Стас — лоботряс

ещё, сильнее, сильнее!! Ой, бля, да, да, да!! Долби мою жопу сильнее, ещё сильнее!!!
Я старался как мог, буквально впечатав Юльку с Лёхой в диван! Мой член легко входил до упора и выходил наружу, фрикции становились всё быстрее и быстрее! Сквозь тонкую перегородку я чувствовал лёхин хуй, наши волосатые яйца соприкасались при глубоком погружении. Наташа сидела в другом углу дивана и отчаянно мастурбировала, глядя на нас. Тут я почувствовал как Юля крепко сжала сфинктер и забилась в конвульсиях, кончая и дико крича:
— Ай, блядь, кончаю, заеби-и-и-и-сь!!!

Она в изнеможении рухнула на потное лёхино тело и расслабилась. Я сделал ещё несколько глубоких движений внутри её жаркой дырочки и бурно излился внутрь. Подождав когда член немного опадет, я вынул его с чавкающим звуком наружу. Картина передо мной была что надо: шикарная девка с широко разведёнными ногами лежит на парне. Из её занятой членом пизденки сочится сперма, так же как и из раскрытого ануса.
Тут я замечаю, что Наташка прерывает свои движения и испуганно смотрит мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу, что за зрелищем соития Лёхи и Юли наблюдаем не только мы с Наташей, а ещё одна пара глаз. Красных от злости глаз Стаса!

— Ну что, сукины дети, решили тут за мой счёт поебстись на халяву?! — пьяным голосом зарычал он, хватаясь за непочатую бутылку шампанского.
— Ладно-ладно, Стас, успокойся! — стал уговаривать его я.
— Только без глупостей! — прокричал только что заметивший Стаса Лёха.
— А-ХА-ХА! — захохотал Стас, — Без глупостей, значит, да?! А ебать мою бабу во все дырки не спросив меня, это вам не глупости, значит, да?! Щас я вам покажу весёлые поебушки на халяву! — и ударил бутылкой об стену.

Бутылка с громким хлопком разлетелась вдребезги, образовав на полу пенную лужу с осколками зелёного стекла. А вот в руке у Стаса осталась «розочка», и розочка эта смотрела в сторону разомкнувшейся уже пары на диване. Стас дернулся вперёд, от чего девки громко завизжали. Я схватил первое что попалось под руку — длинную палку твёрдой колбасы и ударил ей Стаса по руке. Он выронил розочку и я повалился вместе с ним на пол, в лужу шампанского. Девки с визгом похватали свои шмотки и выбежали в чём мать родила из комнаты. Я заломил Стасу руку и держал его на полу лицом вниз. Тут подоспел Лёха и мы перетащили голое брыкающееся тело на диван, пока оно не успокоится. Я оглядел комнату: полный бардак. В луже, помимо забытого девками в спешке нижнего белья, виднелось большое красное пятно, похожее на кровь. И тут я почувствовал боль в правом бедре. Я взглянул на него и обнаружил большой осколок стекла, глубоко засевший в окровавленной ноге.

* * *
«Хорошо, что артерию не задело», — думал я сейчас, почесывая через штанину оставшийся шрам. Это потом, после дембеля, я буду красиво дуть в уши девкам, что это пуля чеченского боевика, а тогда мне было не до смеха. На медосмотрах в санчасти приходилось врать про неаккуратное обращение с лопатой в кочегарке, а военврачи делали вид что верят.
Мои воспоминания прервал жалостный, сквозь слёзы, голос Лены:
— Ну пацаны, ну пожа-а-алуйста, ну отпусти-и-ите!... Я же вам ничего плохого не сделала-а-а!
Действительно, нам с Лехой она ничего плохого не делала, но Стас был неумолим. Он уже расстегнул ширинку и вытягивал ремень из джинсов со словами:
— Захлопни пасть, тварь, если жить не надоело! А теперь становись раком, жопой к нам, учить уму-разуму тебя будем!

* * *
Лену эту мы с Лехой вживую видели впервые, но были о ней давно наслышаны. Стас учился с ней в одном классе все десять лет школы. Они начали дружить то ли с седьмого, то ли с восьмого класса, но всё ограничивалось лишь хождениями под ручку и робкими поцелуями. Хотя других он ебал регулярно. «Откупорил» он её лишь на выпускном, да и то не помнил как, из-за количества выпитого. Он потом подозревал, что она и не целка уже была, и что не только он её «распечатывал», но доказать ничего не мог. Вообще, он был дико ревнив, не позволял Лене лишнего шагу ступить без своего ведома, хотя сам любил расслабиться в пьяной компании под гитару с какой-нибудь глупой малолеткой. Но это, как он говорил, просто шалавы для сброса напряжения. А к Ленке у него были «настоящие чувства», она была его музой, ей он посвящал свои песни! В армию она его провожала с крокодильими слезами, они долго обнимались на перроне, а Ленка потом бежала за уходящим поездом и кричала: «люблю!» Ну, по-крайней мере, он так рассказывал, а травить байки Стас умел!

Стас реже двух раз в неделю получал от неё любовные письма, в них она также вкладывала свои фото, и мы всей ротой тайно завидовали ему — какая же всё-таки она у него красавица и спортсменка! Я даже тайком спёр у него одну, там где она на соревнованиях по волейболу, стоит и улыбается, эротические истории sexytales в спортивной форме и с мячом, и дрочил на неё после отбоя. Стас тоже писал ей письма. Даже не письма, а целые поэмы! Наш художник, Вася Малыгин, поднимал неплохие ништяки, разрисовывая его писанину разными розочками, сердечками и купидончиками. Ну, и фоточки Стас тоже слал. Вот он у вертолёта, вот возле БТР-а, вот на стрельбище с РПК-74 в руках, а вот и с ракетной установкой «Тополь» на заднем плане. Будто мы не в задрипанных РВСН служим, а в спецназе, не меньше.

Но письма от неё приходили всё реже и реже, становились всё тоньше и тоньше, фото она уже не присылала под разными предлогами, хотя Стас и уговаривал её как мог. И вот за две недели до дембеля пришло самое тоненькое, всего с одним фото. А на фото она в свадебном платье, под руку с улыбающимся здоровяком, с букетом в руке и тоже улыбается. И подпись сзади: «У меня теперь другой. Прости. « Хорошо, что мы тогда уже давно служили в котельной, и оторваться Стасу было не на ком, особенно после той памятной пьянки. Он просто тихо бухал и что-то зло бубнил себе под нос, сжимая кулаки до белых костяшек, но рук не распускал. Да и мы его лишний раз не беспокоили. Работу он тоже всю забросил, но у нас уже были «духи» на подмену, так что справлялись и без него.
Вернувшись домой и маленько оклемавшись после горького запоя, он устроился на хорошую работу и вроде бы успокоился на какое-то время. Даже в институте восстановился. Но спустя ещё месяц, выпив для храбрости бутылку портвейна, он завалился к молодожёнам домой на разборки.

Правда, муж у Лены тоже оказался не робкого десятка, да и триатлонистом и трезвенником к тому же, плюс ещё и без чувства юмора. Так что Стас ещё долго лечил сломанные челюсть и нос. Но в ментовку не обращался, не таких он понятий. И вот у него созрел план мщения, в котором он решил задействовать нас с Лехой, естественно не бесплатно. Он сообщил нам маршрут и график её передвижений. И вот я сижу за рулём своей старенькой «девятки» и жду, когда Лёха под предлогом неотложной помощи человеку, заманит её к нам в ловушку. Стас тем временем прячется в кустах неподалеку. Выпил он немного, пару рюмок водки для смелости, так что запороть всё не должен был. И вот из сумерек показались две фигуры: одна широкоплечая, среднего роста, взволнованно жестикулирующая, а вторая элегантная, стройная, спешащая первой на помощь. Вот они уже совсем вплотную приблизились к машине, уже прошли немного мимо, когда я увидел в зеркало заднего вида, как из кустов выскочил Стас и накинул Лене мешок на голову, как он связал ей руки за спиной, как они с Лехой скрутили её и поволокли в машину. В салоне она повела себя на удивление спокойно и, спустя несколько минут езды, начала нас спрашивать сквозь мешок, стараясь говорить спокойным тоном:

— Кто вы такие и что вам от меня нужно?
— Просто поговорить.
— Стас, это ты?!
— Да, я.
— Что ты хочешь от меня?
— Я же сказал, просто поговорить.
— Мы уже обсудили все вопросы.
— Там твой сраный муж вмешался, а я хотел наедине.
Тут в разговор встрял я:
— Все, приехали.

Мы вышли на пустыре, рядом с серым ...  Читать дальше →