В объятиях Стокгольмского синдрома
Страница: 1 из 4
Я сидел на стуле и смотрел на девушку, лежащую у стены камеры.
— Как вас охраняют? Есть ли жалобы? — насмешливо спросил.
Энн Маскони слегка двинула плечом, но не встала со своей импровизированной постели и ничего не сказала. Ее худенькое плечо, торчащее из-под одеяла, было расцарапано и покрыто синяками. С тех пор, как она здесь очутилась, она исхудала килограмм на десять, наверное.
Ей был 20й год, и вряд ли она была в чем-то виновна, но в одном точно — она была дочерью предателя. Предателя Готенгора Маскони, который два месяца назад открыл инопланетным захватчикам вход в Земную атмосферу. И понеслось — бескровные белёсые монстры с большими головами и щуплыми тельцами, восседая за рулем огромных кораблей, уничтожили Землю почти дотла.
Но Совет Защиты во главе со мной успел дать им отпор на небольшом клочке земли, когда-то бывшим Калифорнией. Предатель сбежал, бросив свою семью на Земле, на одну из смежных галактик, и сейчас нам донельзя как хотелось узнать, где была его тайная резиденция.
Из двоих дочерей и одной жены уцелела только эта юная особа. Остальные сразу же наложили на себя руки. Да, была еще и любовница, и ей оказали поистине королевский прием в казармах, пустив по кругу.
— Я не понимаю твоего упрямства, девочка. Отец, как видно, не торопится за тобой. Что тебе до политики? Назови только варианты, где может быть твой папашка, и все, мы тебя отпустим.
У Готенгора была своя логика, зачем он предал землян. Он считал, что рано или поздно мы все равно сдадимся, и хотел выживания кучки сильнейших, сохранения генов, так сказать. Ну и видимо спасти свою задницу. И видимо получил за предательство кучу прелестей — совершенных техноботов, нефть, оружие и кое-что из новейших технологий, что могло бы стереть нас с лица земли.
Дочка его не была дурой. Мы точно знали, что она знала место укрытия отца, и до поры до времени ее никто не трогал пальцем, и никто не мог убить. Но когда она расколется от пыток, вот тогда...
Спустя полчаса я хлопнул дверью и вышел из камеры на улицу. Везде сновали военные, кипела жизнь, небо озарялась огнями космолётов.
Вошел в свой шалаш, как я его называл. Это был роскошно обставленный вагончик сто метров на сто, квадратное помещение с 4мя углами. В одном — кухня, в другом — рабочее пространство, в третьем — гостиная, а в 4м под навесом спальня, где стояла огромная кровать, где я спал, увы, чаще один. Женщин у нас было крайне мало, а тех, что мне были по вкусу вообще не обнаруживалось.
На кухне мой ближайший соратник (правда ничего не добившийся в карьере) Джек курил сигару.
— Ну как?
— Девчонка не колется.
— А я тебе скажу почему.
Джек потушил папироску и прищурившись, взглянул на меня.
— Ты не зверь. Ты хороший руководитель, но ты никогда не станешь властителем этого мира, ибо ты боишься жестокости.
Я вздохнул.
— Прекрати. Она совсем девочка. Мне жаль поступать с ней таким образом. Мэри, да, та заслужила той оргии, что с ней устроили, хотя бы потому что всю жизнь она зарабатывала окучиванием таких как Готенгор. Но мы люди, и должны оставаться людьми.
— А ты знаешь, что станет со всеми нами через пару месяцев, а, Эдд? Прилетит ее папашка и всех нас сотрет с лица земли. А ты не вытянешь из сучки ни одного слова, и Земля падет, и станет мерзкой колонией мутантов. И, между прочим, если бы ты видел, как они погружают свое семя в наших женщин и женщины в родах умирают, потому что маленькие твари разрывают их изнутри...
Джек осклабился и жестом смахнул со стола кружки. Они, звеня, полетели на пол.
— Если ты такой слабак... Я, я приехал к моей жене в их тюрьму на Западе, когда ее освободил Совет. И я думал, она мертва, но нет, мерзкая тварь жила внутри нее и поддерживала ее жизнь, потому что ей так надо было. Ее оплодотворили пятеро, пятеро, моя жена, Эдд, была как рыба с икрой...
И Джек выскочил из шалаша, утирая мокрое от слез лицо. Я не спал всю ночь, ворочаясь на огромной кровати, думая, а утром позвал Джека и дал ему право распоряжаться жизнью маленькой Энн.
Спустя три недели я спросил у Джека, продвинулся ли он.
Джек заулыбался.
— О, да. Скоро будет крещение.
— Крещение?
— Ты знаешь отряд Damage 666?
Вспомнив об отряде, который мы собрали из худших мест заключений, где сидели серийники, я содрогнулся.
— Да. Мерзкие типы.
— Я откормил нашу дамочку, она в отличной форме, в такой аппетитной, что даже я насиловал бы ее ночи подряд. Каждый день я отсчитывал ей день до Крещения — это будет день, когда все солдаты 666го получат увольнительные и останутся с крошкой наедине на все 4 дня. За этим будут наблюдать, и едва она согласится сотрудничать, все прекратится. Нашим парням я даже сделал пару фото малышки в неглиже. Хочешь взглянуть?
Я сначала отказался, но мне стало интересно, ибо Энн в одежде была весьма привлекательна.
— Давай.
И он достал фото.
Энн и правда откормили. Передо мной на фото стояла девушка. В глазах ее, зеленовато-желтых, были стыд, страх и мольба. Рыжие кудрявые волосы стекали волной по плечам, но не прикрывали небольшую грудь с темными ореолами сосков. Тонкая талия, крутые плавные линии бедер, стройные ноги, курчавые волоски в районе промежности довершали образ.
— Ты извращенец.
— Между прочим, чтобы ты не сильно переживал, я тебе хочу сообщить, что на днях ее осмотрел врач из-за тех жутких синяков, и она не девственница.
Я присвистнул.
— Не удивлюсь, что это дело рук самого Готенгора.
— Возможно. Я тут хотел с ней слегка позабавиться, раз ты отдал мне ее под распоряжение, но только остался с расцарапанным лицом. Негоже мне, как твоему заместителю, ходить в таком виде, и я больше к ней не лез, а некрофилия меня не забавит.
Джек ушел, а фото осталось у меня. Оно лежало на столе, забытое, до вечера. Поздно ночью я вернулся спать, и оно попалось мне на глаза. Я зажег ночник, лег в кровать, и стал рассматривать его внимательнее.
За время одинокой жизни у меня накопилось много журналов с обнаженкой, но то девушки, чьи манеры, жесты, голос можно только фантазировать, а тут дочь главнейшего врага, чье упрямство не знало границ. Меня обожгло воспоминание: когда пленница увидела меня первый раз на допросе, она плюнула мне в лицо.
Моя рука медленно опустилась на трусы и я почувствовал, как набряк член. Снял бельё.
Стал водить рукой по стволу, поднимая и опуская кожу на головке и надавливая на уздечку. Вспомнились слова Джека о том, что Энн Маскони не девственница, и я вдруг представил, кто же был у нее первым. Столь же юный друг, который неумело вставлял, или собственный отец, который трахал ее долго и размеренно, заглушая писки дочери подушкой, или черт возьми, может сам Джек ее оприходовал... От этих мыслей я мучительно и бурно кончил прямо на зажатое в левой руке фото.
До Крещения я о пленнице не вспоминал. И вдруг был сон. Самый разгар темноты, все, кроме постовых, мирно отдыхали, жара спала и город радовался этому.
Но снилась мне не порнография, и даже не эротика, а странные картинки, будто я и Энн, мы сидим за столом, а рядом на крошечном детском стульчике мальчик лет трех, копия меня, и Энн приговаривает:
— Ешь, сыночек, если хочешь вырасти таким же сильным и умным, как твой папа, — и нежно смотрит на меня.
Я открыл глаза. Что за бред мне нынче снится? Всему виной слишком много свободного времени, постоянная угроза боя с захватчиками и полное безделье.
Но идиллическая картинка правильных семейных ценностей, явившаяся мне во сне, сделала свое дело, и ворча на самого себя, я оделся и вышел в сторону казарм.
Миновал их.
Постовой козырнул мне, слегка удивленно подняв брови. Сам неудомевая, что я делаю в отсеках для заключенных, я брел по длинному темному коридору, и наконец дошел до отсека 123-б.
Прислонил ладонь к детектору и дверь бесшумно распахнулась и тут же следом ...
Читать дальше →Последние рассказы автора
Я отношусь к другому типу. Я десять лет в браке и абсолютно счастлив. Жена принимает и любит меня таким, какой я есть, хотя после службы в горячих точках я не самый приятный тип, уж поверьте. У нас есть дочка, ей пять лет и зовут ее Марина.
С женой мы договорились, что имя дочери выберу...
Читать дальше →
Я проснулся. В самом начале своего бизнеса, когда в компании, образованной мной, работало 4 человека, ко мне пришла на...
Читать дальше →