Последний танец. Часть 3

— Опера, театр, многие известные личности, царская семья. Есть отдельная папка, посвященная исключительно жизни и творчеству Шаляпина. Должен признаться, он мой кумир. Но есть и просто редкие старые снимки с изображениями неизвестных людей, о жизненном пути которых память давно рассеяна. Не хотите ли взглянуть? — говоря все это, он будто помолодел. Глаза приобрели небесный оттенок, чистый и ясный. Морщины на лбу разгладились, и все его лицо сияло.

— Фантастическая коллекция. — Проговорила я.

— Вы читали Стефана Цвейга?

— Он мне нравится. Но сравнивать вашу коллекцию с новеллой Цвейга я бы не стала. Ваша — настоящая.

— Соня... Спасибо вам. — Вдруг произнес Лев Семенович.

— Спасибо? За что? — не поняла я.

— Вы понимаете. — Сказав это, он как-то странно посмотрел мне в глаза, от чего я почувствовала, что по моей спине побежали мурашки. Повисла пауза, тишина начала давить, и тогда он, как ни в чем ни бывало, улыбнулся и спросил, указывая жестом на застекленную стойку, от пола до потолка заполненную папками: — Какой альбом вам показать? Что бы вы хотели увидеть?

— А у вас есть альбом с историей вашей семьи? — Мне было невыносимо интересно, каким он был в молодости, как выглядели его родители и другие родственники.

— Конечно, вы и в самом деле хотите взглянуть?

— О, если можно, конечно. Я не настаиваю... — Я немного смутилась, но он уже поднялся с дивана и двинулся в коридор. Вернувшись через пять минут, Лев Семенович держал в руках тяжелый и большой фотоальбом в кожаном переплете. От старости кожа кое-где выцвела и потерлась, но это придавало альбому какой-то таинственной значимости.

— Здесь самые последние снимки, после пятидесятого года. Можно сказать, что этот альбом почти полностью заполнен моими снимками, но тут есть и другие, давайте-ка посмотрим. — Кряхнутв, он тяжело опустился на диван рядом со мной и раскрыл толстый альбом. От его зеленоватых картонных страниц исходил какой-то неясный запах. Наверное, так пахнут очень старые вещи. На первой странице была помещена по центру большая овальная фотография какой-то женщины в полупрофиль.

— Это моя мама, Лариса Валерьевна, она была оперной певицей. Когда родилась моя сестра, она приняла решение оставить сцену и целиком посвятила себя нашему с Ниной воспитанию. Какой замечательной женщиной она была! Жаль, что она так рано оставила нас и отца, я тогда очень горевал по ней.

— Это случилось давно? — осторожно поинтересовалась я.

— Мне тогда едва исполнилось двенадцать, но я очень хорошо ее помню. А вот это мой отец — Лев Семенович перевернул страницу, и я увидела мужчину, очень похожего на него самого. — Семен Андреевич, профессор исторических наук. Мы с ним очень похожи, он, как и я, всю жизнь посвятил проникновению в то, что давным-давно утрачено. А это моя сестра, Нина... — Он показывал мне всех членов своей семьи, рассказывая об их жизни и о том, что все они давно умерли. Из его рассказа я поняла, что он, видимо, очень одинок. Черно-белые снимки все мелькали и мелькали, но интересовал меня лишь он сам, я хотела увидеть его молодым. Наконец, кашлянув, он показал мне карточку, на которой был изображен молодой темноволосый парень лет двадцати пяти. Невероятно красивое лицо, смелый открытый взгляд, полный уверенности. А волосы, так же как и сейчас, густой гривой зачесаны назад. На этом снимке был мужчина, похожий на льва. Встретив такого мужчину сейчас, я бы, несомненно, влюбилась.

— А вот это я. Тридцать пять лет назад, конечно, но еще вполне узнаваем. — Я оторвалась от фотографии и перевела взгляд на Льва Семеновича. Что с людьми делает время! Как неумолимо и безжалостно стирает оно с женских лиц нежность и красоту, а с мужских силу и страсть. Под маской усталых морщин все еще можно распознать ту уверенную силу, что сквозит на снимке юноши, которым когда-то был он, теперь уже пожилой и седовласый господин.

— Да, теперь уже не тот бойкий парень, как тогда. — Верно истолковав мой взгляд, он тихо засмеялся. В альбоме еще оставались страницы, но он захлопнул его и предложил выпить чаю. Я, конечно, согласилась.

На кухне было потрясающе просторно — вероятно, две комнаты объединили в одну, и теперь здесь столовая и кухонная зона. Лев Семенович начал было доставать приборы, но я остановила его:

— Хотите, я сама приготовлю?

— Я совершенно не имею ничего против, но я пью исключительно натуральный чай, который сам завариваю, предварительно составив букет. И потом, вы же моя гостья, так что присядьте и позвольте мне угостить вас замечательным напитком. Кстати говоря, этому рецепту меня научил один китаец. — Он раскрыл створки одного из деревянных шкафчиков, висящих на уровне его головы, и я увидела множество стеклянных круглых банок, наполненных разными сортами чая, сушеными фруктами и цветами. Все баночки были подписаны.

— Как здорово! Вы тоже любите натуральный зеленый чай? Я когда-то проходила обучение на чайного мастера, ну так, из интереса, для себя. Но с тех пор не признаю ничего, кроме натурального зеленого чая, собственноручно заваренного.

— В самом деле? — он развернулся и поднял бровь. — Ну, тогда я доверюсь вам, пожалуй. Заварите мне с жасмином, Соня.

Пока чайник на плите закипал и я, шурша сухими чайными листьями складывала их в глиняный заварной чайник, Лев Семенович поведал мне увлекательную историю о своем путешествии в Китай, где и пристрастился к зеленому и белому чаю. Наконец, чай был готов, и я не без удовольствия вдохнула его освежающий аромат, в котором тонкой нежной ноткой сладко отдавал жасмин.

— Ммм, очень, очень недурно. — Оценил мои умения Лев Семенович, отпивая из голубой фарфоровой пиалы.

— Я рада, что вам понравилось. — Ответила я. — Можно, я задам вам вопрос?

— Задавайте. — Он кивнул в знак согласия.

— Почему вы захлопнули альбом, не досмотрев его до конца? — я напряженно ждала ответа. Не перегнула ли я палку? Но он вполне добродушно ответил:

— Там дальше много снимков моей первой жены. Мне незачем пересматривать ее фото, я слишком хорошо ее помню.

— Вы сказали — первой жены... — Странное, неприятное чувство кольнуло меня. Неужели это ревность? Как глупо и смешно... Но мне стало очень неприятно после его слов о жене.

— Я был женат дважды. — Не догадываясь о моих мыслях, ответил он. — Тогда, в театре, вы видели меня с дочерью от первой жены. Со второй супругой у нас не было детей.

— А где сейчас ваша вторая супруга? — поинтересовалась я.

— По всей видимости, нянчит внуков где-нибудь в Германии. Если конечно они у нее есть. Она немка, и давно эмигрировала. Оба моих брака распались больше двадцати лет назад, и длились совсем недолго.

— Извините, я не хотела спрашивать лишнего, мне просто было интересно знать о том, как и с кем вы живете. — Я катала чайную ложечку по деревянной поверхности стола, смущенно опустив глаза. Вместе с тем, некое облегчение прокатилось волной во мне: больше двадцати лет назад — это давно!

— Не стоит извиняться. Мне, напротив, даже льстит столь пристальное внимание такой прекрасной особы, как вы. — Он засмеялся и встал из-за стола. — Идемте в гостиную.

Я проследовала за ним и оказалась в светлой комнате, заставленной утонченной светлой мебелью с темно-голубой обивкой. Тут стояло пианино, и я, кажется, начала понимать, зачем меня пригласили сюда. Мои догадки оправдались, когда Лев Семенович начал разговор:

— На прошлой неделе вы поразили меня своим музыкальным талантом. Я наслаждался вашей игрой, любовался вами, вашим единением с потоком звуков, что лились из-под ваших пальцев, сливаясь в чистую гармонию. Могу ли я просить вас усладить мой слух снова? Соня, сыграйте для меня. Я был бы весьма рад вновь услышать вашу игру.

Я согласилась, естественно. эротические рассказы В любом случае, отказать было неудобно. Усевшись за инструмент, я подняла руки и на мгновение ...