Эликсир

Прошлым летом я работал инструктором по общефизической подготовке в спортивном лагере, принадлежащем местному Институту физкультуры. В мои обязанности входило проводить тренировки и ежеутренние разминки. После обязательной пробежки по территории студентам полагалось некоторое время посвятить занятиям на перекладине, брусьях или тренажёрах на свежем воздухе.

Тем утром парни обступили турник и на спор выясняли, кто сможет больше раз подтянуться. Девушки крутили обручи, ходили по бревну и делали упражнения из комплекса, которому я их до этого научил. Моё участие здесь не требовалось, поэтому я, сидя на скамейке под деревом, не спеша заполнял журнал тренировок.

Внезапно тихую идиллию нарушило беспокойное щебетание девчонок. Подняв взгляд, я увидел, что они все столпились около гимнастического бревна. Бросив журнал на скамейку, я мгновенно подорвался и побежал смотреть, что случилось.

Оказалось, одна из девушек оступилась и грохнулась с не очень-то и высокого спортивного снаряда. Она сидела на траве, морщилась и потирала рукой лодыжку.

— Лик, тереть бесполезно, холод надо приложить! — Советовал кто-то из окружающих.

— Та-а-к!... Упала? — Уточнил я.

— Угу, — кивнула девушка.

— Болит? Встать можешь?

Она попыталась встать, но тут снова рухнула на траву. Тогда, не мешкая, я подхватил её на руки и потащил в медицинский корпус. С нами увязались несколько её подруг и кто-то из парней. Мне давно не доводилось носить на руках молодых девушек, и Лика сейчас почему-то казалась лёгкой, как пушинка. Она держалась одной рукой за мою шею, другой пыталась дотянуться до своей пострадавшей ноги.

Корпус — это громко сказано! На самом деле это был лишь небольшой домик с двумя комнатами, одна из которых была выделена под изолятор. Вторая была чем-то вроде смотровой. Я аккуратно уложил пострадавшую на кушетку. Фельдшер осмотрел лодыжку и покачал головой.

— Смотри-ка, всего несколько минут прошло, а уже отёк начался. Как бы перелома не было, в травмпункт тебе надо!

— Не, не надо! У меня сто раз так было! Подверну ногу, она отекает — как у слона становится — а потом всё так же быстро проходит.

— Я бы скорую вызвал. Зачем нам такие неприятности? — Обратился ко мне медик.

— Не надо скорую! Я просто отлежусь сегодня денёк, а к вечеру уже бегать буду! Вот увидите!

Но я не внял её возражением и кивнул фельдшеру. Тот сразу пошёл звонить. Скорая приехала, как и полагается, часа через полтора. Врачи сказали, что в местном травмпункте рентгеновский аппарат давно сломан, и придется ехать в больницу, в райцентр.

Белая газель с двумя красными полосами удалялась по грунтовке от ворот лагеря. По настоятельной просьбе Лики мы не стали сообщать её родственникам о случившемся. Ей было восемнадцать лет, и она была вправе сама принимать такие решения.

Ближе к вечеру мы с начальником лагеря позвонили в больницу, чтобы справиться о состоянии пациентки. Трубку взял сам заведующий отделением травматологии и объяснил, что никакого перелома нет, и состояние пациентки более, чем удовлетворительное. Ещё он сказал, что больница переполнена и попросил, по возможности, забрать девушку сегодня же до конца дня.

— Поймите правильно: у меня нет ни одной свободной койки! — Прокричал он в трубку ещё раз уже после того, как мы распрощались.

— Чё делать будем? — Спросил меня начальник лагеря.

— Ехать за ней надо! Сама он сюда не доберётся, а до города — вообще сто сорок километров!

— Ехать... На чём ехать? Машины у нас нет, а такси сюда не поедет, по нашим-то ухабам...

— А далеко? — Зачем-то осведомился я.

— Двенадцать — туда, двенадцать — обратно...

Мы оба крепко задумались и стояли молча какое-то время. И вдруг меня осенило:

— А что это за агрегат там, у ворот три дня уже стоит?

— А, Уазик-то?... Так это председатель совхоза ко мне в гости приезжал. Стал уезжать, а она у него не завелась — аккумулятор сдох. Позвонил кому-то, за ним приехали. А это чудо, сказал, потом заберёт.

— А если я заряжу и заведу?... Он разрешит за Ликой на нём скататься? — С надеждой в голосе спросил я.

— Гм!... А давай у него спросим... Ключи-то как раз у меня, он их так в машине и забыл...

Чтобы не терять времени, я пошёл снимать аккумулятор, а начальник стал получать у своего приятеля разрешение на то, чтобы воспользоваться машиной. Эти аппараты мне были хорошо знакомы. В последний год армейской службы я возил на таких средние офицерские чины, поэтому матчасть знал как свои пять пальцев. Уже через десять минут я подключал провода к клеммам переносного бензинового генератора, который имелся в лагере на случай обесточки.

Конечно же, председатель не пожалел своей машины ради такого благого дела, как привезти девушку из больницы. Солнце клонилось уже к горизонту, и времени терять не хотелось. Покормив батарею максимально допустимым током всего лишь каких-то часа полтора, я вернул её под капот и поехал в райцентр.

* * *

Лика с эластичным бинтом на ноге сидела справа от меня. По её словам, нога почти не болела уже. Девушка сначала сетовала на наше с начальником лагеря мужское упрямство, не позволившее нам поверить её словам о несерьёзности травмы. Я оправдывался, как мог. Потом мы тряслись по извилистой грунтовке, непринуждённо беседуя о том, о сём...

Ещё отъезжая от лагеря, я увидел, что на приборной доске горит красная лампочка, сигнализирующая о том, что заряд в аккумулятор не поступает. Это означало, что неисправен генератор, и что питание всей бортовой электросети идёт от батареи. Полностью заряженного аккумулятора хватило бы километров на сто пути, однако это был точно не мой случай.

Когда позади была уже почти половина обратной дороги, стало совсем темно. И тут я допустил роковую ошибку — опасаясь влететь в какую-нибудь яму, я включил фары, хотя понимал, что батарея на пределе. Буквально через пару минут стрелка вольтметра угрожающе поползла к критической отметке в восемь вольт. При таком напряжении система зажигания давала очень слабую искру, двигатель стал нещадно троить и уже еле тянул даже на второй передаче.

Несмотря на то, что я давно погасил ближний свет, очередной небольшой подъёмчик преодолеть нам не удалось. Несколько раз обиженно кашлянув через глушитель хлопками несгоревшей топливной смеси, двигатель остановился. Всё, что мне удалось — это, двигаясь накатом, вырулить на обочину, чтобы не оставлять в ночи на дороге не обозначенную светом машину. Попытки снова запустить двигатель ни к чему не привели — сил в батарее не осталась даже на то, чтобы провернуть стартёром коленчатый вал.

— Сломались? — Спросила Лика, глядя мне в глаза.

— Боюсь, что так...

— А далеко нам ещё?

— Да километров пять-шесть, не меньше!

— А может, подтолкнём?... — С надеждой в голосе спросила девушка.

— В нём полторы с лишним тонны, один я не справлюсь. А из тебя, да ещё и с больной ногой, «Тяни-толкай» тот ещё!

— А если с горки задним ходом? Вдруг заведётся?... — Не сдавалась Лика.

— Темно, в кювет можно улететь. Но даже если удастся каким-то чудом завестись, мы всё равно не проедем и километра. Поверь мне, я эти «примусы» хорошо знаю.

— Тогда пешком?

— Придётся... Стой! Так у тебя же нога болит!..

— Ничего, доковыляем как-нибудь...

Я взял Лику под руку, и мы побрели по тёмной дороге в сторону нашего лагеря. Она хорохорилась, но я видел, что она заметно хромает. Каждый шаг давался ей всё труднее. Мы не прошли и пятисот метров, как она попросила о передышке.

— Слушай, может, я тебя на руках понесу? — Предложил я.

— Да нет... Не стоит... Я дойду! Сейчас передохну немножечко только.

Мы стояли, я вглядывался в темноту, непонятно, что высматривая. Небо было ясным, но Луна куда-то ...