Интуиция (перевод с английского)

Моя нога давила на его гортань, а в правой руке я держал большой гаечный ключ.

— Глен, я... — начал он, а затем остановился, когда почувствовал, что моя нога давит сильнее.

— НИ ЧЕРТА, что ты можешь мне сказать, не имеет значения. У тебя есть три минуты, чтобы забросить свое дерьмо в свой чемодан и дернуть отсюда. И если я когда-нибудь увижу тебя снова, тебе лучше иметь пистолет, потому что я, блин, буду бить тебя до смерти.

Я отступил, и он медленно поднялся на ноги, издавая стоны и внимательно наблюдая за мной. sexytal.com Затем он повернулся и пошел в гостевую комнату, появившись через пару минут с чемоданом и портфелем.

В моей руке все еще был гаечный ключ, я держал входную дверь открытой и смотрел, как он загружает свои вещи в машину. Прежде чем он сел на место водителя, он сказал:

— Послушай, Глен, я действительно...

— Просто уезжай. — Я подождал, пока его машина исчезла из виду, затем повернулся и пошел в дом.

Я сделал себе напиток и почти час сидел один на веранде, потягивая его и наблюдая за звездами. Полагаю, я мог бы сказать «думал», за исключением того, что не уверен, что действительно много думал об этом.

Затем я поднялся наверх, вытащил Лори из ее одежды и уложил в кровать, а потом забрался рядом с ней. Удивительно, но через несколько минут я погас, как свет.

***

Я сидел на вернаде с моим кофе, когда вышла Лори. Она надела красивую синюю ночную рубашку.

— Извини, дорогой, — сказала она, — я не знаю, что случилось со мной прошлой ночью. У нас был такой хороший ужин, и я просто... не знаю, чувствовала себя измотанной.

— Это хорошо, детка. — Я осторожно опустил ее на колени и обнял. — Мы с Томом отнесли тебя в кровать.

Через несколько минут она вышла, чтобы выпить кофе и начать завтрак. Когда вошел я, она сказала:

— Что ты хочешь этим утром, может быть, яйца? И что, по-твоему, хотел бы Том?

— О, прошлой ночью ему пришлось уехать, — сказал я. Она удивленно посмотрела на меня.

— Ему позвонил кто-то из руководства, и он направился прямо в аэропорт. Я думаю, у него был ночной рейс в Нью-Йорк. Он просил попрощаться и сказать тебе спасибо за все.

Было весело наблюдать за ее лицом. Очевидно, Лори не знала, как реагировать. Наконец она просто сказала:

— Хорошо, по крайней мере, у нас было с ним несколько дней. тебе понравился его визит?

— Конечно, — сказал я. — А тебе?

Она отвела взгляд.

— Думаю да. Я имею в виду, он — твой друг, а не мой.

— На самом деле, — продолжала она, — я рада, что он уехал. Мне нравится быть вдвоем. — И она подошла, обняла меня и поцеловала.

***

После завтрака я поднялся и принял душ. Когда я закончил и вытирался, то закричал:

— Лори, ты можешь подойти сюда, детка?

Когда она вошла в ванную, я стоял голый, именно там, где был Том. Она просто посмотрела на меня в замешательстве, и я сказал:

— Подойди на минутку.

Я взял ее ночнушку за подол и поднял ее. А потом мягко толкнул ее на колени радом с ванной.

— Ну вот, — сказал я, — , почему бы тебе теперь не сделать мне минет?

Она долго смотрела на меня, а я в ответ — на нее, а затем ее глаза наполнились слезами. Она опустила голову и заплакала, сильно всхлипывая, уткнув лицо в руки.

И я просто позволил ей наблюдать, как мой член болтается перед ней. И когда она, наконец, начала успокаиваться, она подняла на меня влажное лицо и сказала:

— О, дорогой... Глен, я так...

— Тссс, — сказал я. — Ничего не говори, — и я осторожно потянул ее голову к своему члену. Она нерешительно двинулась вперед, слезы все еще текли из ее глаз, и взяла меня в рот.

А потом она сделала мне самый необыкновенный минет, который у меня когда-либо был. Он был медленным и любящим, и она не переставала смотреть на меня, не прекращая плакать, пока, наконец, не заставила меня кончить в ее рот.

И когда я притянул ее к себе и обнял ее, точно так же, как Том обнял ее, она опять начала рыдать, дрожать, и прошло еще минут десять или около того, как она успокоилась, прежде чем мы оба успокоились, стоя в ванной на коврике.

***

— Я не знаю, — сказал я. — На самом деле, я понятия не имею.

Мы сидели на веранде через час.

— Я знаю, что люблю тебя. И знаю, что хочу остаться с тобой. Но я не знаю, смогу ли. Смогу ли уехать утром на работу или в трехдневную командировку, не задаваясь вопросом, кто еще засунул свой член в твое горло или в пизду.

Она посмотрела на меня с красными глазами.

— Мне очень жаль, — прошептала она, уже, наверное, в двадцатый раз.

А затем добавила, более сильным голосом:

— Ничего подобного никогда раньше не происходило. НИЧЕГО! Это был Том, он... я не знаю.

— Да, он великолепен, — сказал я. — Он — секс-бог, и все женщины хотят его трахнуть, и ты ничем не отличаешься. Неважно, что ты замужем, а он — мой лучший друг, верно?

Я чувствовал, что снова серьезно злюсь. Я встал, схватил ключи и вышел из дома. Я бесцельно ехал и не возвращался до позднего вечера.

***

Потребовалась большая часть года, чтобы снова собрать все вместе. Год неловкого молчания, объяснений или извинений, встреченных холодными взглядами, гневных обвинений, встреченных опущенными глазами.

Я не ушел от нее. Я не бил ее и не угрожал, на самом деле, мы никогда даже не переставали заниматься сексом. Но это было чертовски не так — больше нет близости, больше не было любящих взглядов и поцелуев, не было слов любви, чувства безопасности вместе.

И не было никакого волшебства в том, как все стало лучше — просто потребовалось время. Лори нашла психотерапевта, чтобы заняться своими проблемами. Долгое время мне было неинтересно слышать то, что она выяснила, но примерно через четыре месяца мы немного поговорили об этом. Казалось, это помогает ей, но я не могу сказать, что все, что она мне рассказала, было очень полезным.

Примерно через две недели, после того как я его выбросил, Том прислал мне письмо. Я подумал просто выбросить его в мусорное ведро, а затем бросил в ящик стола. Я прочитал его несколько недель спустя. Ему было жаль, что он был эгоистичным и безответственным, он отнесся к Лори так же, как и к любой другой женщине, к которой его влекло, он был во всем виноват, она была хорошей женщиной и обожала меня. Ему ненавистна мысль, что он повредил нашему браку. Бла-бла-бла — трахни его.

Я передал письмо Лори и сказал:

— Может быть, ты захочешь это прочитать, — а затем вышел из комнаты. Позже в тот же день я увидел письмо, скомканное, в корзине для мусора.

Вообще-то, как-то незаметно мне стало лучше. Я помню, как однажды вошел в дом во время обеда, сразу после напряженного рабочего дня, и мне очень захотелось увидеть Лори и рассказать ей об этом. И я понял, что гнев, который я носил внутри себя, отчаянный гнев и желание как-то навредить ей в значительной степени исчезли. Дни прихода домой каждый вечер со стиснутыми зубами как бы незаметно прекратились.

Так что, у нас были несколько недель улучшения, а затем, по мере приближения праздников — опять довольно плохая. Я снова все время был напряженным, бродил с темным выражением лица и темными мыслями в мозгу, а Лори выглядела испуганной.

После нескольких дней этого и почти безмолвного ужина я сказал:

— Сядь со мной в гостиной.

Она сидела, глядя настороженно, готовясь к худшему, и я сказал:

— Я хочу, чтобы ты слушала, и не хочу, чтобы ты что-нибудь говорила. Особенно не хочу, чтобы ты смеялась, улыбалась или давали мне, чёрт побери, любящий взгляд, или твоих слов «понимаю», поняла?

Лори кивнула. Она выглядела так, будто едва дышит.

После долгой минуты я сказал:

— Меня это возбудило. В тот день, когда я увидел тебя, у меня член был таким твердым, что чуть не порвал мои штаны.

Я наблюдал за ней; она сидела очень тихо. Мы говорили об этом первый раз, о том, что я их видел.

— Я терпеть не могу то, что я видел, я имею в виду, что мне это чертовски НЕНАВИСТНО. Я хотел убить вас обоих, избить или задушить до смерти. Я был так ранен, так напуган. С тех пор я размышлял об этом тысячу... миллион раз. У тебя самое прекрасное тело, которое я когда-либо видел, и вот ты стоишь здесь, так сильно сосешь его, получаешь огромное удовольствие, доставляя ему удовольствие. И это не так — позволь мне это абсолютно чертовски прояснить! — это не то, что меня заводит, думать о тебе с другими мужчинами. Это была ты. Видеть тебя такой красивой, такой возбужденной.

Я остановился на некоторое время. А потом сказал:

— Если это означает, что со мной что-то не так, тогда пошла на хуй. Пусть будет так.

Она не двигалась и не меняла выражение лица. Я встал и ушел.

***

Следующие две ночи я спал в гостевой комнате. Мы практически молчали друг с другом. А затем на третью ночь Лори приготовила очень хороший ужин и подала необычное вино, которое нам обоим особенно нравилось.

— Я так благодарна за то, что ты сказал мне, Глен. И я надеюсь, что раз это произошло — это хороший знак, потому что ты начал чувствовать себя немного лучше, немного больше доверять мне.

Я кивнул. Она сказала:

— Тебя это смутило?

Я отвел взгляд и снова кивнул.

Лори подошла и встала передо мной на колени, положив голову мне на колени. Мы сидели так несколько минут в тишине.

Затем она подняла голову.

— Здесь нечего смущаться, — сказала она. Ее голос был удивительно сильным. — Я единственная, кто облажалась.

— Ну, — сказала она с гримасой, — там был Том. Но я — та, на ком ты женился, та, кто давал обещание. Это — на мне. И я никогда не перестану сожалеть о том, что я сделала, и мне так жаль, что я причинила тебе боль.

Она встала, взяла меня за руку и повела к лестнице.

— Иди и займись любовью со своей извиняющейся женой, Глен. Не просто трахни меня, займись со мной любовью и позволь мне показать, как много ты для меня значишь

Мы занимались любовью, и это было хорошо. Это было более чем чертовски хорошо. Я не закончил злиться, или страдать, или даже подозревать. Ну почти. Но моя интуиция подсказала мне, что мы с этим разберемся.