Профессор. Глава 10: Ради любимых

— Пожалуй, я его включу в видеоряд на выпускной! То-то будет весело... Не всё нам с вами втроем веселиться!

И она вышла, гордо подняв головку с размазанной кровью под носом. Я стояла в ступоре. Злость уже схлынула, осталось лишь холодное предчувствие недоброго.

Не оборачиваясь, профессор прошел в гостиную. Я скинула туфли и поплелась за ним. Я должна была убедиться, что у нас всё будет по-прежнему. Но и боялась. Его, злого и холодного, расшагивающего по комнате взад-вперед.

— Настя, ты дурочка! — наконец, прервал он затянувшееся молчание. — Ты маленькая и глупенькая девчонка! Взбалмошная! Своенравная! — бросал, не глядя на меня. И мне хотелось, чтоб он перестал злиться, стал прежним. Вернуть, хочу всё вернуть, как было! Всё, что угодно для этого.

— Простите...

— Настя, за что? — он, наконец, взглянул на меня и встал. — Что я совратил тебя? Что извращаю маленькую девочку?

— Не говорите так... — тихо шепчу, опустив глаза, не выдержав его тяжелого взгляда.

— Я не должен быть с тобой! И это видео — отличный шанс не продолжать эти отношения, пока они не затянули нас обоих...

— Не затянули?! Да я уже по уши в них! — я вдруг закричала на него, хотя минуту назад хотелось умолять на коленях его быть со мною. — Вы просто воспользовались мной! Как и этой сучкой! — я закрыла лицо руками, пытаясь не расплакаться.

Он подошел ко мне, взял за запястья и отвел руки от лица.

— Это не так, Настя!... — в его голосе и боль, и злость.

— Тогда Вы просто трус! — я сказала это прямо ему в лицо и видела, как вспыхнули его глаза, как заходили желваки на скулах. Он сильно сжал мои запястья. Секунду я думала, он меня ударит. — Вы не готовы бороться за наши отношения и бежите от меня... Ударьте меня! Избейте! Выпорите! — я опустила глаза на свои запястья, покрасневшие от его пальцев. — Ну же! Вам станет легче!

Он смотрел на меня, как будто не веря моим словам, что я так разговариваю с ним. Его взгляд то теплел, то соглашался, что меня надо выпороть. Профессор вдруг подхватил меня и, забросив на плечо, быстро пошел в спальню. Я только успела охнуть от неожиданности, так и не поняв, что же меня ждет сейчас.

Бросил меня на кровать, достал из ящика кожаный тонкий ремешок и быстро, но довольно слабо, привязал мои руки к изголовью кровати. Я не сопротивлялась. Выпорет так выпорет! Только это будет сейчас верхом несправедливости!

— Ты права, Настя, — вдруг заговорил он. — Я веду себя, как трус! Сам тебя приручил, теперь обижаю... Если ты и уйдешь от меня, то по собственному желанию. Я буду только рад, если ты найдешь хорошего человека... А пока ты со мной и позволяешь делать с тобой всё, что моей извращенной душе угодно, я буду рядом. Ты мне нужна... — он снял с меня обувь и джинсы с трусиками, разделся и лег рядом, поглаживая мое тело вдоль, от груди под кофтой до колена. — Я любуюсь тобой, я с тобой становлюсь самцом, чувствую себя моложе... Ты моя виагра и молодильное яблочко. Как же я могу от тебя отказаться!?

Он привычным движением снял очки и положил их на тумбочку. Я молча наблюдала за ним, слегка улыбаясь. Профессор просто впился в мои губы, ладонь накрыла лобок и начала массировать, всё требовательней и жестче, постепенно проникая неглубоко в меня пальцами. Он хватал в ладонь весь лобок, отчего перехватывало дыхание. Меня пробила волна дрожи, до стона, и я раздвинула ноги шире, подаваясь тазом вперед, к его волшебным пальцам.

Но вдруг его пальцы вышли из меня, и влажная ладонь больно щелкнула меня по раскрытым губкам. Я охнула и от неожиданности куснула профессора за губу. Он отстранился, хитро улыбаясь, и вновь щелкнул по лобку.

— Ай! — укоризненно взглянула в плещущийся в глазах профессора океан желания.

— Так всегда со мной будет, девочка моя! И сладко, и больно... — усмехнулся он.

Однако, это не было очень уж больно — жгучая волна разошлась по низу живота, разгоняя острое возбуждение по всему телу. Его палец вновь надавил на расщелинку и протиснулся во влажную глубину, вновь вызвав мой стон.

— Раздвинь ножки...

Я подчинилась, опасаясь новой боли, но почему-то такой желанной.

— Не бойся, — прошептал он мне в губы. — Боль может быть сладкой, я тебе это покажу...

Мужчина встал и, вновь открыв ящик тумбочки, достал оттуда какое-то кожаное изделие, с ручкой. От нее тянулись кожаные ленты длиной сантиметров 30—40.

— Это флоггер, — опередил профессор мой вопрос, — он из мягкой кожи. И да, этим бьют...

Я нервно сглотнула, желая сейчас скорее бы почувствовать член внутри, а не боль.

— За что?..

— Поверь, тебе понравится...

Он заголил мою грудь, приподняв выше кофту, и шире раздвинул мне ноги.

— Расслабься... — он улыбался, и я вновь доверилась, всё же зажмурив глаза.

Теплый шелест по моей груди и острые укольчики на сосках от пришедшихся туда кончиков кожаных лент.

— Ах... — я распахнула глаза и решила больше не закрывать, видя, как разгораются глаза моего любимого садиста.

Уколы на животе — и толпа чувственных мурашек устремляется вниз, вызывая горячую волну. Сжала бедра и вновь распахнула, сразу же подставившись под удар прямо по нежным нижним губкам. А вот это больно! Но эта боль — искра, от которой разгорается пожар, он вал за валом накрывает меня с головой, сжигая меня изнутри. Искры на внутренней стороне бедер, на лобке, груди... Я мечусь на кровати, почему-то не увиливая, а подставляясь, словно под удары члена, бедрами навстречу.

Профессор подходит к изголовью, и всё, что я хочу сейчас — его торчащий член! Я облизываю пересохшие губы, и мужчина, поняв меня без слов, дает свой замечательный леденец мне в рот. О, этот вкус любимого мужчины, что ж ты делаешь со мной! Уплываю в какой-то параллельный мир удовольствия и похоти, подставляясь под ласкающие меня внизу его пальцы, скользящие внутри, цепляющие какую-то спусковую кнопочку моего оргазма. Я взрываюсь, горю под его пальцами, дрожу в пароксизме истинного наслаждения, сжимая его руку бедрами, пальцы его всё еще нажимают на стеночки, вызывая новые содрогания.

— Моя девочка, моя сладкая девочка! Как мне с тобой повезло. Ты бесподобна... — он говорит искренне, с придыханием.

Распахиваю бедра, глядя на него затуманенным взором, приглашая внутрь. Он ложится на меня, держась на локтях, и медленно входит, раздвигая горячие, обволакивающие, всё еще сжимающиеся стеночки. До чего же желанно его проникновение! Он целует взасос мои губы, соски, заставляя мурлыкать и выгибаться в своих путах. Садится на колени, приподняв мои бедра на них, и, обхватив мою талию почти полностью одними ладонями, целует всю меня, от лица и ниже, куда может дотянуться губами и языком, не прекращая сладких проникновений.

Выходит вдруг, как только я начинаю активно подмахивать. Раздвигает пальцами мои скользкие губки, оглаживает маленькую кнопочку в центре, любуясь. Проводит членом вдоль, не вводя. Снизу вверх, сверху вниз. Аааа!

— Хочу! Профессор... — жалобно стону, пытаясь поймать щелкой его грозную пику. Он хочет меня, чувствую, но играется. Не позволяет нанизаться.

Держит, осторожно вводит головку и выходит. Еще немножко — и убирает. Я не могу дотянуться — ремни режут руки. Я изнываю от желания. И вдруг он вонзается в меня. Полностью, до упора. И начинает просто ебать, в бешенном ритме, крепко держа за бедра, так что молнии начинают бомбить меня изнутри, отражаясь во всех уголках моего тела яркими вспышками наслаждения. И мир взрывается в моей голове!

Я вдруг понимаю, что кричу, вздрагивая, и не в силах остановить эту пляску в крепких руках мужчины. Он замирает во мне, я вижу его лицо в судороге удовольствия. Делает пару резких движений во мне и изливается на мой подрагивающий животик.

Мой профессор ложится рядом и сладко целует меня в губы. Когда я немного отошла, меня вдруг посетила безумная, развратная мысль. Хочется проверить, так ли профессор развратен, так ли готов на всё со мной...

— Так хочется этот жемчужный йогурт, профессор... — киваю я на свой животик с лужицей в пупке и быстро моргаю, хитро на него глядя. — А руки связаны... — и я уж совсем театрально надуваю губу.

Он всё понимает, и в его взгляде нет сомнения, только восхищение мной.

— Моя девочка! — делает он упор на слове «моя», улыбаясь, и спускается к моему животу. Он одним вздохом засасывает жемчужную кашку и, поднеся свои губы к моим, тонкой струйкой выливает всё содержимое в мой приоткрытый рот. Я глотаю. И он с каким-то рыком впивается в мои губы.

Не отрываясь от моих губ, он развязывает мне руки, и мы целуемся долго и нежно, крепко обнимаясь.

— Ты такая ебливая сучка, моя Лолита! — звучит это отличным комплиментом, я улыбаюсь, чувствуя себя ужасно развратной и чертовски сексуальной. Для моего мужчины.

Он гладит меня, лежа на боку и подперев голову рукой, разглядывает, как драгоценность.

— Я, правда, Вам очень нравлюсь? — хочу еще раз услышать его бесподобные комплименты.

— Ты шедевр, Настенька! Ты словно сошедшая с картин Дега... Белоснежная кожа, словно зефир, ровная, нежная. Такие правильные пропорции, классная задница, тонкая талия... Твоё невинное лицо, которое, я знаю, как преображается в страсти... И меня делает бесконечно счастливым осознание того, что ты моя! Только моя!

— Так будет всегда! — говорю я горячо, потрясенная его словами, и тянусь за новой порцией поцелуев.

Он хмыкает, подразумевая «не зарекайся», но я не хочу этого сейчас слышать. И он благоразумно не говорит. Сейчас мы принадлежим только друг другу...