Пятница

прижался к ней и банка теперь холодила нас обоих. Свет я не включал, вечер ещё алел затухающим закатом, который вскоре перейдёт в светлую ночь. В этом сумраке терялись морщинки на её лице, но разгорались жадные глаза, губы потянулись навстречу моим губам. Банка пива выскользнула из-под слабо затянутого пояса халатика и ребром грохнулась мне на мизинец. Искры из глаз!

— О! Чёрт!! — взревел я, прыгая на одной ноге. Всё было бы ничего, если бы именно этим пальцем я существенно приложился намедни. Она заливисто смеялась, тыча в меня пальцем, а я не мог понять, — Что тут смешного?

— У тебя так смешно дёргался член! — она помахала ладошкой.

Я опустил глаза и попрыгал ещё. Действительно, забавно.

— Банка упала на сломанный палец.

— Бедненький. Вот здесь без холода не обойтись. Ложись, я приложу.

Я лёг, а она, стервочка, встала надо мной на четвереньки, открыв моему взору ничем не прикрытый зад. Палец ломило от приложенного холода, но я этого почти не чувствовал, поглаживая её ягодицы и капаясь в зарослях на промежности.

— Во, блин! До тебя без бульдозера не доберёшься. Лена, давай я тебя побрею?

— Не люблю я. Потом колется и чешется. Но если ты этого так хочешь? Я не против.

— Я сейчас! — сорвался я в ванную, забыв про боль в ноге. Взял свежую одноразовую бритву, ножницы, крем для бритья, плошку горячей воды. Поставил всё на прикроватную тумбочку.

— Я сейчас! — на кухне я сорвал со стола пластиковую скатерть и расстелил её на кровати. — Ложитесь, мадам. — Согнулся я в позе официанта с полотенцем через руку. — Рекомендую снять халат.

— Как ложиться?

— Попкой сюда, мэм — показам я на тумбочку. Она улеглась, и я включил бра.

— Какая у тебя лохматая зверушка. Ты как её зовёшь? Киской?

— Муж называл её «рыжиком».

— Милая, раздвинь ножки. Сейчас я твоего рыжика брить буду.

— Ты хоть на лобке чуток оставь, а то пойду с подружками в баню — заклюют.

— А что тут такого?

— Они у меня строгих нравов. Считают, что бреются только женщины лёгкого поведения, чтобы мандавошек не подцепить.

— Махровые они у тебя. Впрочем, это они больше из зависти говорят. Возьми меня как-нибудь с собой, и я их тоже побрею.

— Ну ты и кабелина! На старух позарился! Тебе что, моих девок мало, со мной в придачу? Сейчас оскопцую, — она схватила ножницы, — чтоб не повадно было на чужих смотреть.

— Есть старый анекдот.

«Встретились три мужика и завели разговор о женщинах.

«Ты каких любишь?» — Спросили у первого.

«Молоденьких. Они ничего не знают и сравнивать им не с чем»

«А я предпочитаю зрелых. Им ничего объяснять не надо. Сами всё сделают.»

«А я люблю пожилых, потому что они ебутся, как в последний раз.»

— Вот и твои подруги. Ты меня с ними познакомишь, по-вашему, и они станут своими. — Я забрал у неё ножницы, запустив пальцы в рыжие жесткие заросли.

— С тебя не убудет, охальник! — тяжело задышала она, почувствовав большой палец на клиторе.

Сначала я укоротил волосы, лишь на лобке оставив ворс подлиннее. Намазал промежность пеной и гладко выбрил большие срамные губы и чуть выше ямки начала щели. Выбрил паха и живот, оставив лишь небольшую трапецию густых рыжих с сединой волос. Бабка млела, так как я проверял чистоту бритья проводя по телу языком и губами.

— Готово! Можешь полюбоваться. — Протёр я промежность полотенцем, убрал из-под неё клеёнку и поставил между ног зеркало.

— Сколько живу, а вот так своей пизды не видела!

— Лена! Не хами. У тебя очень симпатичная ВУЛЬВА. Вот, сама смотри. — раздвинул большие губы и вызволил на волю малые губы, очень схожие с губами Софьи, такие же длинные, кучерявые, с тёмной бахромой по краю, но не такие мясистые. Я раскладывал и разглаживал их по сторонам, открывая розовую мякоть. — А какой клитор? Ишь любопытный, носик высунул. — Она от прикосновения охнула. — А это вход в копи царя Соломона. — Пальцы погрузились во влажную бездну. Она выпустила зеркало и растянулась на кровати. Пальцы нащупали ту точку, дразня которую членом я довёл её до оргазма. Вот и сейчас она вся затрепетала, нервно комкая простыню.

— Иди ко мне. Иди. Ну же!

— Нет, я не для того тебя выбривал, а для этого. — И я припал к клитору, вобрал в рот всю её вульву. Посасывая и покусывая её мякоть, я не переставал работать пальцами во влагалище.

Она извивалась и всё тянулась к моему члену. Я встал над ней на четвереньки, так, чтобы она могла дотянуться до члена и взять его в рот. И мы слились в позе, которую почему-то называют «валетом», для гомиков, наверное, или, что правильнее «поза 69». На сей раз она не зажимала рот, а пыталась просунуть член в глотку, давилась, плевалась, шумно дышала и снова заглатывала. Интересно, когда она давилась её влагалище сжималось и ей видимо это нравилось? С чего бы я снова и снова совал себе елду в глотку. Наконец и я почувствовал, что плавно подхожу к кульминации. В рот я кончать не хотел, всё-таки минет она делать не умела, хоть и старалась, Влагалище у неё было широковато для меня. И я решил, что попробую освоить её зад. Но когда я попытался проникнуть туда пальцем, она бурно запротестовала. — Нет, не надо, я не могу, нет. — И в таком духе. Только много позже я понял причину столь бурного отказа. Причина вполне тривиальная в её возрасте, о котором я в тот момент забыл, — геморрой, как не прискорбно.

— Нет, так нет. Давай сюда своего рыжика. — Позиция «раком», причём здесь рак, меня приятно удивила. Я думал попасть в тоже широкое устье, где не дотянуться до берегов, однако берега оказались рядом и усердно тёрлись о мою головку, не только сверху, но и по бокам. Подыгрывая мне, она двигала бёдрами, хватала влагалищем член. Я уже был на вершине.

— Залей меня, ну же, скорей, У-УУУУ!!

Мы кончили вместе. Бурно. Яростно. И обессиленные повалились на кровать.

— Это пиздец! Что ты со мной, мальчишка, делаешь!

— Сама говоришь — ебу.

— Не-ет! Это определение уже не подходит. — Она устроилась у меня на руке. — Понимаешь, в Советском Союзе действительно не было секса. Не было ни сексуальной культуры, ни сексуального воспитания. Всё, что мы, молодые, об этом, узнавали во дворах и из источников отнюдь не достоверных. Всё было искажено. Парни думали, что он кончил, то выполнил долг. Женщины зачастую даже не подозревали о существовании оргазма. Замужем, поначалу, мне было приятно, но не более. Был у меня в жизни один короткий бурный роман, когда я впервые испытала оргазм и готова была бежать за этим мужчиной на край света. Но у нас были семьи, а разводы тогда были чуть ли не преступлением, и мы расстались. Я пыталась испытать тоже с мужем, но... Не будем о грустном. Вскоре он погиб, царство ему небесное. Были у меня после него мужчины, но оргазма я больше ни с кем не испытывала. Думала, всё старая стала, климакс. И вот ты. Пришёл и сразу выебал до бесчувствия, до дрожи в коленках, до судорог в животе, до оргазма. Я так благодарна тебе, что ты позвал меня к себе. Ты правда хотел меня?

— Нет, что ты. Я просто хотел тебя побрить.

— Ах ты гадина! — она вскочила на меня и начала колотить кулаками по груди. Её груди смешно подскакивали, и я засмеялся, помахивая ладонью, как она, когда смеялась на моим прыгающим членом. Глянула на себя и рассмеявшись упала мне на грудь. — Сволочь, ты. Сволочь. Что с честной женщиной сделал?

Она полежала на мне ещё немного и вдруг подскочила.

— Так, а пиво где? Согрелось уже, наверное. Нет ещё холодное. Так я вот о чём. Жребий брошен. Крутнули бутылочку. И... Угадай на кого пал выбор фортуны?

Я пожал плечами. — А чёрт его знает. Мне всё равно. Они все у тебя чудесные.

— Представь себе, на Любу! Надя стала возмущаться, что мол мала ещё в такие игры играть. А та, ссыкуха говорит, что мол начнутся у неё скоро месячные и всё, кончатся её игры. И тут она права. Старшие-то спиральки себе понавтыкали, у Софьи климакс, а Любе как потом предохраняться? Таблетками травиться? С презервативом совсем другие ощущения, не чувствуешь близости. Это у меня так было. Толи дело живой тёплый и струя горячей спермы... Да, так ты смотри не слишком девку-то дери.

— А я ещё и Надю с собой возьму, пусть дочку свою блюдёт.

— А я надеялась ты меня в смотрители возьмёшь.

— Возьму. В другой раз. Ты же в жеребьёвке не учувствовала? Нет. Значит можешь выступать вне конкурса. Только не дразни гусей. Они на тебя после сегодняшнего в обиде будут. Да, и когда будешь возвращаться от меня съешь лимончик.

— Зачем это?

— А то уж больно лицо у тебя счастливое.

— Дурак! Да, я сегодня счастливая!

— Может поспим, а то скоро рассвет?

— Спи. — она прижалась, положив голову мне на грудь.

Сквозь сон я почувствовал какое-то шевеление, очнулся, вспомнил, почему я не один и хотел было снова уснуть, но шевеление повторилось, но с двух сторон. Я открыл газа.

— Люба, ты что тут делаешь?

— Сегодня моя очередь. Жребий пал на меня. Вот я и пришла.

— Мы договаривались, ночь через ночь. А ты с утра припёрлась!

— Так сегодня выходной день и ты не возвращаешься с работы, поэтому и с утра.

— Предположим. Тогда, где обещанная еда.

— Сейчас принесу. У меня всё готово. И даже на тебя, БаЛена. — она соскочила с кровати и в чём мать родила убежала на кухню.

— Не выдержала, чертовка. Ну, что с ней делать?

— Чего тут думать? Позавтракаем и будем делать то, зачем пришла.

Люба вкатила столик на колёсиках. Яичница с кусочками гренок, помидором, луком и салом. Кофе и круассаны. Кроме яиц и батона из этого набора у меня дома ничего не было.

— Неплохо. Неплохо.

Мы сидели на кровати и молча завтракали.

— Спасибо. Вкусно. Сама готовила?

— Все спят ещё. Да и что тут готовить?

— Ну иди сюда я тебя поблагодарю. — я полез на кровать. — Надеюсь, Лена, ты не будешь возражать?

— Нет. Что ты. Я своё уже получала. — хоть в её голосе с слышалась досада, но она ничем её не проявляла.

— Ба, правда он чудо? Он сколько раз тебя... ну любил?

— Всю ночь, девочка, всю ночь.

— А ты кончала?

— ОЁ! Ещё и как!

— А ты с нами останешься?

— Зачем? Я в жеребьёвке не участвовала.

— Да ладно! Оставайся, мне поможешь.

— Сама справляйся, коль вызвалась стать любовницей, мне тебя учить нечему. Ладно я пошла. Телефончик свой я тебе Саша записала, на всякий случай. Вдруг в баньку захочешь.

— Издеваешься?

— Нет. Я абсолютно серьёзно.

— Ладно. Спасибо за приглашение.

— Ну, я пошла. Не обижай внучку.

Она грустно улыбнулась, подхватила халатик и скрылась за дверью.

— Классная у меня бабка, правда?

— Да, замечательная. Ты зачем так рано пришла? Я бы мог её еще разок... облюбить.

— Ну и любил бы. Я же не мешала?

— Ладно проехали. Залезай под мышку, драная ты обезьяна.

— Почему драная понятно. — копошилась она, прижимаясь ко мне, — а почему обезьяна?

— Скачешь как заведённая.

— А-а. Тебе пососать? — её рука уже играла с членом.

— Нет. Пожалуй, принеси водочки, а то после вчерашних возлияний голова не на месте.

После рюмочки в голове отпустило, но снова захотелось спать.

— Какой ты скучный сегодня!

— Просто я не выспался.

— Ты спи, а я сама буду тебя... с тобой любиться.

— Валяй. — бросил я и вытянулся на спине.

...

Пятница кончилась. Началась суббота.