Алина

Страница: 2 из 2

Проявляю, типа, радушие.

— Ты на меня обижаешься? — сдерживаюсь, чтобы не выдать раздражение.

Алина сильнее вдавливает плечи в грудь, сжимается в калачик. Напряжение в её теле похоже на пружину, которая сжалась ещё сильнее.

Ничего ведь плохого не будет, если я прилягу рядом? Она ведь под одеялом. Прижмусь к ней, как психолог советовала, обниму, так сказать, сзади. Полежим, и пойду дальше там делать свою домашку.

— Я тебя обниму и потом пойду, — предупреждаю о намерениях.

Понятно, что она не спит и отлично слышала, что я сказал, а значит шок ей не грозит.

Аккуратно пристраиваюсь сзади, повторяя контуры её калачика. Мои коленки проникают в долинку, образованную её ножками, мой пах слегка касается её попы. Грудью я прижимаюсь, а Алининой спине, рука опускается на плечо, гладит его. Длинные волосы Алины собраны в хвост, пышный букет дышит мне в лицо. Алина лежит с закрытыми глазами, её прелестное личико болезненно рассказы эротические напрягается, Алина хмурится, улыбается краешком губ — выражает микро-эмоции неуловимыми движениями губ, бровей, носа.

Внезапно она вытягивает руку из-под одеяла и накрывает мою ладонь сверху. Прикосновение обжигает, никогда раньше я не был так близко с девушкой. Но мысли о том, что я оказываю психологическую помощь соседке, перед которой я, можно сказать, в долгу, возвращают меня к желанию выглядеть благородно даже в такой щекотливой ситуации.

— Ты красивая девушка, — шепчу Алине в ушко. — Самая красивая в нашем районе. Ты вообще можешь выбрать любого парня, с кем встречаться.

— Я не хочу любого, — она впервые подаёт голос. Звенящий колокольчик — обиженный, с зарёванной хрипцой — разносится пугающе одиноко в маленькой уютной комнатке.

— Все мы чего-то хотим, — пытаюсь принять философский тон. — Я, например, хочу, чтобы ты не плакала. Ты лучше всего выглядишь, когда улыбаешься.

— А я тебе нравлюсь? — Алина задаёт невинный вопрос, на который невозможно ответить «нет».

— Конечно, ты всем нравишься. Особенно, когда улыбаешься, — я почему-то уверен, что именно в таких утверждениях скрывается терапевтический эффект воздействия на подавленного расставанием человека.

Алина тянет мою ладонь к губам, я смиряюсь с мыслью, что ей нужно больше душевного тепла, больше ласки, выраженной прикосновениями почти интимного характера.

— Ты правда считаешь, что я красивая? — голос Алины звучит очаровательно, она слегка улыбается, хоть и лежит по-прежнему с закрытыми глазами.

— Да, ты очень красивая. Здесь даже комплиментов говорить на надо.

Алина хмыкает, расплываясь в улыбке.

Внезапно рука её притягивает мою ладонь за запястье под одеяло, и в следующий миг я держу её правую, дальнюю от себя сиську в руке. Твёрдый сосок упирается в фалангу указательного пальца с внутренней стороны.

— Поласкай меня, — томно шепчет Алина.

От неожиданности происходящего голова идёт кругом, я в бешеном ритме перемалываю ситуацию. Что если в комнату войдёт тётя Нина? Что если у меня нет желания никого ласкать? Тем более девушку, с которой я едва знаком, с которой до сих пор всё, что меня связывало, — это «привет», «пока». Что если...

— Я не большой специалист, — мямлю, проклиная себя за неуверенность и излишнюю дипломатичность в делах житейских.

— Я тебя научу, — мурлычет Алина. Глаза её закрыты, можно даже подумать, что она спит и видит сон, в котором руководит событиями.

Хмыкаю. Честно говоря, сиська приличного размера в руке лежит красиво, даже слишком интересно, чтобы отказываться от бесплатного урока.

— Давай, — отвечаю, сдерживая нервные хохоточки.

Алина берёт мой указательный палец, ведёт им по кончику соска. Затем ныряет на палец ртом и языком смачивает подушечки. Возвращает на сосок, водит по кругу. Медленно, словно кашу в кастрюльке помешивает. У меня нет слов, чтобы выразить протест, возбуждение выше всяких отговорок. Я сам вожу по соску, обжимая упругую сиську.

— Теперь внизу, — воркует Алина.

От такой перспективы глаза на лоб лезут. Алина ещё ни разу даже не взглянула на меня, а уже хочет, чтобы я трогал её внизу.

— А если мама войдёт? — цепляюсь за последний шанс вывернуться без боя.

— Ну и что? — Алина возбуждённо дышит, игривая улыбка застыла на губах.

— Я стесняюсь, — похоже, это единственное чувство, в котором я готов признаться.

— Она ведь сама попросила тебя полежать со мной.

— Полежать, но не ласкать.

— Думаешь, она не знает, чем всё может закончиться?

— А чем всё может закончиться? — такой расклад с планированием моих действий приводит меня в состояние повышенной боеготовности.

Алина тянет мою руку вниз, засовывает её под тонкую ткань трусиков, проталкивает пальчики на писю, средний палец погружается в мокрые губы влагалища.

— Вот этим, — Алина зажимает мою ладонь бёдрами, на её губах блаженная улыбка застывает в предвкушении удовольствия.

Я лежу, застыв от потрясения, в моей девственной жизни подобные события даже теоретически всегда носили сакральный смысл. На первом месте всегда стояла духовная любовь. Физическая близость казалась следствием, а не первопричиной. И вот мои пальцы трут гладкую выбритую писю Алины, она направляет меня, влага сочится из писи мне на ладонь, и я получаю невероятное удовольствие, лаская почти незнакомую мне девушку. Хотя кого я обманываю? Даже самые близкие мне подруги в школе и универе близко не стоят с Алиной, которая вдруг занимает центральное место в системе моих интимных ценностей.

Алина отпускает ладонь, и дальше я самостоятельно исследую глубину её чувств ко мне. Никогда я не делал ничего подобного, и кажется, что каждое касание может вызвать боль у девушки. Оттого я так щепетильно выбираю направление для атаки, бугорок клитора вызывает у Алины бурю эмоций. Я рад, что научился доставлять удовольствие. Всё-таки урок не проходит даром. Доставлять удовольствие девушке чертовски приятно. Параллельно обмозговываю разные варианты наших с Алиной отношений. Встречаться мы, конечно, начнём регулярно. Как жена, она мне совсем не годится, но чем чёрт не шутит, она же мне нравится, и я ей тоже. Может быть, я даже люблю её и всегда любил. А то, что плохо думал о ней, так это потому, что ревновал. Все эти парни, с которыми она встречалась, остались в прошлом. Тяжело будет не думать о них. Вот жена моя, в прошлом вела себя как шлюха, но всё это в прошлом. Она изменилась, вот парень её бросил, и теперь она не гуляет на стороне. Любит и ценит мужа.

Алина переворачивается на спину, выскальзывает из-под одеяла. Я и подумать ничего не успеваю, как она опускается по моим ногам, молниеносно расстёгивает ширинку на джинсах, пальчиками вытягивает вялый, на восемьдесят процентов залитый член и ныряет на него ртом. Я только молюсь, чтобы тётя Нина не вошла в комнату.

Сопротивление бесполезно. Алина в маечке и трусиках сосёт меня так, словно хочет высосать душу. Так оно и происходит: душа уходит в пятки, возвращается по ногам, поднимается по стволу, замирает в трёх сантиметрах головки и тонкой кожи под ней. Алина впервые поднимает на меня глаза, смотрит пристально, как убийца-тореадор перед ударом шпагой. Только я не бык, а овца, или скорее баран, мысленно молю о пощаде. Последнее, что из меня вырывается, это слова отчаяния:

— Алиночка, я сейчас кончу.

— Кончи мне в ротик, — урчит она, на секунду оторвавшись.

— Я боюсь, что ты подавишься.

— Не бойся, кончай, — она держит ствол кольцом большого и указательного пальцев у основания, жёстко стянув кожу. Головка раздалась вширь, съехала краями залупы. Я боюсь, что нас застигнут врасплох, ужасно боюсь! Алина ныряет на член, дикими раскачиваниями выдаивая из меня оргазм.

Тело непроизвольно напрягается и замирает, выгнувшись дугой. В этот момент дверь за спиной Алины бесшумно приоткрывается, удивлённый взгляд тёти Нины сменяется удовлетворённым покачиванием головы. Я закрываю глаза рукой, продолжая кончать под дикое урчание кошки, которая двумя руками вцепилась в пах, хлюпающей дыркой рта выкачивает из меня сперму, глотает. Её мама стоит неподвижно, выглядывая из-за двери. Я подсматриваю из-под ладони, и чувство стыда накрывает меня вороватым сомнением. Тётя Нина привела меня сюда обнять Алину, помириться с ней, вместо этого я воспользовался уязвимым положением девушки с подбитым крылом, и вот она выкачивает из меня львиную дозу спермы. Недельные воздержания устремляются по горлу соседки в желудок.

Алина довольно вылизывает член, мошонку, одиночество и отчаяние как рукой сняло. Она скользит телом вверх, обнимает меня, укладываясь головой на грудь. Её мама продолжает ухмыляться, посматривая на меня через щёлочку.

Тётя Нина не сердится, скорее наоборот, она хотела, чтобы всё так закончилось, специально подстроила, подложила меня безутешной дочке. Теперь она не желает уходить, всем своим видом показывает, что я всё правильно сделал, что она одобряет мой благородный поступок.

Взаимовыручка. Я помогаю бороться с депрессией. Сексо-психо-терапия, я совсем запутался.

Тётя Нина бесшумно уходит, а мне предстоит долгая дорога к понимаю, что же такое любовь.

Последние рассказы автора

наверх