в комнате воцарилась полная тишина, и мы оба слышали, как хлюпает соками её сладкая писька. Девушка лежала подо мной с закрытыми глазами, немного приоткрыв рот, из которого я ощущал тёплое дыхание на своей щеке. Иногда, когда я снова вводил в неё член полностью, в её дыхании можно было различить едва уловимые ни то стоны, ни то попискивания. Я продолжал двигаться у неё в щелочке медленно, но каждый раз входил так глубоко, как только мог и выходил почти полностью, чтобы вновь и вновь ощущать момент первого проникновения головки меж мягких губок.

Рукой я поправил ей волосы, убрав их с лица. Она так отдалась процессу, что не заметила, что они, должно быть, щекочут её. В ответ она обняла меня ножками и стала в такт моим движениям прижимать меня к себе, желая, чтобы я поглубже вставлял ей. Постепенно она стала пытаться нарастить темп, подчиняясь страсти. Я понимал, что если поддамся, то кончу через минуту, если повезёт, то вместе с ней, но я готовился к большему, поэтому решил пресечь этот порыв, чтобы продлить предвкушение и усилить сам долгожданный момент.

— Ты чувствуешь, мы достаём до твоего «пожара»? — начал я диалог.

— Дааахх... — выдохнула она — он там, глубоко... ты почти достал до очага...

— Вот... здесь? — я ткнул член поглубже и поводил им немного.

— Да... именно... сюда... сюда... ещё так!

Я немного подвигал членом в глубине Сашиной киски, и это было очень чувствительно для неё.

— А ты уверена, что тушить его следовало именно через писю? — осведомился я, продолжив пялить её в прежнем ритме.

— Думаю, уверена...

— Но ты сомневаешься... Может следовало попробовать через попочку?

— Не... фхх... не знаю, может быть... — бормотала она с закрытыми глазами.

— Может, следовало бы поставить тебя сейчас на четвереньки, смазать попочку маслицем и... прокачать на всякий случай, для профилактики? — провоцировал я в ней приступ бесстыдства.

— Может быть... Тебе виднее, ты же пожарный... Ты же умеешь ключи к девичьим попам подбирать... Но сейчас я хочу, чтобы ты как следует прокачал мне писю!

— Как скажешь, Сашенька... — прошептал я ей прямо в ушко и сделал ровно три энергичных движения членом, напрягая его изо всех сил, после чего вернулся опять на прежний ритм.

— А! А! А! — чётко отозвалась на мои толчки девушка.

Немного насладившись тишиной и прислушиваясь к её дыханию и ощущениям, я решил возобновить прерванный недавно допрос:

— Так всё-таки... Что же ты делала, когда ходила в ванную?

— Руки мыла, — не сдавалась она.

— Э, нет... Я знаю как течёт вода и знаю, как журчит струйка из девичьей щелочки! Этот звук ни с чем не спутаешь! Ты ведь пописала?

— Ну, да... я там пописала, — призналась она.

— Это хорошо! — одобрил я.

— Почем... му?... — она вздрогнула, так как я именно в этот момент снова загнал в неё член до упора.

— Потому, что только пописавшая девочка может сильно кончить, а я так хочу, чтобы ты сейчас кончила очень сильно! А ещё потому, что только бесстыжая девочка может сказать об этом мужчине.

— Ты так говоришь, будто хотел бы на это посмотреть...

— Как ты кончаешь?..

— Это ты уже видел... Я про то, как я писаю.

— А ты могла бы мне показать?! — заинтересовался я и даже немного нарастил темп и силу движений.

— Я, когда там была, даже дверь в ванную приоткрытой оставила, думала, ты придёшь...

— Ты бы хоть намекнула...

— Меня мой бывший к этому приучил. Часто заставлял побольше выпить чего-нибудь за ужином, потом раздевал в ванной догола, усаживал на корточки, а сам дрочил, глядя мне между ног. А я должна была терпеть и начать писать в тот момент, когда он кончать будет.

— Вот извращенец... — лицемерно усмехнулся я, хотя меня, на самом деле, жутко возбудило её откровение.

— Наверное... мне и самой сначала это странным казалось, но потом я поняла, что не могу без этого, сама ужасно хочу снова показать это, причём именно мужчине. Теперь, когда мы с ним расстались, мне этого не хватает...

Я почувствовал, что более не в силах растягивать процесс, поэтому резко выпрямился и сбросил назад одеяло. Теперь я мог видеть, хотя и в потёмках, всё её тело, включая маленькие грудки и губы белоснежной щелочки, раздвинутые в аккурат на толщину моего члена. Не вынимая его из неё, я положил обе свои ладони ей на низ живота и принялся рьяно трамбовать членом нежные недра влажной пещерки. Двигаясь с максимальной скоростью и амплитудой, я будто и впрямь вкачивал ей писю что-то, что должно было погасить пожар внутри неё. Я долбил и долбил, софа поскрипывала, Сашка постанывала, а грудки её мотались вверх-вниз в такт толчкам. Вскоре для неё точка невозврата была позади, сила сладострастия овладела ею, она себя уже не контролировала, мотала головой и в голос стонала. Кожа на животе и бёдрах покрылась мурашками. Я одной рукой продолжал слегка надавливать на низ живота, а другой гладил по внутренней части бедра, иногда опуская её к самой шелке и теребя клитор.

— Да... да, да!!! Вот так! Ещё... ещё... пожалуйста, сильнее, глубже, глубже, качай в меня, качай мне в письку, прямо в писю... внутрь качай... сильнее... ещё!... ещё!... — после этой тирады обезумевшая девчушка несколько раз содрогнулась и, тяжело дыша, обмякла.

Я кончил через несколько секунд после этого, лёг на неё сверху и снова укрыл нас одеялом, так как она сильно вспотела, а в комнате было прохладно.

— Фууух!... Вот это да... давно так не было — призналась она и чмокнула в меня нос.

Я повернулся на бок и лёг рядом, вынув из неё член и главное — презерватив со всем содержимым, отложил его сразу подальше. Мы лежали какое-то время на спине, взявшись за руки, и пытались восстановить дыхание.

Взглянув на часы, я охнул — на них было «04: 55». Установил будильник на восемь утра. Я знал, что она учится во вторую смену, а мне надо было быть в универе ко второй паре, которая начиналась в 10: 10.

— Надо поспать хотя бы пару часов! — сжалился я над девчонкой.

Но она ничего не ответила, так как уже мирно сопела. Говорят, что мужики моментально отрубаются после секса, а я-то знаю — девочки тоже так делают, но только правильно приголубленные! Я повернулся на бок к ней лицом, обнял её, поцеловал в щёку сквозь прядь волос и тоже провалился в сон.

Наутро я проснулся от трели будильника. Рядом со мной была пустая подушка. Табуретки с кофейными чашками тоже не было. Прислушался — тишина! Я испугался, что она проснулась раньше меня и убежала, не попрощавшись.

— Саша?... — позвал я.

На кухне раздались какие-то шорохи, потом шаги. На пороге комнаты появилась та обычная Саша, к виду которой я привык — в своём свитере и джинсах.

— Доброе утро!

— Ты здесь!... Я уж думал, ты сбежала.

— Неа! А зачем? Сижу вот конспект лекции перечитываю, к занятию готовлюсь...

— Я это... пойду умоюсь... — теперь я чувствовал себя неловко, так как был неодет.

— Давай! А я пока яичницу пожарю, если не возражаешь.

— Буду даже очень тебе признателен! А ещё кофе того вкусного свари, пожалуйста!..

Мы позавтракали яичницей и кофе с шоколадкой, которую ночью так и не распечатали. Я пошёл на работу, а она поехала домой. Мы оба переживали бурю эмоций от всего, что было этой ночью, и расставаться сейчас не хотелось.

* * *

Разумеется, это была не последняя наша встреча. Но нам приходилось тщательно шифроваться, чтобы наш роман не всплыл случайно в стенах универа. Было трудно, но мы справлялись. Она часто ночевала у меня с субботы на воскресенье. Не представляю, что она врала своим родителям!... Я всегда очень ждал наших встреч, да и она тоже. Каждая встреча проносилась как ураган, а ожидание было томительным.

Я намыливал её мочалкой в душе, она, вся в пене, приседала и разводила ножки, и я ловил пальцем тонкую горячую струйку из её щелки, при этом мы страстно целовались. Потом окатывал тёплой водичкой и бережно подмывал все её интимные места специальным купленным в аптеке жидким мылом «для взрослых девочек» (я от неё и узнал, что такое бывает). Затем вытирал её всю большим полотенцем и нёс в постель, где «жарил» в самых замысловатых позах. Когда было можно, делал это «по-голенькому» (без резинки), и это сводило с ума нас обоих. А когда она «плохо себя вела», садился на край софы, клал её себе поперёк коленей и по несколько минут шлёпал рукой по тёплым булочкам, пока те как следует не зарумянятся, раздвигал их и увлажнял маслом тугую дырочку, а потом ставил девчонку раком и «наказывал» её попочку уже «по-взрослому»...

Трудновато было всё это скрывать, особенно на практических занятиях. Я понимал, что элементарно встретившись взглядом, мы можем выдать себя, и тогда поползут слухи. Поэтому вёл занятия в её группе почти всегда с задних парт. На лабах было проще — там все таращатся в свои мониторы, но бдительности всё равно не терял, так как слишком многое было поставлено на карту. Более всего меня теперь волновала Сашина репутация.

Но эти «шпионские игры» продлились не долго. Сразу после Новогодних праздников мне позвонил мой друг и бывший сокурсник и предложил пройти собеседование в крупном банке, где работал он сам. Я согласился. По результатам меня позвали туда на работу в IT-отдел, и уже через две недели я больше не был Сашиным преподавателем, а стал банковским служащим. Это означало, что нам больше не надо было скрываться и прятаться.