Попутчица

Есть в Польше, в Поморском воеводстве небольшой городок Члухув (Człuchów). Проезжающие мимо российские автомобилисты не в силах справиться с польской грамматикой, произносят это название каждый на свой лад, то Глухов, то Члухов, а чаще всего Шлюхов, радуясь такому возбуждающему географическому объекту. Но вряд ли в столь милом уютном городке количество падших женщин больше чем в каких-либо других городах не только Польши, но и другой страны.

Но вот лично у меня с этим населенным пунктом как раз и было связано одно событие, которое стало для меня не просто яркой меткой в моей жизни, а чем-то вроде границы между «до» и «после».

История, собственно, началась не в самом Члухуве, а в километре от него, на заправке «ВР» с большой парковкой, магазинами, приличным рестораном, салонами «Opel"и «Kawasaki» и даже мини зоопарком.

После нескольких часов непрерывной дороги мне все же пришлось остановиться, чтобы там перекусить и немного размяться, а когда я выезжал с парковки, то увидел девушку в потертых джинсовых шортах, в простенькой дешевой футболке, с рюкзачком за спиной и картонкой под мышкой, на которой маркером было неровно написано «Szczecin». Видимо, девчонка собиралась автостопом добраться до Щецина. Она, увидев подъезжающую машину, подняла руку, выставляя на обозрение кусок картона с адресом, и я машинально притормозил, опуская боковое стекло. Девушка неуверенно окинула взглядом мою машину с российскими номерами. Очевидно боролась с сомнениями, стоит ли садиться к незнакомцу-иностранцу, но я расплылся в самой дружелюбной улыбке и как можно приветливее поздоровался, стараясь, как мне казалось, говорить по-польски:

— День добже, пани хочет поехать до Щецина?

В ответ девушка, поколебавшись секунду, открыла дверь и села на пассажирское сидение, а свой рюкзак и картонку небрежно-хозяйским жестом отправила назад, вглубь салона.

— Witam, — поздоровалась она. — Pan też jedzie w Szczecin?

— Так, — подтвердил я, выруливая на трассу.

Немного помолчав, она покрутила головой, оценивая внутренности моего «ниссана», и довольно сообщила:

— Dobry samochód.

— Дзенкую, — поблагодарил я ее за комплимент моей машине.

Спустя еще одну паузу, девушка повернула ко мне свое милое круглое личико и, улыбнувшись, представилась:

— Agnieszka.

И для верности ткнула себя пальцем в грудь.

— Владимир, — я также показал на себя пальцем, с улыбкой подумав, что диалог чем-то смахивает на общение Колумба с индейцами.

— Włodzimierz, — перевела пассажирка мое имя на свой язык, а потом, желая сделать знакомство менее официальным, уточнила: — Włodek.

— Добже, — согласился я с ее версией, превратившись за одну секунду из русского Вована в польского Влодека.

За пару часов, став после обмена именами не просто попутчиками, а почти что друзьями, мы рассказали, смешивая в одно наречие русско-польско-английские слова, каждый о себе — я о том, что по профессии инженер, еду в Щецин работать на верфь (stocznia) ремонтировать корабль (statek), что мне 32 года (trzydzieści dwa lata), разведен (unmarried) — тут я, правда не был уверен то ли английское слово я употребил и показал жестом жизненную ситуацию, разведя в стороны сложенные ладони, на что Агнешка согласно закивала головой, что понимает:

— Rozwiedziony. — Оказывается в наших языках довольно много похожих слов!

Я же без особых проблем понял, что и попутчица уже побывала замужем, правда совсем недолго и в отличие от меня у нее детей нет, но вот в свои 26 лет понимает, что пора бы и о ребенке (dziecko) подумать. Сейчас она возвращается домой из Гданьска, где гостила у старшей сестры, а работает в компании сотовой связи (sieć komórkowa) — здесь она тоже, не будучи уверенной, что я правильно пойму, покрутила передо мной своим айфоном, но что такое «коморковый телефон» я знал и в ответ закивал головой:

— Так, розумею.

Мы еще о чем-то болтали, пытаясь более-менее доступно рассказать друг другу свои жизненные истории. Я изредка бросал взгляд в ее сторону, все больше восхищаясь копной светло-русых кудряшек, собранных на затылке в непослушный пучок.

А когда проехали Слутово, в паре километров от Реча, вдруг ни с того ни с сего, с лобового стекла отклеился видеорегистратор, до этого крепко висевший там почти год, и, брямкувшись о панель, свалился Агнешке между коленей. Машинально я протянул туда руку в попытке поймать вздумавший сбежать гаджет и получилось так, что моя ладонь погладила ее ногу. Ну, даже не погладила, а скорее я похлопал ладонью по ее ноге, желая ухватить регистратор за черный шнур.

— Пшепрашам, — пролепетал я, извиняясь, наверное, даже покраснел, и убрал руку с теплого бархатного бедра. Агнешка в ответ улыбнулась и, неожиданно потянувшись ко мне, поцеловала в щеку. Не чмокнула, не прикоснулась губами, а именно поцеловала, как целуют близкого и родного человека. Ошарашенный таким неожиданным событием, я повернулся к ней, не веря случившемуся, одновременно пытаясь краем глаза следить за дорогой, но, поняв, что это не так просто, притормозил и остановился на съезде на боковую дорогу, ведущую то ли на какой-то хутор, то ли еще куда...

— Агнешка... — начал я, совершенно не зная, что сказать дальше, но девушка снова улыбнулась и еще раз поцеловала меня теперь в губы — более долго и страстно. Я обнял ладонью ее голову, еще плотнее прижимая к себе и почти кусая ее, а потом с радостью впустил ее язык и тут же вытолкнул его своим языком, уже сам забравшись ей в рот, а свободной рукой залез под футболку, сжимая ладонью тонкие кружева лифчика. Не знаю, сколько продолжалась наша борьба языков, но все же у меня хватило сил оторваться от девичьего тела, включить передачу и проехать метров десять вглубь по грунтовой дороге, подальше от оживленной трассы. За эти несколько секунд Агнешка сдернула с себя футболку, расстегнула пуговицу и приспустила шорты, а я, еще до того как остановиться и заглушить двигатель, сумел достать из бардачка презерватив.

На задний ряд Агнешка перебралась первой, и пока я лез за ней, на ходу расстегивая джинсы и разрывая зубами упаковку, она избавилась от узких шорт и трусиков, но лифчик расстегивать не стала, протянула ко мне руки, привлекая к себе. А я даже не стал полностью снимать штаны: они так и остались на одной ноге, с лихорадочной быстротой раскатал по звенящему от напряжения члену резинку и почти сразу вошел в жаркую глубину. Агнешка, почувствовав меня внутри, сжала губы в тонкую струну, вдохнув со стоном воздух через ноздри, и замерла так, перестав дышать. И лишь после нескольких глубоких толчков она наконец-то смогла разжать губы. А я, прижатый рассказы эротика к ее телу ее же тонкими руками, с каким-то отчаянием трахал свою попутчицу. Нет, не так. Не трахал. Это было что-то совершенно другое. Хотя, если разобраться, все было как и у всех: поза, объятия, вздохи. Но помимо этого что-то еще связывало нас, ниточка, завязанная в узелок обоюдной симпатии километрами дороги. И, казалось, что остановись я сейчас, кончи досрочно, то и эта невидимая ниточка порвется.

Все-таки не порвалась. Тонкая серебряная струна звенела у меня в ушах и во всем теле, а перед глазами клубились радужные облака. На несколько бесконечных мгновений, вжавшись до предела в Агнешку, я перестал что-либо видеть и слышать. А потом бессильно сполз в тесное пространство между сидениями, положив голову девушке на колени.

— Ты прелесть... — только и смог прошептать я, но Агнешка, похоже, услышала это и даже поняла сказанное: в ответ ласково погладила меня по мокрым от пота волосам и, также как и я, тихо произнесла:

— Jesteś dobry... u mnie nigdy tak nie było... dziękuję, dziękuję tobie, miły mój...

Мы даже одеваться полностью не стали, так и поехали дальше в футболках и трусах. Агнешка сидела в пол оборота ко мне, смотрела на меня, улыбалась, изредка касалась моих волос или пальцем рисовала на шее ...