Самоволка

Катя, причмокивая языком.

— А-а-а-х. Да! — попискивала Марина, извиваясь в экстазе.

И только Тим восхищенно наблюдал за процессом.

Я максимально вытащил член из попки Кати, оставив внутри только головку, крепко обхваченную колечком сфинктера. Катя текла все больше. Я шлепнул мокрой ладошкой по ее киске и стал не спеша трахать узкую попку, медленно погружая член всего на пару сантиметров. Девушка тихо стонала, увлеченно вылизывая подругу.

— Бл... дь... , бл... дь... , бл... дь! — завопила Марина, руками приподнимая свои ножки, — К-к-к-а-а-а-а-т-я-я-я! О-о-о!

Она быстро задвигала тазом, с хлюпающими шлепками ударяясь о жадный ротик подруги.

Вид кончающей девушки так завел меня, что я, забыв свое обещание, с силой задвинул член в Катю. Девушка вскрикнула, но претензий не выразила. Она положила голову на руку и закрыла глаза. Вторая ее рука потянулась к киске. Отстраняя мою ладонь, она погрузила в себя сразу три пальца и стала стремительно двигать ими. От резких движений руки на мои ноги посыпались брызги ее соков.

— Да... да... да... — шептала она губами.

И я решил действовать. Больше не сдерживая себя, я начал вгонять член в ее попку со всей силы.

— А-а-а-а-а! Ай! А-а-ай! — кричала Катя. Я не мог понять кричит она от боли или от удовольствия, но не останавливался. Тим между тем, приподнял полуживую Марину и пытался засунуть свой член ей в ротик. Марина вяло сжимала его губами, не открывая глаз.

— А-а-а-а-а! Ой как... Да! Да! Еще! — Катя яростно ублажала себя ручкой, принимая мощные толчки моего члена узкой попкой. Впрочем, долго продолжаться это не могло. Не продержавшись и минуты, я выкинул горячий фонтан прямо ей в попу и плотно прижался пахом к мягким ягодицам, испытывая небывалое наслаждение.

— Нет! Еще! Еще! — заорала Катя, продолжая разбрызгивать капли влаги своей ладошкой, — Давай! Тра-а-а-а-а-хай меня! А-а-а-а-а!

Я возобновил движения, но девушка уже бурно кончала. Крепко сжав свою истерзанную вагину, он упала на землю, больно потянув меня за член своей попкой. Я с трудом вытащил своего дружка наружу и встал на ноги. Катя извивалась на листьях, двигая бедрами взад и вперед, не вынимая пальцев из киски. Она кончала практически беззвучно. Только тихо рычала.

— У-у-у-ф-ф-ф — наконец-то расслабилась она, развалившись на листьях. Довольная улыбка блуждала отразилась на лице.

— Жесть! — раздался голос Тима, — Такого я еще не видел.

Он прыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину. Его обмякший член смешно болтался в воздухе, сбрасывая последние капельки спермы на землю. Марина сидела под деревом, приходя в себя. По ее подбородку на грудь стекали густые белые струйки. Я тоже занялся поисками одежды.

— Давай быстрее, — торопил меня Тим.

— Эй, ты как? — я склонился над Катей. Она слегка приоткрыла глаза.

— Чего? — словно пьяная переспросила она.

— Вставай, замерзнешь, — я попытался приподнять ее.

Рядом Тим уже напяливал на Марину трусики и юбку. Он умудрился все это снять, не разорвав.

Кое-как мы привели девушек в порядок... хотя это слово тут вряд ли подходило.

— Охренеть, — сказала Катя, оглядывая себя. Она стояла в одних мокрых синих трусиках, держа в руках босоножки со сломанным каблуком. Разорванная на груди майка была уже не пригодна к использованию. Одежда Марины же практически не пострадала. Только изжёванный мокрый топик, побывавший в роли кляпа вызывал подозрение, — Ну и как я в таком виде поеду?

— Ночь же, — успокоил ее Тим, — никто не увидит.

— Да уж... — Катя отряхнула волосы от листьев.

— Ладно, девочки, нам пора, — нервничал Тимофей, — угостите на дорожку пивом?

— А ты нахал, солдат! — округлила глаза Катя, — Ну глянь там, на заднем сиденье.

Марина зябко поежилась.

— Холодно блин! Кать, садись уже. Поехали.

— В следующий раз мы приедем с камерой, — на прощанье крикнула Катя в приоткрытую форточку.

Когда красные огни фар девятки скрылись за поворотом, в ночной тишине вдруг кто-то коротко свистнул. Мы Тимом невольно вздрогнули. За воротами части, в свете прожектора стоял часовой. Под низко надвинутой каской блеснула белозубая улыбка. Он жестом показал на поворот, где скрылась машина, а потом поднял большой палец верх. Конечно, в ночной тишине он слышал все крики из леса и понял в чем дело. Прожектор светил ему в спину, и разглядеть лицо было трудно. А он нас, наверняка узнал. Махнув на прощанье рукой, часовой показал нам на часы и, поправив на плече автомат, отошел от забора.

— И правда время уже дохрена! — сказал Тим, — побежали.

Мы как сумасшедшие рванулись к забору части. Время в запасе еще было, но чем черт не шутит. С нарушением устава у нас строго.

— Водки не было, — сказал Тим, выставляя перед заспанным коптером две бутылки пива.

Мы пробежали по взлетке и нырнули в свои кубрики. Я стащил китель. Весь бывший белым подворотничок был измазан грязной землей.

— Эй, жирный, — толкнул я спящего салагу.

— А? Что? — открыл он заспанные глаза.

— Хреново подшил, давай заново!