Уникальная коллекция. Часть 2: Аперитив

Для этого ей пришлось на мгновение оторвать руку от подлокотника необычного кресла. Рука показалась тяжёлой, и её тут же захотелось положить обратно. За те несколько минут, что Марина сидела в этом кресле, оно каким-то неведомым образом завладело ею, обольстив такими гостеприимными объятиями, что казалось, по своей воле она никогда его уже не покинет.

— Алекс, простите мой вопрос... Но почему и Вы, и Марк всё время носите эти перчатки?

В ответ он молча снял одну и продемонстрировал девушке свою правую кисть. На ней было всего четыре пальца — мизинец отсутствовал. Это могло походить на последствие какой-то травмы, но он показал и свою вторую кисть, на ней тоже отсутствовал мизинец.

— Но как же так?... И у Марка так?..

— Да.

— Но почему? Вы что, из Якудзы все, что ли?

Алекс на секунду задумался...

— Нет. Члены этого мафиозного клана по тем или иным причинам отрубают себе фаланги. Но и я, и Марк, мы уже такими родились. Посмотрите — у меня нет никаких шрамов от ампутации.

— Вы... родственники? Это что-то генетическое? — Сделала Марина логичное предположение.

— Нет, мы не родственники. Но Вы правы — это изменение генетическое.

— Тоже эксперимент?

— Нет. Это было сделано вполне осознанно и целенаправленно. Наши антропологи пришли к выводу, что мизинец нам больше не нужен. Он самый слабый и самый маломобильный палец на руке. Более того, из-за него и другие пальцы, особенно безымянный, тоже утратили значительную часть своей функциональности, так как лишние мышцы и сухожилия, которые управляют мизинцем, мешают и притесняют остальные.

В доказательство преимущества Алекс продемонстрировал Марине неожиданную подвижность пальцев на своей кисти. Каждый из них мог сгибаться и разгибаться очень быстро, чётко и независимо от остальных.

Марина попыталась выполнить то же самое, но её пальцы, как и у всех людей, имели ограничения по амплитуде движения, и когда она сгибала, скажем, средний палец, он тянул за собой указательный и безымянный. У Алекса же такого не наблюдалось.

— Но на перчатке ведь пять пальцев. Вы носите их для маскировки?

— Всё верно, чтобы не привлекать внимания и никого здесь не шокировать.

— Вот это да... — удивилась Марина, — и Вы добровольно на это согласились? Я имею в виду всех таких же, как Вы.

— Никто не спрашивал нашего разрешения. Эти изменения были внесены централизованно в наш генофонд много столетий назад.

— Столетий?!!

— Да. И это далеко не единственное изменение в нашем генофонде. Некоторые из них имели весьма отложенные во времени и настолько катастрофические последствия, что теперь наша раса стоит на грани вымирания.

— Ваша раса?... — уже как-то оцепенело продолжала задавать вопросы Марина.

— Я, видимо, не точно выразился. Мы с Вами, несомненно, принадлежим к одной расе. Но я, как и все мои соплеменники, был подвергнут необратимой генетической модификации, которая теперь поставила нас на грань гибели. Вы, Марина, представляете тот же вид и ту же расу, что и я, но ещё чистую, не испорченную необдуманными искусственными изменениями.

— Но как отсутствие мизинца может привезти вас всех к гибели?!

— Нет, мизинец здесь ни при чём. Это, можно сказать, даже было довольно удачным решением. Чего нельзя сказать о других, с позволения сказать, «улучшениях».

— Например?..

— Их несколько. Но то, что привело нас к значительной деградации и поставило на порог физического исчезновения, заключается в полном купировании полового влечения мужчин и женщин друг к другу. Считалось, что из-за этого прямо или косвенно принимается слишком много неверных и нерациональных решений. Вместо того, чтобы решать вопросы, в том числе и глобальные политические, конструктивно и мирно, люди, обуреваемые страстями и управляемые гормонами, вели себя порой неадекватно, провоцировали друг друга и сами поддавались на провокации.

— И что же они сделали? Кастрировали всех подряд, что ли?

— Почти. Это не было ни кастрацией, ни стерилизацией в физическом смысле этого слова. Физиологически половая функция не нарушена. Просто из нашего психотипа был удалён поведенческий императив, направленный на продолжение рода.

— Погодите, разве такое возможно? Ведь, как я слышала, это чуть ли не основной инстинкт для человека! Даже кино с таким названием было...

— Вот именно — инстинкт, то есть то, что диктуется природой, гормонами и звериными позывами, но не разумом. Я этого не застал, всё произошло десятки поколений назад, но известно, что после бури скандалов и протестов это решение удалось, всё же, воплотить в жизнь на всемирно-законодательном уровне.

— И с тех пор больше никто не протестует?

— Не сразу, но со временем всё затихло. Люди успокоились, во многом на практике подтвердив, что, не имея полового влечения, уровень взаимной агрессии упал практически до нуля.

— Но ведь это и было целью, разве нет?

— Всё так, но побочные эффекты оказались чудовищными... — Алекс осёкся на полуслове, уставившись в папку, что была у него в руках.

— Бедненькие... И как же вы размножались все эти десятки поколений? — Нарушила Марина возникшую паузу.

— Путём искусственного тиражирования генетических материалов.

— То есть, никакого секса и даже искусственного оплодотворения?!

— Нет. Вместо вынашивания ребёнка в утробе женщины, гораздо эффективнее и надёжнее делать это в специально созданном инкубаторе. Этот способ известен давно и хорошо себя зарекомендовал. Он позволяет, помимо всего прочего, ежесекундно следить за здоровьем эмбриона и очень точно управлять характером, наклонностями и физическими данными будущего человека.

— Ну, и что же теперь? В чём катастрофа-то? С Ваших слов, всё должно быть замечательно!

— Нет. Всё совсем не замечательно. Люди, уже много поколений подряд рождаются только, как у вас принято говорить, из пробирок. И только недавно стало понятно, что в нас вместе с тем самым «основным инстинктом» стёрли ещё и многое из того, что делало нас людьми.

— И что же это?

— Трудно описать одним словом... Но когда у человека отобрали страсть, как таковую, он стал стремительно утрачивать интерес к жизни, и даже само желание жить. В нашем обществе нет недостатка ни в чём: ни в ресурсах, ни в технологиях, ни в возможностях всё это развивать и использовать... Но почти не осталось тех, кто был бы заинтересован в движении вперёд... да вообще хоть в каком-то движении. В вашем обществе есть поговорка: «секс — двигатель прогресса». Как бы глупо и примитивно это ни звучало, но на самом деле это оказалось чистой правдой. Понимаете, что я имею в виду, Марина?

— Да... Грустно всё это!... Но раз ваши учёные такие продвинутые, не могут ли они найти какой-то выход из сложившейся ситуации?

— Коварство ситуации заключается в том, что проявились эти последствия не сразу. Спустя несколько поколений стала массово проявляться апатия, отсутствие мотивации к самосовершенствованию, хотя именно этот мотиватор всегда считался одним из ключевых. Никто сразу не увязал это с недавно внесёнными изменениями в наш генотип. Дальше всё становилось только хуже и хуже... Если нет желания мужчин и женщин нравиться друг другу, обольщать и соблазнять, зачем хорошо выглядеть, следить за собой, своим телом и даже интеллектом?... Зачем чего-то добиваться в жизни? Мы стали деградировать и умственно, и физически. И если это не остановить, мы обречены.

— И теперь Вы — один из тех, кто хочет это изменить? Но каким же образом?

— Сначала мы пытались, согласно сохранившимся записям, восстановить стёртую когда-то генетическую информацию. Пробовали восстановить синтез необходимых белков и гормонов. Но тот самый пресловутый и давно известный вам тестостерон, например, при искусственном повышении его уровня, только провоцировал агрессию, но ни малейшего признака влечения к противоположному полу не вызывал. Он способен лишь ...  Читать дальше →