Кукла

1

По заведённой традиции первую секс-куклу Вовчик начал собирать в день совершеннолетия.

— Ну ты особо не увлекайся, — мама потрепала сына по голове, зайдя в комнату.

На полу в длинной картонной коробке, обложенные пенопластом, лежали изящные части тела: руки, ноги, женская голова с чёрными растрёпанными волосами, туловище, ступни, кисти рук.

— Да она красавица! — мама рассмеялась, наблюдая, с каким ажиотажем и в то же время серьёзной миной на лице Вовчик раскладывает куклу на полу.

— Мама, не мешай! — сын раздражённо нахмурился. Нижняя часть была без одежды, верхняя тоже. Его взгляд постоянно натыкался на сиськи и влагалище. Топорщащиеся соски с бурыми ореолами, тонкая полоска волос на лобке, розовые губки влагалища, похожие на нераспустившийся тюльпан, были настолько натуральными, полностью идентичными живой модели, что у Вовчика голова шла кругом и руки дрожали от возбуждения. Как бы он хотел пощупать груди уже сейчас, засунуть пальчик в дырочку между ног, чтобы прикоснуться к кукле, которая оживёт, как только он прикрутит ей голову. Но мама в комнате портила всю малину. Она, похоже, совсем не замечала душевных терзаний сына.

— Ладно, не буду тебе мешать, — она наконец уловила настроение Вовчика, который вдруг насупился, уткнувшись в инструкцию. — Когда закончишь, приходи на кухню. Я суп сварила.

— Угу, — промычал в ответ Вовчик, не поднимая глаз.

Она вышла, тихонько притворив за собой дверь, и он вновь принялся скручивать до щелчка силиконовые части тела. Бледная кожа куклы на ощупь ничем не отличалась от его собственной: такая же мягкая, с тонким жирком на животе и попе, твёрдая и натянутая на ключицах и костях таза. Кожа и теплом отдавала, как настоящая. Вовчик гладил бархатное тело, избегая интимных прикосновений. Стройные ножки куколки перетекали в упругие бёдра и талию, капли грудей раздавились о грудную клетку, расплылись равномерно, оставив небольшие складочки, заметные снизу и по бокам. Вовчик приподнял куклу, чтобы прислонить её к кровати, и сиськи тут же выровнялись, обрели чёткие формы упругих теннисных мячиков. Он нервно сглотнул, зачерпнул ладонью одну грудь, поколыхал её. Сосок вялой пупырышкой покивал ему.

Вовчик только собрался завершить сборку, как вдруг осознал, что девушка очнётся абсолютно голой.

«Дурак!» — он оскалился, стукнул себя ладонью по лбу.

Ничего страшного, конечно, в обнажённом пробуждении нет. Производители секс-кукол заранее предупреждают пользователей, как действовать в подобных случаях. Первые два часа фембот охотно поверит в любую чушь, предложенную за правду. Можно, например, сказать куколке, что она собака, и тогда она будет вести себя как лучший друг человека: ползать на четвереньках повсюду, лакать из миски, тявкать, грызть всё подряд и даже гадить по углам. Но подобные извращения не входили в Вовкины планы.

«Всё должно быть натурально, — думал он. — Пускай Даша думает, что она такой же человек, как я».

Имя он придумал давно, на заре полового созревания, когда детские розовые мечты обрели чёткий сексуальный характер.

Теперь, глядя на голое женское тело без головы, он вдруг вспомнил про одежду.

— Дурак! Дурак! — воскликнул он вслух, оглядываясь.

Трусики, бюстик, носочки, джинсы, маечка — всё это лежало в отдельном полиэтиленовом мешке, закреплённом в углу коробки.

Вовчику понадобилось ещё полчаса, чтобы оторвать все этикетки, нарядить куклу в одежду. Особенно тяжело дались джинсы, которые ни в какую не хотели налезать на бёдра. Вовчик пыхтел, подтягивал их и так, и этак, наконец понял, что чуток ошибся с размером. Как вариант были шорты, но Вовчик решил, что в джинсах куколка будет смотреться куда лучше. С горем пополам он застегнул пуговку на животе Даши, свёл ширинку.

— Вот так! Совсем другое дело! — довольный, он осматривал результат.

Голова, которая всё это время лежала в коробке, особенно беспокоила Вовчика. Всё-таки не каждый день держишь в руках произведение искусства. Чёрные растрёпанные волосы обрамляли ангельское личико. Пухлые губки, носик, бровки, как живые, вызывали благоговейный трепет. Если бы глаза были открыты, Вовчик и вовсе помер бы со страху. Но кукла спала, как и положено по инструкции спать всем куколкам.

«Спящая красавица очнётся через пять секунд после того, как защёлкнется шейный позвонок», — прочитал он в мануале.

И тогда она откроет глазки, взглянет на него впервые чистым непорочным обожанием, скажет что-нибудь прекрасное...

Впрочем, Вовчик полностью закончил накручивать голову. Оставался последний штрих — поворот головы до щелчка.

Вовчик оглянулся.

— Дурак! Дурак! — он опять схватился руками за лоб.

Что же она увидит, когда очнётся, а? Разорванную коробку да следы сборки?

Он запрыгал по комнате, забрасывая блоки пенопласта в коробку. Те не влезали, не захотели ложиться ровно. Тогда он начал со злостью ломать их, запихивать, утрамбовывая ногой. Весь процесс порядком затянулся, суп на кухне уже давно остыл. Вовчик с усилием закрыл коробку, обхватил её двумя руками и потащил на балкон.

— Ну как там? — мама лежала на диване, закинув ноги в тапочках на подлокотник, переключая каналы на телевизоре, ухмыляясь краешком губ.

— Да никак, — Вовчик хмуро отмахнулся, но, возвращаясь с балкона, неожиданно растянулся в милой вороватой улыбке, как шалопай, застигнутый врасплох. Так он себя и чувствовал под маминым колпаком.

Мама ведь не просто так ухмылялась, наблюдая за сыном. Вовчик прекрасно понимал, что у неё на уме.

«То же, что и у меня, в принципе!» — думал он, возвращаясь в комнату.

Вовчик усадил одетую, полностью готовую к эксплуатации куклу на стул.

«Ну, будь, что будет!» — ловким движением рук он свернул голову на место и шлёпнулся попой на кровать.

Подперев подбородок кулаками, принялся считать до пяти, едва шевеля губами:

«Один, два, три, четыре...»

2

Пухленький очкарик скривился, обнажив частокол вразнобой посаженных зубов.

— Привет, — пробормотал он, свиные глазки побегали и застыли, опустившись ей на грудь.

— Привет, ты кто? — она нахмурилась, силясь вспомнить.

— Я — Вова. А ты Даша.

— Я — Даша? — она поморщилась. — Странное имя.

— Тебе не нравится? — очкарик мигом погрустнел.

— Нет, почему. Хорошее имя. А что я здесь делаю? — она попыталась приподняться, но джинсы давили так, что нечем было вздохнуть.

— Ты здесь живёшь. Ты моя девушка, — очкарик залился краской, облизнул губы.

— Да? А я думала, ты здесь живёшь, — она с недоверием обвела комнату взглядом. Плакат с динозавром на стене, скомканные бумажки, фломастеры, разбросанные повсюду, обои, заляпанные руками, водяная крыса в аквариуме вызвали в голове сумбур и разрыв шаблона.

— Я тоже здесь живу. То есть, мы вместе здесь живём и спим на этой кровати, — Вова хлопнул ладонью по одеялу рядом с собой. — Вместе, — добавил он чуть тишь.

— Понятно, — она задумалась, забила ресницами чечётку, соображая. — А где мои вещи? — поморщила лобик, вновь ощутив сдавливающую боль на животе и бёдрах.

— В-вот, — толстячок протянул прозрачный мешок дрожащей рукой.

— Шорты, — она достала единственный предмет гардероба, развернула его, недовольно поджимая губки. — Что ж, лучше в шортах, чем в джинсах.

— А что, жмут? — очкарик аж подпрыгнул, возбуждённо подскочил к окну, упёрся спиной в подоконник, сложив руки на животе. — Давай я другие закажу.

— Давай, только потом, — она бросала на толстопузика косые взгляды. — Пока я хочу переодеться.

— Да-да, конечно, — очкарик засеменил к двери. Сам он был в просторных чёрных шортах до колена, высоких чёрных носках, белой потёртой майке.

«Неужели это мой парень?» — Даша удивлённо вытянула губки, прикидывая, как быстро переодеться, чтобы не вызвать неудобств у толстячка.

Джинсы с треском сползли с бёдер, она стянула их, выворачивая наизнанку. Чёрные ...