Зинка

Страница: 1 из 3

Пролог

К середине декабря навалило снегу, но было тепло.

Для Сибири, мороз в три-четыре градуса — это оттепель.

Мартыниха шла на утреннюю дойку.

Избёнка Мартынихи стоит на отшибе, идти ей через всю деревню, вот и встаёт баба ни свет, ни заря.

Шёл пятый час утра.

Или ночи?

Ущербная, стареющая луна, желтела на чёрном, усыпанном звёздами, небосводе.

Мартыниха в валенках с калошами, в телогрейке и стареньком пуховом платочке. Мартынихе уже седьмой десяток, но баба ещё шустрая — ходит в клуб на дискотеки.

Свёрток Мартыниха заметила издалека — на зрение не жаловалась.

Свёрток лежал сбоку от дороги и, подойдя ближе, она увидела следы и вытоптанное место.

Шевельнулось под сердцем тревожное предчувствие. Мартыниха смотрела на свёрток, но подойти не решалась.

Наконец, бормотнув — Господи! — и перекрестившись, подошла и ахнула!

Сердце зашлось: в свёртке спал младенец.

Заканчивался 1992 год.

Страна шла вразнос!

1

Зинка продрала зенки. За окном темень, в избе холодрыга, во рту кошки насрали!

Кутаясь в рваный, задрыпаный полушубок, которым и укрывалась, поднялась со старого, скрипучего диванчика.

На этом диванчике, пять лет назад, тихо умерла Мартыниха.

Зинке двадцать пять, но выглядит на все сорок.

Зинка, босиком, вышла в сенцы, нащупала ногой поганое ведро — присела над ним и поссала. Входная дверь была приоткрыта, и Зинка замкнула её на крючок. Вернулась в избу, зачерпнула кружкой холодной воды, из ведра на кухне, и клацая зубами, не то от холода, не то с похмелюги — выпила. Вернулась к диванчику и завалилась на него, закутавшись в полушубок.

Зинка пялилась в потолок, а он плыл по кругу. Зинка закрыла глаза, но движение по кругу продолжилось, её замутило, к горлу подкатил тошнотный комок и Зинку вырвало на пол.

Вытирая ладонью, измазанный блевотиной рот, Зинка громко икала, но тошнота прошла и больше не круговертило.

...

Георгий смотрел почту, когда зазвонил сотовый.

— Жора... — он едва узнал голос Валентины, двоюродной сестры и сердце сжалось, а от затылка по спине расползался холодок

— Жора, твой папа умер вчера...

В одно мгновение всё вокруг выцвело и утратило смысл. Всё!

— Папка! — скрипя зубами от бессилия, он опускался на колени

— Жора, завтра похороны

— Я приеду сегодня... — выдохнул он, упал ничком и застонал, катаясь по полу.

Позвонил жене.

Таня охнула и сказала, что сейчас придёт.

Она пришла, и они собрались, и поехали на Южный, на электричку.

В электричке было пусто: рабочий день.

Он сидел у окна, и смотрел на проплывающий мимо однообразно-унылый заснеженный мир. Жена сидела напротив, смотрела на него жалостливо и, попытавшись заговорить раз и другой, тоже уставилась в окно.

В райцентре их встретил Серёга, муж Валентины.

От вокзала до деревни шесть километров.

— Что случилось? — глухо спросил он, когда Серёга, переехав ж/д пути на выезде из райцентра, переключил на третью.

— Он на живот жаловался. Думали обострение гастрита, вызвали скорую. Его забрали, а в первом часу ночи позвонили. Не гастрит был... язва.

— Мы не стали ночью звонить, всё равно уже... — Сергей помолчал, потом добавил — Он опять стал выпивать... Я с ним разговаривал и Валентина тоже... Но ты же знаешь его... Послал!

— Он... в больнице?

— Дома уже. Ему же сделали операцию. Вскрытие не понадобилось. Гроб столярка сделала, за счёт совхоза. Оградку я купил. Пока поставим крест...

Сергей замолчал, сворачивая на улицу, где был дом родителей.

Крышка, обитая чёрным сатином, стояла на улице, прислонённая к стенке веранды. Рядом стоял крест.

Отец лежал в гробу, поставленном на два табурета, в зале. На стульях, на диване и на лавочке, у стены, сидели люди. Было нетоплено, поэтому сидели в верхней одежде. Кто-то из деревенских, узнав Георгия, встал со стула, кто-то со скамейки. Они сели.

Сергей, сняв шапку, стоял в дверном проёме.

Черты лица, отца, заострились, он как-то усох и показался таким маленьким. В изголовье горела свеча и стояла иконка с образом. К запаху свечного дымка уже примешивался другой, хотя в доме было нетоплено и холодно.

Люди вставали и уходили.

Входили и садились другие.

Время застыло.

Заходившие, молча постояв или посидев, молча и уходили. И только двое стариков, Георгий узнал их — это были отцы его одноклассников, о чём-то, полушёпотом, переговаривались.

Позже, когда они ехали в город, жена ему говорила — А эти двое знаешь о чём говорили?

Георгий скривил губы

— Один говорил другому, что держит кроликов и, что их мясо полезное и питательное. Представь?!

Георгий пренебрежительно кивнул — Я сидел ближе и не слышал о чём они говорят, а ты сидела за мной и расслышала? (Таня стала жаловаться на слух и в последнее время всё чаще переспрашивала).

— Может потому, что ты не прислушивался?

— Наверное

Ни о чём не хотелось говорить, никого не хотелось слушать, и ни о чём не хотелось думать.

Таня замолчала.

...

Когда за окном стемнело, пришла Валентина и наклонившись к Георгию, сказала — Жор, пойдёмте к нам, поужинаете, да и спать. Здесь холодно, Сергей не стал топить.

Они ещё постояли и вышли.

Валентина шла справа, Таня, слева от него.

— Жор, мы в столовой заказали обед на пятьдесят человек. Хлеб они сами испекут и продукты свои, деньги потом отдадим.

Он вспомнил про деньги и, достав из кармана, протянул Валентине — Здесь двенадцать тысяч.

— Гроб совхоз за свой счёт сделал. Оградку Серёжа купил, пока поставим крест...

— Валь, Серёга уже всё рассказал.

Валентина замолчала.

У сестры было жарко натоплено и даже душновато.

— Валь, а чё, девчонки не приехали?

— Они же там, Жор. Не узнал?

— Да я ни на кого не смотрел

— Они ещё немного посидят и придут. На ночь бабушки останутся.

Их хотели уложить на кровать, но Георгий попросил постелить на полу.

Он лежал, подложив руки под голову. Жена, притулившись к правому боку, ровно засопела через несколько минут.

Он услышал, как пришли племянницы и закрыл глаза. Дверь в спальню приоткрылась — Спят уже — шёпотом сказал кто-то и дверь прикрыли.

Он лежал, погружаясь в воспоминания...

Это потом, спустя два года...

Всё чаще сниться стала мать,

Отец, вот тоже, в сны заходит,

И не могу ночами спать,

И боль на сердце не проходит.

Я всё корю себя за то, что

К ним не приехал, как хотел;

Под Новый Год...

Теперь уж поздно...

И горько мне, что лишь хотел.

И больно мне, что лишь ночами,

Они в мои приходят сны,

И близок свет тот — близок снами,

Да между нами темень тьмы.

Но, в эту ночь, он спал без снов.

2

К утру жар выветрился и стало прохладно.

Валентина с Сергеем встали затемно, и он слышал, как они мешали корм свиньям, как поскрипывали половицы и накатывал холодный воздух, когда открывали и закрывали дверь.

Задрёмывал и снова просыпался.

Валентина заглянула в восемь часов — Не спите?

— Встаём, Валь.

Сходили в туалет, сполоснули лицо и позавтракали.

— Девчонок не бужу, пусть выспятся — сказала Валентина, убирая посуду.

Они оделись и пошли в отцовский дом.

— Мы с Сергеем чуть позже придём — проводив их до калитки, сказала сестра.

Сергей встретился им.

Он шёл с каким-то мужчиной, которого Георгий, сначала не узнал.

Они поздоровались.

— Мы с Лёпой... («Лёпа!» — вспомнил Георгий)... на кладбище. Там всё снегом замело, Лёпа место ...

 Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх